— А ты мне все расскажешь? Расскажешь все, что знаешь? Про Данилова и про Марка, а? Мне нужно…

— Но не сейчас же… На нас и так уже все смотрят. Посмотри, нам уже из-за кулис кто-то из спонсоров кулак показывает, чтобы мы не мешали…

Раздался гром аплодисментов: оказывается, Марк объявил призы от фирмы «Алкей». «Королева красоты» получила путевку в Париж, где сейчас как раз проходили дни высокой моды, а Борис — путевку в Грецию на два лица.

Вера почувствовала, как Борис незаметно пожал ей влажную руку: мол, на два лица, имей в виду.

— Вот в Афинах как раз и поговорим, — шепнул ей Борис, улыбаясь. — Учти, ты обещала…

А Вера подумала: ну надо же, как странно, именно в Грецию! Она так любит все, что связано с древней Элладой, но никогда не была в этих местах и даже не мечтала: смешно на учительскую зарплату грезить о заграничных круизах. А тут — пожалуйста тебе…

— Но наша пр-р-рограмма еще не закончена, — рыкнул в микрофон Марк. — Наша фирма приготовила еще один сюр-р-рприз — это дегустация великолепных отечественных спир-р-ртных напитков от фирмы «Алкей», которую мы устраиваем для всех участников конкурса и организаторов. Столы накрыты, обратите внимание, что на них нет никакого импор-р-рта! На столе будет все только родное, губернское! Предлагаю не терять больше времени и перейти к главной части нашей сегодняшней программы.

— Делу — время, потехе — час, — смягчил его реплику конферансье, подмигивая зрителям, которым открытым текстом давали понять, чтобы они поскорее сматывались.

— Ой, я не пойду, — шепнула Вера Борису. — Домой хочу. И голова у меня что-то разболелась.

— Надо, — ответил Борис. — Ты что, с ума сошла? Мы же победители.

— А я тут при чем? И потом, ты же видишь, у меня сегодня что-то настроение не того…

— При чем тут настроение? Надо — значит, надо. Кстати, сейчас самый подходящий момент снова про рекламу поговорить, так сказать, начинать ковать деньги, не отходя от кассы. Все равно я тебя сегодня не отпущу. И ты же меня просила о Данилове рассказать. Забыла?

— Да… да, тогда пойдем.

В просторной комнате за сценой уже был накрыт большой стол буквой «п», на котором стояла целая батарея бутылок от фирмы «Алкей». Патриотические закуски состояли преимущественно из колбасы местного производства и крошечных бутербродов с икрой — все это бесследно исчезло со стола в первую же минуту. Имел место также большой самовар, на котором сидела тряпичная купчиха с вышивкой на спине «Королева красоты», вязанки бубликов, россыпи пряников и всякого печенья. Обилие так называемых хлебобулочных изделий красноречиво говорило о главном богатстве края. Особенно если учитывать, что именно оно служило неиссякаемым источником для получения спирта и впоследствии — продукции фирмы «Алкей».

— Ага, вот ты у меня где, голуба! — вдруг громко воскликнула в ухо Юлия Семеновна, обнимая сзади Веру за плечи и улыбаясь настолько широко, насколько ей позволяло узкое, тщательно раскрашенное лицо. — А я думаю, куда подевался мой личный мастер? Хочу, дорогая, поздравить тебя с успехом. А заодно уточнить, когда сможешь ко мне в следующий раз прийти. Знаю, знаю, я плоховато выгляжу. Но если бы ты только знала, у меня такие неприятности!

— Неприятности? — сразу же насторожилась Вера. — Что-нибудь… с братом?

— Если бы… С сыном, с Олежкой. А, ладно, ты все равно про него ничего не знаешь. Потом, потом… Он у нас совсем от рук отбился. И все из-за своего слабого характера.

Многие знакомые Юлии Семеновны отмечали, что во время отпуска Альбины она все равно стала выглядеть гораздо лучше. Должно быть, потому, что на ее лице немного приглушились слишком яркие контрасты черного и алого цветов — они придавали и без того своеобразной внешности этой женщины что-то демоническое, отталкивающее. И к тому же при близком рассмотрении Сумятина казалась и впрямь чем-то расстроенной, сильно обеспокоенной.

