Он с нетерпением ждал Стамбула. Сразу после венчания они покинут этот корабль, пересядут на другой. Пусть русский, но не этот, подальше от колонистов и, главное, от Милорадова.

На рассвете восьмого дня пути “Борисфен” вошел в пролив Дарданеллы. Пятнадцать лет назад, во время путешествия в Геную, этот отрезок пути показался Нине очень интересным. Босфор был тоже любопытен, но там привлекало совсем иное, - берега. Здесь же главными были корабли. Дарданеллы всегда отличало сильное движение. Пожалуй, нигде больше, на пути из Крыма в Италию, нельзя было увидеть одновременно столько кораблей, идущих в обе стороны. Пролив был то широк, то узок, в узкой части не шире Днепра. Парусные суда, большие и маленькие, на фоне живописных берегов выглядели настолько красиво, что Нина никак не могла упустить возможности еще раз увидеть это зрелище.

Еще с вечера она попросила Сандро разбудить ее пораньше. С первыми лучами солнца он постучал в дверь их с Марой каюты. Нина как раз укладывала косу вокруг головы. Она вышла сразу же, как только заколола последнюю шпильку.

Простое платье бледно-сиреневого цвета и незатейливая прическа делали ее похожей на девочку.

Графиня, отказавшаяся от всего, чтобы выйти замуж за музыканта! Нечто невероятное!

Драгоценности свои Нина оставила в Генуе, специально, чтобы не подчеркивать различия между собой и Марой. Чтобы Сандро не чувствовал дискомфорта, сравнивая их. Не исключено, что будущий супруг не обратил бы никакого внимания на отсутствие украшений у своей невесты. Он никогда не задумывался о том, есть ли они у нее, а на самой Нине никогда не видел, ибо с траурным платьем драгоценностей не носят. Сандро, возможно, никогда и не узнал бы о жертве своей возлюбленной, если бы Антонела не проговорилась Маре перед самым отплытием. А уж у Мары, что на уме, то и на языке!

Одна шпилька немного высунулась из косы, и Сандро взял на себя смелость поправить ее.

- Тебе не нравится? – встревожено спросила Нина, имея в виду свой внешний вид.

- Да, все просто ужасно, - мрачно подтвердил он. – Две новые веснушки на носу и что-то совершенно неприличное вот здесь. – Пальцем он коснулся ее шеи, чуть ниже левого уха.

- Что?!

- След от поцелуя… - Сандро приник губами к указанному местечку, специально для того, чтобы его слова не расходились с действительностью, но поцеловал настолько нежно, что уж, конечно, никакого следа не останется.

Ну вот! Оказывается, это его обычная хулиганская выходка. А Нина испугалась, что он и в самом деле находит ее некрасивой.

Она с восторгом рассматривала корабли, появляющиеся на фоне восходящего солнца, а Сандро любовался ею.

Она и сама не знает, какое чудо являет собой! И надо же было случиться, чтобы такое сокровище досталось ему! Чем он это заслужил? И как дожить до завтра? Потому что все случится не поздней, чем завтра, коль уж сегодня ближе к ночи “Борисфен” будет в Стамбуле.

Еще в самом начале путешествия капитан Тихонов предложил влюбленным обвенчаться на корабле, но Сандро отказался. Он хотел, чтобы все произошло именно так, как это ему всегда представлялось: церковь, священник-итальянец, орган, брачный контракт и свидетели. Обряд должен был быть непременно католическим, ибо жена должна следовать за мужем, а не наоборот.

Коль уж поверенных у них не было, брачный контракт Сандро составил сам. Здесь, на корабле, для этого было достаточно времени. Он пожелал выслушать все соображения своей будущей супруги, и понял, почему ее так заботливо опекал Киселев. Нину нисколько не волновало, что именно будет записано в контракте. С непостижимой беззаботностью она полагалась на порядочность будущего мужа.

- Напиши там все, что сочтешь нужным, – сказала она, - я тебе вполне доверяю.

Будь у Сандро какой-либо нездоровый интерес, ему никакого труда не стоило бы облапошить ее, да так, что она ничего и не заметила бы. Эта неоправданная наивность будущей супруги рассердила синьора Лоренцини. Он предпочел бы, чтобы его жена более трезво смотрела на некоторые вещи.

