Когда бездумно листая сообщения в директе она случайно замечает на аватарке знакомое лицо, сердце в очередной раз замирает, девушка открывает диалог и видит уже даже немного привычное «Hi, Sonya».

Хочется ответить, написать, спросить, почему она убежала и была ли это вообще она, но девушка просто блокирует экран телефона, откладывает его на тумбочку и закрывает руками глаза, надеясь как можно быстрее провалиться в сон.

========== Не пытайся починить ==========

Комментарий к Не пытайся починить

In This Shirt (The Irrepressibles)

Гринева почти не спала, ворочаясь из стороны в сторону. Пусть усталость и давила ей на плечи, но сон явно отказывался забирать ее в своё царство, а лежащий рядом телефон обладал будто бы магнетическим притяжением, но Соня изо всех сил сдерживалась и не поднимала его, понимая, что лучше сейчас убить в себе все существующее по отношению к этой блондинке, чем дать чувствам развиться, а потом сгорать в агонии, когда они начнут разбиваться, осколками разрывая на куски все внутренние органы.

Вдох.

Выдох.

Она устало стонет, но понимает, что смысла пытаться уснуть больше нет, так что Соня медленно поднимается, надевает тапочки и спускается вниз, чтобы включить чайник.

У каждого из них теперь своя личная кружка с названием группы и собственной фотографией, и никто из ребят даже не догадывается, что в процессе производства находится огромная партия атрибутики, которая вот-вот поступит в продажу.

В эту самую фирменную дорогую кружку Соня высыпает пакетик растворимого, дерьмового, дешевого кофе, который притащила с собой из России, и когда горячая жидкость только-только касается ее губ, она вспоминает вдруг свой гараж, сумасшедшие репетиции, пьянки, после которых они едва ли оставались живы, то, как спокойно им было, и как хорошо чувствовать, что во всем этом чертовом мире они все такая семья, которую невозможно разрушить.

— Ты рано, — на кухню выходит Юля, пожимая плечами и потягиваясь. Она выглядела не так, как обычно, по-домашнему, в коротких шортах, растянутой футболке и с волосами, собранными наверх.

— Я ещё не ложилась, — она как-то горько смеётся и чувствует, как эта самая горечь расплывается по венам, отравляя ее.

— Ты нормальная? У тебя концерт сегодня, как ты собираешься взрывать зал в таком состоянии? — Девушка облокачивается на стол и чуть наклоняется вперёд, всматриваясь в глаза Гриневой.

— Юль! — Она повышает голос, сама того не желая, но эмоции отказываются играть на ее стороне. — Если бы я сама выбирала, то безмятежно спала бы ещё как минимум часа четыре, но это зависит не от меня, я просто не могу, ясно? Просто, блять, не могу, — девушка едва ли сдерживается, чтобы не скатиться в истерику, но голос ее начинает предательски дрожать.

Менеджер быстро оказывается рядом и осторожно обнимает брюнетку, легко целуя ее в макушку.

— Ну чего ты, девочка, тише. Все будет хорошо, ладно? Расскажешь мне, что случилось?

— Джес, — Соня выдыхает и немного морщится, чувствуя, как внутри все ноет от неприятных ощущений.

— А что с ней не так? — Юля чуть откланяется в сторону и пытается заглянуть в глаза солистке.

— Она была вчера на концерте, я видела ее, но когда хотела поговорить, оказалось, что она сбежала, и я не знаю, что вообще происходит, если честно, но все это буквально не даёт мне покоя, я чувствую себя идиоткой, которая не может совладать с собственным организмом, — снова смеётся, как-то больно и тяжело.

— Так ты не одна такая, никто и никогда не может с ним совладать, особенно с сердцем, потому что это гребаное создание вообще плевать хотело на то, что происходит, и по-эгоистичному делает только то, что надо его собственной персоне, а ты живи как хочешь, — Юля пожимает плечами и снова обнимает девушку.

— Ладно, прорвёмся, и не из такого дерьма выбирались, — Соня допивает свой кофе и заходит в свою комнату, открывая чемодан в поисках чего-нибудь для выступления и в куче вещей случайно натыкается на рубашку, которая ей не принадлежала. Она была клетчатая, во всей палитре бежевых тонов и глядя на нее Соня успокаивалась, но с другой стороны внутри нее разгорался невероятной силы пожар, только лишь от одной единственной данности - это была рубашка Джес.

