Джек смотрит хитро, с горящими ликованием глазами, улыбается, и понимая, как странно повлияли его слова на мужчину и щелкает пальцами, словно показывая этим равный счет.

— Вот и нефиг задевать незнакомых парней при поездках! — почти с гордостью осаждает Джек, и вновь откидывается на сидение, довольный включая музыку. Чертово гнетущее чувство после этой игры как рукой сняло, и у парня действительно становится легче в душе и мыслях. Фрост прикрывает глаза и беззвучно губами подпевает словам песни, не видя реакции мужчины на него.

А у него в голове бьется лишь одно — ему семнадцать, семнадцать блядь лет! Мальчишка, вся жизнь впереди…

Питч сам отворачивается, медленно, очень медленно, облокачивается на спинку сидения и прикрывает глаза, вспоминая нотации стервозной Туоф, какой он хреновый руководитель и пытаясь абстрагироваться от того, что сейчас вытворил этот чертёныш. То, что он бы по-настоящему с ним сделал, как бы целовал и как бы выбивал из этого изящества стоны остается где-то на дальнем островке запрещенного, подсознательного.

Только вот спустя десять минут, когда Блэк не желая больше терпеть, вновь поворачивается к мальчишке, тот оказывается, вновь заснул. Спит смирно, забавно склонив голову направо и чему-то улыбаясь во сне.

— И что же ты творишь, Снежный? Неужели не видишь, что играешь с огнем? Наивный… — в полуслух, аккуратно проводя пальцами по нежной щеке заснувшего мальчика.

Только ему не нравится громкая музыка, и Питч нахально, однако очень аккуратно, вытягивает из расслабленных пальцев сотку Джека, сбавляет громкость и только после этого вытаскивает наушники у него из ушей. Пусть нормально поспит.

Смартфон в его руке все ещё теплый, случайно включенный от задетой кнопки блокировки, с таким привлекательным оповещением о пяти новых сообщений. Он выдыхает и знает, что соблазн велик, а чертенок спит достаточно крепко.

Первый, тот самый, что назвал Фроста «милым» подписан как Лу…

Лу?

По памяти вспоминая каждый раз как бывал в университете и тех, кто крутился рядом с Джеком. Лу… Лунный… Мун, что ли?

— Завтра же заблокирую фондовый счет этого пижонского недоученного. Щенок…

***

Он просыпается по большей части от затекшей левой ноги, которая сильно покалывает, а не от нескольких незначительных кочек. В салоне темно, все так же уютно тепло, но рядом приглушенно горит экран чужого телефона, и Джек думает про то, будет ли вообще Блэк сегодня спать. Как-никак ночь, утомительная дорога, делать нечего.

Рука тянется размять затекшую икру, но на пол пути до парня доходит, что, что-то не так… музыка не играет в наушниках, да и вообще их нет, ровно, как и телефона в правой руке. Джек сдвигает брови к переносице, щупает осторожно рядом не находит, и с вопросом оборачивается к занятому мужчине:

— Слушай, не видел… — слова обрываются, стоит завидеть в чужих изящных пальцах свою сотку, — Какого хрена, Блэк?

— Чищу твои сообщения, — напрямую отвечает Питч, однако совершенно не ожидавший, что Фрост проснется так рано, но все же не собирающийся прерывать свое интересное занятие. В телефоне мальчишки много всего интересного, особенно переписки. И плевать ему, что это невежливо.

— Что?..

Возмущенный парень находится только через ещё одну минуту замешательства, и сразу же вырывает свой телефон из рук мужчины, осознавая, что произошло до конца, и сразу залезая в сообщения.

— Что ты… — Джек сбивается, листает входящие, исходящие и ему становится постепенно все хуже, — Какого хрена ты написал!..

Лицо мальчика бледнеет, когда он видит несколько отправленных СМС, как раз всем тем, кто писал ему. Достаточно грамотных, но таких нахальных, нелицеприятных сообщений.

— Не думаешь, что это уже наглость? Я… Я чужой, мать твою ж, тебе человек! — разъяренной фурией шипит Джек, поворачиваясь в сторону Блэка и даже не поморщившись от столь грубых своих слов, — Какого хрена ты ответил? С какого вообще взял, что тебе дозволено?!

