Всё происходит чересчур быстро, и неподготовленный к такой подставе погоды мальчишка растерянно замирает посреди дороги. Мысль — «А это больно?..» обрывается, когда его сильным ударом сбивают с ног, отшвыривая в сторону, а прицеп проносится со скрежетом дальше по дороге.
Джек же только может пораженно испугано выдохнуть, мысленно вопрошая, какого черта и что это было, потому что он магию не применял — не успел, а то темное пятно, что едва ли заметило боковое зрение, растворилось моментально, как он приземлился в сугроб. Джек не верит в благосклонность и разум погоды, но и отказывается подумать что нечто темное и достаточное мягкое, по секундным ощущениям, было темнотой. Запрещает себе так думать.
Первый и второй случай он сопоставляет, находя это странным, но не рассказывает своим друзьям, решив, что это просто его паранойя. А вот когда в темном лесу, куда направили его Хранители, возле развилки двух дорог, его неожиданно хватает появившееся из темноты тень, обвивая руку бархатной лентой, явно намекая что выбранная левая дорога неправильна, Джек убеждается, что это точно не его паранойя. Однако и среагировать должным образом не успевает, потому что тень развеивается у него на глазах буквально через секунду, и Джек даже не знает принадлежала ли она кое-кому конкретному или это просто ожившая сознательная тень в лесу. В любом случае он, почему-то интуитивно слушается тень и выбирает другой путь и… избегает встречи с тремя пакостными духами леса, раздваивающими тропинки, о которых после рассказывает Астер.
Джек по-прежнему не рассказывает ничего Хранителям. Потому что не знает чьи это проделки и откровенно говоря, сопоставляя все факты, не находит причины вводить в панику друзей. Все те случаи не причинили ему вреда, наоборот — спасали его, и Джек впервые наверное в замешательстве, и не знает как поступить.
А после всё прекращается, тени и другие странности связанные с темнотой и или лентами тьмы не происходят целых три месяца: почти всю следующую осень. Однако к зиме вновь дают о себе знать, когда Джек морщится, наблюдая через окно за одним мальчиком, который доламывает подарок свой сестры, пусть и преждевременный — подаренный в честь будущего Рождества. Джеку почти больно на это смотреть, но ничего поделать он не может, Ледяной Дух только прищуривается недобро и невольно замораживает окно, впрочем, ребенок на него не обращает никакого внимания.
«Полететь что ли и рассказать Хранителям?» — тогда думает Дух Радости, взвешивая все «за» и «против», и не найдя причин утаивать именно эту сцену от друзей, уже порывается улететь, как замечает в окне, периферийным зрением, нечто странное. Замечает и тут же обмирает на месте, наблюдая, как тень от изломанной игрушки на стене начинает шевелиться и двигаться вверх, а после и вовсе растет, пугая тем самым мальчишку. Ребенок действительно отскакивает от поломанной игрушки, в испуге расширяет глаза и пальцем тычет на исказившуюся, почти уродливую, тень, но сказать ничего не может, видимо из-за страха. А Джек, наверное впервые, поступает не как Хранитель — не вмешивается, почти заворожено наблюдая, замирая возле стекла и впиваясь взглядом в знакомые острые перетекания разросшейся тени на стене.
Она пугает, она настораживает, она дает понять ребенку, что так нельзя, что теперь дух игрушки разозлен на него и будет мстить. Устрашающая улыбка и тени в конец пугают мальца и тот сбегает из комнаты, с криком уносясь вниз. А тень моментально рассеивается, не оставляя после себя ни одного лишнего черного кусочка.
Оверланд в тупике. Морозный Дух еще на добрых два часа зависает возле того окна и думает — думает и наблюдает, но так ничего и не происходит, и он в конце концов смущенный и покоробленный улетает подальше от этого дома.
Мысли, что так неправильно и, что так мальчишке и надо, борятся в голове за право быть главной и правильной, и под утро Джек действительно измотан, но не патрулированием, а своими рассуждениями. Однако каждая из возмущенных мыслей рассеивается на следующий день, стоит ему заглянуть в знакомое окно и увидеть, как парнишка кропотливо вместе с отцом чинит ту самую игрушку… Джек выдыхает почти радостно, понимая впервые правильность страха и наказания над детьми, пусть и не до конца сам себе в этом признается.