Взяв в руки уже готовый документ, Нина удивилась:

- Неужели ты сам это написал? Я думала тебя интересует только музыка. А ты, оказывается, так много умеешь!

В ее словах он услышал уважение, несколько наивное восхищение, и, как ни странно, недоверие. Не к его порядочности, а, пожалуй, к умственным способностям. Это его задело еще сильнее. Ах, она привыкла во всем доверять уму своего мужа-дипломата, а вот от учителя музыки такого не ожидала! Как мало они все же знают друг друга!

Ну что же, любовь моя, значит, мне еще предстоит доказать тебе, что семь нот октавы - еще не предел моих знаний!

- Чему-то же меня учили в университете! - ответил он довольно резко.

Она прочитала документ, но ничего не добавила и ничего не стала менять. Сандро так и не понял, разобралась ли она в терминах? Поняла ли, что именно призван обеспечить этот брачный контракт?

Казалось, Нину совершенно не заботит собственное благополучие. Но такая удивительная беспечность никак не сочеталась с ее беспокойством о приданом Мары. Так значит, она все понимает! Но тогда почему?.. Разве жизнь ничему не научила ее? Ведь граф, который был вполне обеспеченным человеком, оставил свою вдову практически с тем же состоянием, что и взял, то есть ни с чем. Или при заключении первого брака не составлялся контракт? А если составлялся, но вдовья часть в нем не определялась, то почему она и ее опекун его подписали? Понять это было невозможно.

Все это было вчера. А сегодня они стояли на носу “Борисфена” и разглядывали встречные суда.

Нину интересовало все: что за корабли встречаются им, каким странам они принадлежат и как можно распознать корабль, если видишь всего лишь его очертания. В последнем, как она могла заметить, Сандро преуспевал.

- Это французская трехмачтовая шхуна, - пояснял он ей, когда мимо проходил очередной корабль, - а этот, шлюп, - венецианец. А вон там стоит турецкая галера.

- О, как много ты знаешь, - простодушно восхищалась Нина. – Откуда? Разве это ты тоже специально изучал?

Сандро не уловил ни тени фальши в ее словах и немного смутился. Неужели вчера он оказался чересчур придирчивым, или так проявилось его собственное недовольство собой?

- Это знает любой генуэзский мальчишка, - сказал он. – Наверное, море у нас в крови, независимо от того, чем мы занимаемся, когда вырастаем.

Сделав искусный маневр, их стало обходить какое-то судно. Пролив в этом месте был достаточно широк.

- А это бригантина. Какой быстроходный… - внезапно он сильно сжал руку Нины, - о, Матерь Божья, да ведь это “Альбатрос”!

- “Альбатрос”? – удивленно переспросила она. - Твой знакомый? Генуэзец?

- Еще бы! Это корабль дона Гаспаро. Он возит ценные грузы. Я знаю капитана, его зовут Себастьяно Розетти.

- И что это может означать, что он здесь?

- Скорее всего, ничего. Он просто идет в Стамбул по своим делам и, возможно, не из Генуи. Вероятно, он понятия не имеет, что мы находимся здесь. Но теперь у нас есть шафер. Уж думаю, Себастьяно мне не откажет, даже если он и не в курсе последних событий…

- Каких событий? – переспросила Нина. - За последнее время столько всего произошло!

- Видишь ли… - начал Сандро. Он не считал случившееся настолько важным, иначе давно уже рассказал бы Нине, - как раз перед отплытием, перед тем, как я тебя встретил в порту, я заходил к Гаспаро.

Но она полагала иначе:

- Боже мой, Сандро, ты помирился с отцом! – Нина бросилась ему на шею на глазах у полусотни матросов, сновавших по палубе. – Благодарю тебя, Боже! Какой подарок! Я уже думала, мы уедем в Милан, а этого не случится. Как же я рада! Как я люблю тебя, Сандро!

Через Дарданеллы “Борисфен” вел фон Моллер. Ради этого случая он не надрался вдрызг накануне. Соответственно и друг его, Сергей Андреевич, был в это утро относительно здоров. Во всяком случае, голова его не раскалывалась от боли. И беспокойный сосед не тревожил его сегодня своим пением.