— Нужно было выключать свою сотку или ставить на беззвучный, дабы твои индивидуумы не строчили тебе каждые пять минут, мешая мне спать! — моментально находит выход Блэк.

— Да и где же эти чертовы сообщения?

— Удалил!

— Ты в своем уме? Ты… Какой же ты наглый, сволочной, думаешь, что такому как ты всё позволено…

Питчу отчасти это надоедает, надоедает глупая бравада от того юного и смышленого дарования, потому он действует на опережение, быстро разворачиваясь к Джеку и подаваясь вперед, достаточно жестко сцепляя пяльцы на подбородке парня, заставляя смотреть его себе в глаза и равносильно жестко и холодно обрубая:

— Да, именно так и считаю, ибо добился этого! И ты мальчишка должен считать так же, а не позволять этим ублюдкам себя контролировать, словно ты мальчик на побегушках! И, о конечно же, смирившись едешь к той, что и видеть тебя не хочет! Действительно всё ещё хочешь носить розовые очки или может снимешь и посмотришь на мир реально, без веры в лицемерные слова тварей, что тебя окружают?

— Да ты… — Фрост отшатывается, маска злости дает трещину и под ней отчаяние, обида, всё та же, и он прекрасно понимает, что мужчина прав, пусть и сделал некрасивую вещь, пусть и оправдания так себе, но… Его никто не ждет, он никому не нужен, им пользовались, пользовались все, кто его окружал. А теперь диссонанс, потому что рядом он — этот черт, высокомерный наглый, циничный, который говорит в лицо, и похуй ему на нормы поведения.

— Сволочь! Ты не имел никакого права! А ежели так вашему величеству мешало, то мог бы разбудить и я бы выключил! Но нет! Ты ведь… ведь… Ты за действия — не за слова!

— В действиях больше толку, нежели от слов! Тебе ли не знать?

— Иди нахер! Как же… какой же ты… Бесишь! С самого первого твоего появления. Думал, спокойно доеду, уеду из этого города, прокляну все, вернусь, забуду! Но нет, появляешься ты и всё наоборот! Всё полностью! Перевернул и выплюнул, считаешь, что тебе все позволено, считаешь… — Джек переходит на повышенный тон, не до крика, но вполне может этим разбудить ближайших пассажиров; разозленный, на пределе, потому что его всё достало, и он хочет высказать хотя бы кому-то всё что накипело, пусть удаленные СМС и написанные ответы лишь повод. И остановится Фрост уже не может, он в раздрае, такой полностью открытый, злой.

Мальчишка со своей вспыльчивой глупой речью и обвинениями пропускает момент, всего секунду, заминку на миг, но вот его жестко дергают к себе, цепко приподнимают голову за подбородок и целуют, проникая языком в рот, обнимая за талию, и жестко прижимая почти в плотную.

Джек задыхается, давится своим же удивленным стоном, ощущает чужое тепло, аккуратность и одновременно страсть, и нежное касание к своим волосам. Это всё настолько быстро, необычно, несвойственно, что первый миг он благополучно позволяет, а после дергается, пытается оттолкнуть, взбешивается, подобно волчонку в клетке, напуганному такой реакцией, напуганному больше тому, что собственно сердце ускоряет свой бег.

Черт, это слишком… ненужная реакция, ведь он за логику! Но, блядство, целуется Блэк действительно охуенно, настолько, что попытки вырваться провальные: Питч лишь притягивает ближе, успокаивает поглаживаниями по спине, и Джек за пару секунд забывает, а злость смывается тем необычным, захватывающим, тем, про что он читал, но никогда не испытывал в жизни, даже когда его обнимали, дарили подарки, признавались в любви. Он никогда такого не чувствовал. Но не сейчас, не в руках этого…

Пара секунд, необычных, волнующих, тянущихся, как патока и таких же сладких, как бы мальчишке не хотелось это обозвать испугом или замешательством. Он тихо, едва слышно, стонет, сдается, позволяет, списывая всё на свою лояльность, а не интерес что же будет дальше, расслабляется в сильных мужских руках и поддается, кротко отвечая, пробуя чужие губы на вкус, задыхается, когда его сжимают сильнее и… посылает к черту всё логическое, правильное и пугающее. Какого вообще хера он делает и зачем — уже не в приоритете.