Время летит, проходит еще полгода, или даже чуточку больше. Джек ответственен, хотя, как и раньше весельчак и раздолбай: замораживающий паркет дома у Северянина, препирающийся с этим Кенгуру, активно помогающий Туф с зубками, и порой спорящий с правильностью добрых снов с Сэнди, но все довольный.
Теперь уже Джек ничему не удивляется, и касания то на шее, то на спине воспринимает обыденно и спокойно, позволяя себе в такие секунды насладиться мимолетным теплом от прикосновений теней. Он позволяет бархатным лентам порой утягивать себя в глубинные чащи поздней зимой, находя быстрее заблудившихся детей и доставляя их домой, он уже не обращает внимание на сгустки темноты, подобно тяжелым облакам, которые порой сгущаются рядом с ним и предупреждают об угрозе… Джек подсознательно, да и сознательно, понимает и уже принимает эту помощь, хотя всё чаще задумывается почему Хозяин Тьмы всё так же не показывается. И Джек внутри до леденящей паники надеется, что это именно тот о ком он думает, кого помнит, и кого бы хотел ещё раз увидеть.
Дух Холода летает к Хранителям и отчитывается о работе, помогает всем и такой же строптивый и веселый перед ними, хотя по-прежнему хранит свой маленький безобидный секрет. Ну, почти безобидный.
Джек зависает на фонарном столбе и вспоминает, как случайно забрел на окраину вырубленного леса, рядом с пещерами, и как на него кинулись тамошние полудухи-полутени и как из-под расщелин в земле через мгновения вырвалась сама тьма, загораживая его и почти материализуясь в двух громадных диких кошек, защищая его от чужаков.
Возможно, тогда он бы испугался, возможно, атаковал этих зверюг, но они, прогнав полудухов, спокойно повернулись к нему едва скаля пасти, и парнишка обмер, смотря в такие знакомые глаза Кошмаров, все такие же дикие, опасные, желтые глаза, напоминающие чем-то…
Джек трясет головой и скидывает морок воспоминаний, понимая, что ему ещё нужно к Джейми, а после на Север, к Николасу. Всё это пусть и замечательно, но слишком задумываться не стоит. Но он врет себе. Как всегда и по-наивному, потому что взгляд невольно цепляется за движущиеся тени по ночам, потому что он устал себя сдерживать и наслаждается теплом темноты, потому что с губ так и норовит сорваться коварное имя врага.
Врага ли? Как Хранитель, он понимает, что да. Как Джек Фрост — уже не уверен… Но чтобы он не делал, как бы не позволял этим странностям случаться, а тьме оберегать себя, порой играючи и слегка жестоко к другим, но ничего более не происходит и ему уже кажется что не произойдет.
«Но я хочу его видеть!» — после Пасхи, сидя на крыше одного из домов, доходит возмущенно-требовательно до подсознания и Джек морщится, понимая что это уже ему не подвластно. А желание встретиться и разузнать всё, понять почему, так нестерпимо и неконтролируемо.
И он срывается, резко — спонтанно, поднимая за собой ледяной ветер и улетая в тот лес, где кровати уже давно нет, но он помнит, как проникнуть в тайное подземелье.
Вот только Джек глубоко ошибается, очутившись в холодных каменных переходах, где давно никого нет, даже часть клеток подвешенных на цепях уже исчезла, и тишина стоит мертвая и совсем не пугающая.
Он разочаровывается, так про себя думает, хотя прекрасно знает, что эмоция называется обидой, банальной и по-детски глупой. Джек сбегает с этого места и клянется больше не возвращаться, клянется наплевать на тени и странности, и больше не искать встречи с тем кого, возможно, уже и нет.
Год, два, три, четыре… Джейми растет, постепенно перестает его видеть, другие дети тоже вырастают и он утрачивает с ними связь. Всё хорошо, в него начинают верить другие, но та — настоящая связь с первыми обрывается и его это подламывает. Всё замечательно и Вера процветает, но Джеку она с каждым годом становится ненужной всё больше. Хранители с воодушевлением собираются у Северянина и обсуждают очередное Рождество, а он слоняется серой тенью по замку, не чувствуя даже крупицу счастья и веселья, в конце концов улетая в Америку.
