— А тебе не кажется, что ты слишком много на себя берешь? — пара тройка вбитых прописных кодов, и почти без единого порыва прирезать мельтешащее белоснежное пятно рядом.

Лучше просто сказать прямо и вышвырнуть за дверь.

Но нет, когда это простые пути нас устраивали, не так ли?

— А тебе не кажется, что ты слишком много на меня перекладываешь, или решил найти козла отпущение всему, пока не можешь выловить своего дражайшего Правителя?

Джек не боится за эти слова, одного мимолетного полувзгляда хватает, чтобы это понять; точка его терпения давно перевалила доступное, только вот и реакции Ужаса мальчишка не боится. Не боится, блять, ничего! И это выводит…

Даже за секунду оказавшись перед ним, даже с силой сжав ему горло, даже так несвойственно царапнув кожу на животе кончиком ножа, приподнимая край футболки… А эта сволочь лишь упрямо в глаза смотрит. Блядская такая сволочь, которую нужно было оставить там. На заброшке…

— Не нравится — сьёбывай, — приглушенно и коротко, одним предложением обрубая то емкое, что зовется проклятием для обоих.

— Вот значит, как мы заговорили? Ну ахуеть теперь! Скажи, какая была причина того, чтобы так кардинально изменить позицию? Или, стой-ка, дай догадаюсь!.. — Джек щурит глаза и резко скидывает мужскую руку, отходя на шаг назад, — Подстилка больше не нужна или решил от балласта избавиться, Блэк?

Ужас не говорит, что Фрост доигрался, даже взгляд не меняет. Только секунда и мальчишку швыряют к противоположной стене, и тут же возле неё зажимают, приставляя злосчастный, но такой охуенно-острый нож к горлу.

— Сволочь мелкая, а тебя никто и не просил…

— Не просил что?!

Фрост заебывается, что этим поведением, что с отношением к себе, и ощущением ада внутри. Заебывается настолько, что становится тошно и горечь оседает на языке.

«Хорошо, любовь моя! Хочешь так? Пускай будет именно так!»

Джек рычит, и резко дёргается вперёд, ощущая, как по горлу потекла собственная кровь, пользуясь замешательством мужчины. Чтоб тебя, Блэк!

— А что дальше? Что дальше, Питч? — рявкает беловолосый, в глазах которого разгорается настоящее бешеное неповиновение, — Убьёшь? Давай! Ну же, черти тебя задери! А меня это заебало! Заебало! Заебало!

Джек кричит, не понимая этого и с той самой безумной яростью мелкого никчемного хищника смотрит на мужчину, тихо рыча. Он на грани и прекрасно это понимает, но уже на «отъебись» воспринимает просьбы подсознания успокоиться. Его взбешивает эта ситуация настолько, что его трясет, и за последствия он впервые не желает в принципе отвечать.

И всё блядский Блэк. Охуенный. Его, только его Ужас! Но который делает жизнь невыносимой, ядовитой, доводящей до того, что кровь вскипает в венах и хочется вырвать себе сердце. Но и похуй. Фрост не мелкая розовая сучка — смирился.

— Доиграешься, — едва серьезно проговаривает Питч, и чувствуется в этих словах далеко не то, что он говорит перед сексом: слишком уж жёстко и серьезно. Его голос почти звенит от стали и холода, но белобрысой сволочи хоть бы что, — По-хорошему заткнись и выебывай, Оверланд. Ты зарвался.

Похуй, похуй! Стоп-кран у Фроста сорван и на глазах пелена из слез. А слова — каленое железо по которому он с радостью пройдется, сдирая с себя последнюю шкуру.

— Что, я отработал свое, а? Или тебе ещё от меня что-то надо? И так твоя подстилка, и так уже не отсвечиваю, но нет! Его величество — Ужас, вновь чем-то недоволен! — Джек всплескивает руками, но его вновь резко швыряют к стене, впрочем даже не утруждаясь.

— Остынь, — жестко приказывает Питч, едва брезгливо осматривая взбешенного зверенка у которого все горло в крови.

— Ты… Ты! — Джек осекается, утробно рычит, и плевать уму абсолютно на едкие капли скатывающиеся и разъедающие лицо, — Хотя бы раз ты, тварь, можешь послушать…

«Ублюдский и любимый Ужас…»

«И как все дошло до этого, Питч?»

