— Герда должна идти дальше, — промолвила женщина, когда Доктор Тондресс и Люк подбежали к ним. Её накидка струилась мертвенно-бледным серебром, а тёмные глаза на красивом белом лице напоминали потухшие угли. — Я и так нарушила все правила, позволив тебе, Доктор Тондресс, и этому человеку ступить на радугу.
— Прости меня, Морна¹, — Доктор уважительно поклонился. — Я прошу лишь об одном: позволь им попрощаться. Мы знакомы много лет, и ты знаешь, что я никогда и ничего не прошу без веской причины.
Поразмыслив, Морна милостиво кивнула, и львица радостно бросилась к Люку. Тот обвил руками шею Герды, и на белую шерсть вновь закапали слёзы.
— Почему ты плачешь, мой брат? — вдруг спросила львица, и Люк отпрянул.
— Ты умеешь разговаривать? — он ошарашенно смотрел то на Доктора, то на Герду, то на светлый лик Морны.
— Я и раньше говорила с тобой — я рычала, а ты отвечал мне человечьими словами. Теперь я умею говорить, как ты. Теперь всё иначе, чем раньше.
— Я тебя подвёл, Герда: обещал вылечить и не смог — простишь ли ты меня?..
— Не плачь, мой брат, и не кори себя, — Герда лизнула Люка в лоб, и тот снова почувствовал её тёплое дыхание. — Я жила на земле, теперь буду жить на облаке. На земле мне было больно, а там больно не будет никогда. Так говорит госпожа Морна.
Люк прижался лбом ко лбу белой львицы и взглянул в светлые глаза. Они так и сидели — голова к голове, рука к лапе, — пока не услышали голос Морны:
— Пора!
Герда поднялась и лизнула ладонь Люка, прощаясь, а тот поцеловал её в нос.
— Помни меня, мой брат.
Следом за Морной Герда скрылась в облаках. Всё это время Люк смотрел им вслед, а ладонь Доктора Тондресса лежала на его плече — иначе Люк не удержался бы и побежал следом за львицей.
Доктор и Люк вернулись на землю так же, как и ушли — по радуге, спрыгнув со ступенек. Люк долго молчал, осмысливая произошедшее.
— Я… кажется, верю, что это было на самом деле, — сказал он наконец. — Но как такое возможно? Вы волшебник? Разве волшебство существует?
— Ещё как! — откликнулся Док. — И его в этом мире больше, чем ты можешь себе представить. Но скажи, как ты себя чувствуешь?
— Я никогда не забуду Герду, но мне… стало легче. Спасибо вам за всё.
Доктор Тондресс светло улыбнулся и, попрощавшись, исчез.
С тех пор, когда в небе появлялась радуга, Люк знал: это Герда спустилась со своего облака на землю, чтобы навестить его и тёплым дыханием придать сил в трудную минуту.
— Как же жалко эту львичку! — всхлипнула Дракоша. — Ой, не могу! Как жаль, что Доктор Тондресс не успел прийти на помощь! Он бы обязательно вылечил!
— А я ведь знаю эту Герду, — вдруг сказала Даня, и шесть пар изумлённых глаз уставилось на неё. — Да, точно! Я, правда, маленькая была тогда, но запомнила, как мы с родителями поехали отдыхать летом куда-то на юг и ходили в зоопарк. Я хорошо запомнила эту белую львицу с именем, как в той сказке, она мне даже снилась потом… Я не знала её печальную историю, — пригорюнилась она.
— Может, ты и Люка там видела? — предположила Кло, но Даня лишь пожала плечами — этого она не помнила.
— Что ж, девочки, сказка закончилась, вам пора спать, — Малышка Жю поднялась и взяла поднос с пустыми стаканчиками. — Добрых снов.
Девочки торопливо забрались под одеяла, и Жюли, погасив свет, вышла из Палаты и поспешила в кухню, где уже собрались все Помощники.
Комментарий к Вечер одиннадцатый. Сказка о белой львице
¹Сочетание имени славянской богини зимы и смерти Марены (Мары) и французского слова la mort (смерть).
Прототипом “Синей птицы” является крымский парк львов “Тайган”.
Белая львица Герда жила в этом парке больше восьми лет и умерла этой зимой от рака.
В реальности Герда не попадала в лапища фотографов, такая участь постигла другую львицу — Стрекозу — и “челябинского” львенка по имени Симба.
Зоопарк из этой сказки прошу считать неким “конём сферическим в вакууме” - сборным образом идеального места для безопасной жизни, а не тюремного заточения животных.