Гринева не сомневается ни секунды, натягивает ее на плечи и, прикрыв глаза шумно вдыхает, чувствуя, как по легким мягко расползается мягкий цветочный аромат. Именно в нее Джессика была одета в первую их встречу и Соня не знала, точно случайно или специально оставила ее в комнате в то утро, но Гриневой было плевать, здесь и сейчас она просто хотела чувствовать блондинку, как можно ближе, рядом и тонуть в ее фантомных объятиях, никому об этом не рассказывая.

***

— Господи, я даже не знаю, что с тобой делать! — Ругается женщина, которая всячески пыталась спрятать синяки под глазами Сони, но они почему-то не поддавались, и сколько бы слоев самой качественной косметики не нанесли ей на лицо, все ещё были видны яркие признаки ночного недосыпа.

— У меня есть идея, — сзади подходит Дима и осторожно кладёт ладонь ей на плечо, а потом перетягивает глаза чёрной полупрозрачной повязкой.

— Что ты делаешь? — Гринева вздрагивает и отдергивает его руки.

— Доверься мне, выставим это как красивый ход с целью разнообразить выступление, ты будешь видеть совсем немного, но этого будет достаточно, чтобы не упасть и не перепутать микрофон с другим прохожим по форме предметом, — парень смеётся, а Соня бьет его по ладоням.

— Придурок, — цедит сквозь зубы, но все ещё немножко по-доброму.

— Из зала не будет видно твоих синяков, и мы спрячем факт бессонницы, — Дима все же завязывает ей глаза и мягко проводит ладонями по плечам. — Мы тоже будем в таких.

— А вам зачем? Вы-то спали как застреленные, — Соня скрещивает руки на груди и шумно выдыхает.

— Старо как мир, но все же — один за всех, и все за одного. Мы семья, Кэп, мы своих не бросаем, — он целует Гриневу в макушку и не видит, но знает, что та расплывается в улыбке.

— Ребята, трехминутная готовность, — проговаривает Юля и с долей какого-то восхищения смотрит на них, радуясь тому, что чтобы не случилось, какой бы кризис не свалился на этих ребят, они будут одной командой и всегда будут друг у друга.

На сцену они выходят медленно, Дима помогает дойти Соне, а потом мальчики перевязывают себе глаза и тяжело выдыхают, готовясь к новой порции адреналина.

— Юль, мне нужна твоя помощь, переводи, — проговаривает Гринева, а потом обхватывает микрофон двумя руками и чуть опускает голову вниз.

— Если вы задаёте себе вопрос, почему эти придурки вышли в чёрных повязках, я поспешу вас расстроить, сегодня у нас не БДСМ-вечеринка, — зал взрывается смехом и дружным гулом, из-за чего брюнетка немного расслабляется и даже растягивает губы в лёгком подобии улыбки. — Сегодня я не хочу вас видеть, я хочу вас слышать и чувствовать, быть с вами на одной волне, пусть это и необычно, но все же, мне кажется, довольно интересно. Попробуем? — И снова тот же результат, когда и она сама, и вся ее команда утопают в одобрительном шуме толпы, которая собралась здесь только для того, чтобы увидеть и услышать практически никому не известную русскую группу. — Ну тогда давайте начинать.

Сцена была ее детоксом от всей зашлакованности мира, и те эмоции, которые она выбрасывала из себя вместе с песнями, были ее личным катарсисом, который всегда освобождал ее от переизбытка чего бы то ни было.

Микрофон, музыка и слова — все, что было ей нужно, если не брать в расчёт четверых идиотов, без которых жизнь свою она уже не представляла.

Так и сейчас, стоя здесь, она чувствует, как становится единым целым с музыкой, со своей группой, с каждым человеком в этом зале, и все, что она чувствует — свет, который горит изнутри и заставляет светить ее. Эйфория, драйв и адреналин, а все вокруг стирается, как неудавшийся рисунок, и где-то внутри становится легче, намного легче.