«Люблю…»

— Нет, это ты послушай, щенок! — не выдерживает пиздеца Ужас. Он хватает пацаненка за горло, наплевав, что вся шея красная и рука скользит по теплой крови, и заглядывает в глаза паренька, — Думаешь особенный? Хочешь поощрения? Хорошо, тогда скажи, как тебя убить? Как ты хочешь, сученыш? Быстро, а может быть медленно? Считаешь, если я тебя трахаю и пользуюсь, как только вздумается, можешь мне нервы драть? Ничего ещё не хочешь, Фрост? Может выпущенную селезёнку, любитель ты наш острых ощущений!

Доводы не срабатывают? Хорошо Оверланд, будет тебе Ужас. Блэк морщится, скорее от своего тона, и поджимающего времени, нежели от вида одичавшего и отчаянного мальчишки, но раз решил идти до конца…

Значит, ты увидишь Кромешного Ужаса и поймешь единственную истину...

— Я не… — Фрост затыкается, хватая воздух и не веря в то, что услышал сейчас. Блэк же не серьезно? Он никогда так не злился и не был таким…

«Ужасом?» — подсказывает едко подсознание.

С убийцами не живут.

— Заткнись, сучка! — обрывая жестким рыком, — И вот что я тебе скажу, ты — зарвался, малолетка. Ты связался, дабы мотать мне нервы на вилки, твареныш?! Уверен, что настолько неприкосновенен, раз я тебе дозволяю? — Питч щурится и ухмыляется, размазывая безэмоционально кровь Джека по его же шеи, он склоняется над мальчишкой ещё ближе и приглушённо шипит, наблюдая, как доводит Джека до слез и мандража:

— Глупый любопытный твареныш связался с убийцей, который его не ставит ни во что, лишь потрахивает… А чего ты еще ожидал, малолетка? Вкусностей? Романтики? Защиты и жизни без забот? Но оказался всего лишь тем, кому я позволяю быть рядом. Пока я этого хочу. К сведению, Фрост, ебать я хотел, что ты хочешь на самом то деле, а что нет, о чем мечтаешь, какое слово хочешь высказать… — Ужас едва лишь дергает мальчишку за горло, вновь несильно ударяя ошеломленного мальчишку об стену, входя в раж, — Так что пораскинь остатками своего ебанутого мозга и пойми, что твоя лафа здесь окончилась. Бери себя в свои ручки и пиздуй отсюда, ибо мне надоели твои истерики и заявления на нормальную жизнь! Потому что у меня нет нормальной жизни! Я убиваю, вырезаю, расчленяю и наслаждаюсь, вырезаю органы и снимаю кожу, пока ублюдки ещё живы, и это отличительное и то идеальное, что мне нужно! Это и есть моя жизнь — полная её оставляющая, то, что нужно больше всего на свете… А ты, глупое создание, думал, что будешь значить что-то для меня? Заявишься в жизнь взрослого матерого ублюдка и порешаешь все своими стонами, выгибаясь подо мной как та еще сучка? Изменишь за раз не одну, а две жизни? Даже и думать забудь! И пусть тебя ебут по кругу другие, малыш, обещая сладкую жизнь и розовые перины, а для меня ты — не больше нежели сука, которую я возможно и захочу под конец прирезать!

Хотел понять и остаться? И сейчас хочешь, Фрост?

Только вот по взгляду мальчишки ясно что, что-то в нем всё же ломается. Оно и правильно. Так и должно было быть с самого начала.

— Ты… Ты не такой… — почти задушено и тихо, едва вздрагивая от боли, что причиняют чужие пальцы на горле.

Парень не хочет сейчас поддаваться этому чувству, не хочет сейчас боятся своего хищника по-настоящему, но почему? Почему замирает, словно впервые видит, почему руки холодеют и сердце готово сейчас выскочить?

— Ты ведь не такой!..

— Да? Откуда ты знаешь? Свечку держал, малыш? — Блэк взбешивается, от ситуации, от этих пугливый и в то же время не теряющих надежды и ебучего доверия глаз, он уже даже не шипит, а вполне переходит на несдержанный повышенный тон, показывая реальную злость и резко склоняясь над сжившимся зверенышем, — Ну же! Что ты знаешь обо мне? Что вообще ты можешь знать обо мне? Ноль! Ноль и не на процент больше, сволочь!.. И ещё считаешь, что я не такой? Не какой? Не самый разыскиваемый, ублюдочный, жестокий, расчетливый, тот у которого руки по плечи в крови, и каждая тварь молится мне не попасться? Какой я по-твоему?! Благородный ебаный черный рыцарь, поправляющий справедливость в этом блядском городе? Мало трупов я тебе показал? Мало того, что ты видел? Хочешь ещё? Хочешь на собственном примере увидеть, какой я?