Отчаянно нуждаюсь в фидбэке на две последние главы, особенно на эту: не слишком ли жестко, может, стоит смягчить сюжет?
========== Вечер без сказки ==========
Это был один из самых тяжёлых дней, которые только помнила Малышка Жю. С самого утра всё шло наперекосяк, у не выспавшихся и измотанных Помощников всё валилось из рук, работа не спорилась.
Брюно, на секунду задремавший за своим столом, толкнул локтем и разлил прямо на документы пузырёк клея. Ему пришлось сначала отдирать от себя прилипшую бумагу, а потом переделывать заново карточки половины прежних подопечных, в которых были записаны и их истории, и назначенная Доктором терапия, и рецепты эликсиров.
Едва он только отложил в сторону последний начисто переписанный листок, как ворвавшийся в его кабинет порыв ветра взметнул бумаги со стола и раскидал по всему полу. Издав громкий и отчаянный вопль, Зам полез собирать безнадёжно перепутанные страницы, пытаясь сложить их в изначальном порядке. Порой получившиеся сочетания крайне озадачивали Брюно: «Назначить умиротворяющие объятия трижды в день…» — гласила последняя строчка на одной странице, — «и ни в коем случае не взбалтывать!» — подхватывала страница другая.
В конечном итоге Зам, философски решив, что одно другому не мешает, оставил всё как есть и ушёл в кухню отпаивать свои нервы какао по фирменному рецепту Малышки Жю.
Элен впервые в жизни перепутала ингредиенты снадобий, и несколько часов Помощники ловили по всему «Приюту» Даню, вообразившую себя кошкой. Она царапалась и кусалась (особенно досталось Гару, который попытался достать её из-под дивана в собственной комнате), после чего и вовсе куда-то удрала.
Патрик нашел Даню на одном из мандариновых деревьев в садике и долго уговаривал спуститься, а потом носился под деревьями очертя голову, когда ей вздумалось перепрыгнуть на соседнее дерево. Разум-то у неё стал кошачьим, а вот руки и ноги остались своими: девочка рухнула прямо на Патрика, чудом не свернув ему шею, и только после этого пришла в себя. Увидев поверженного Помощника, она испуганно подскочила и долго-долго извинялась, а мрачный Пат пытался понять, сломаны у него рёбра, или обойдётся ушибом.
Те же перепутанные эликсиры стали причиной весёлых глюков и у Кло. Помощникам дорогого стоило убедить её не закапываться в цветочный горшок по колено — девочка возомнила себя финиковой пальмой. Пальма из Кло получилась никудышная: приставучая и до крайности болтливая. Прыгая за Гару по коридору в пустом кашпо, она без умолку требовала посадить её в землю, удобрять и поливать водичкой. В противном случае она грозила кидаться кокосами. И только когда Гару, вспылив, с размаху вылил на неё бочку воды, Кло снова стала самой собой. Правда, девочка долго не могла понять, почему она, промокшая до нитки, стоит посреди коридора в огромном цветочном горшке.
Едва удалось угомонить девочек и уложить их спать в тихий час, как Помощников ждало новое испытание: всегда спокойные и дружелюбные пегасы ни с того ни с сего словно с цепи сорвались, выбили копытами двери денников, вытоптали все клумбы в садике и унеслись в неизвестном направлении. Люк, укушенный кобылкой Альбой, пополнил ряды пострадавших и занял очередь на перевязку, пока Элен осматривала рёбра Пата и готовила для него заживляющий эликсир.
На поиски лошадей отправился единственный «летун» Гару, который обнаружил пегасов мирно пасущимися на Нектарных Лугах. Лишь Альба продолжала взбрыкивать и тревожно ржать, не подпуская к себе ни своего сердечного друга, жеребца Тона, ни Гару. Когда Помощнику всё-таки удалось немного угомонить её, он тщательно осмотрел лошадь и понял, что причиной этой вспышки безумия стал простой шмель, запутавшийся в гриве Альбы и ужаливший её.
Насекомое тут же было удалено Помощником, жало изъято, а пегасы возвращены в родную конюшню. Правда, там их пришлось спасать от Патрика — беднягу едва не хватил удар, когда он увидел разорённый садик. Люк мужественно защищал собой ворота конюшни, а Гару держал Патрика: Помощник, которого обычно невозможно вывести из себя, на всю округу орал, что повыдергивает все перья из пегасьев крыльев и набьёт ими подушки.
