И пока паренек во-второй раз за вечер полностью трезвеет от этих слов, мужчина поднимается, поправляет манжеты черной рубашки и, небрежно оставив чаевые, хер пойми официанту или самому Джеку, довольно удаляется.

А Джек сидит в ахуе ещё с добрых минут пять, пялится на тот же огонь и не понимает, где программа сдала сбой или где он сам прокололся? Где он сам дал сбой?.. Но ведь схема…но ведь годами! Но ведь!..

— Ах ты ж сууука… — шипит в конце концов Фрост, недобро сощурившись, - Ну я тебе устрою белоснежного мальчика!.. Я тебе устрою, блядина! — и покрыв чужие чаевые своей золотой карточкой; просто швырнув её на стол, парнишка гордо встает и уходит в свой номер, ни на секунду не переставая думать о последних словах этого сукиного сына.

Вскоре марокканское небо начинает выгорать с востока нежно-золотым восходом.