«Вот кому я задам несколько вопросов, она мне сейчас все выложит, — решила про себя Вера. — У них там что-то творится, а я никак не могу понять. Только чувствую, что теперь мне тоже угрожает опасность, кожей чувствую».

— А ведь у меня поручение — брат попросил тебя к нему подвести. Пойдем, он хотел с тобой о чем-то поговорить, — негромко сказала Юлия Семеновна. — Что-то очень важное.

Почему-то в этот момент Вере вдруг сделалось по-настоящему страшно. Что-то неотвратимое, гибельное подбиралось к ней совсем близко, вплотную.

— Нет, не пойду я никуда, — ответила она быстро. — Не хочу. Я что, пленная рабыня, что ли, чтобы меня к нему подводить?

— Смотри, какая гордая, — усмехнулась Юлия Семеновна. — Думаешь, ты тоже — королева? Или богиня красоты?

— Ничего я не думаю, просто мне домой пора. Сына с соседкой пришлось оставить. Замучил он ее, наверное, совсем своими сказками.

Но Вера не успела сделать шаг в сторону, как ее остановил Роман Анатольевич.

— Выпьем, жены и друзья, — предложил Ромашка, игриво подмигивая Вере. — За вашу победу, в которой лично я ни минуты не сомневался. Особенно после того, как Марк сказал, что этот амурчик нашей продукции неплохую рекламу делает.

— Понятно, значит, вы поэтому сегодня ему первое место присудили? — спросила Вера, оглядываясь на оживленного Бориса, который как раз сейчас давал интервью кому-то из своих коллег.

— Мы учитывали многие факторы, в том числе и этот, — пояснил Роман Анатольевич. — Но надеюсь, вы не в претензии. Кстати, мы с Юленькой тоже давно не были в Афинах, прошу заметить.

Почему-то Вере неприятно было сейчас на него смотреть. Она не выдержала и отвернулась. Вроде как заинтересовалась напитками на столе.

— А ты уже попробовала наше новое шампанское? — обратился к ней Роман Анатольевич. — Нет? Тогда, как говорится, пей до дна… Сегодня дегустация, я собираю отзывы. Можно сказать, и здесь приходится быть на работе.

— Спасибо, — отхлебнула Вера глоток из протянутого ей фужера.

Шипучий напиток сильно отдавал спиртом, брагой и немного медом. Неужели встреча с «Медеей»?

— И как называется ваше шампанское? — спросила Вера, стараясь по возможности не морщиться.

— Мы решили на этот раз несколько отклониться от канонов и дать этому оригинальному изделию простенькое, но выразительное название — «Губернаторское». Звучит?

— Пойдет, — вздохнула Вера.

— А ведь я все стою и жду, когда ты начнешь свои интересные застольные рассказы.

— Какие еще рассказы?

— Ну, про римские пиры…

— Вы явно меня с кем-то путаете, — сказала она.

— Нет, так быстро ты не отвертишься. Наш шеф тоже вспоминал про твои байки, очень даже тобой интересовался. Я бы даже так сказал: заметно интересовался. Спрашивал: замужем ли ты? Есть ли у тебя дети? А если есть, то какого возраста? Я не знал, что ему сказать. Это непорядок.

— Возможно, вы меня путаете с Апицием, — выпалила Вера, беспокойно озираясь по сторонам и отыскивая себе путь к побегу. — Был такой человек в Риме, который прославился на века как великий чревоугодник. Странная это была личность: промотав на пирах огромное состояние, он покончил жизнь самоубийством от страха, что не сможет дальше вести такую же роскошную жизнь и питаться паштетами из соловьиных языков. Но это уже Рим — упадок, почти полный распад античной культуры.

— Браво! — вдруг захлопал в ладоши Ромашка. А потом повторил еще несколько раз, глядя куда-то мимо Веры: — Браво, какие мы умные!

Вера непроизвольно оглянулась. За спиной у нее теперь стоял Марк. Роман Анатольевич вдруг куда-то подевался, как сквозь землю провалился. Юлия Семеновна тоже быстрыми шагами уходила в другой конец комнаты, подхватив под руку какую-то дамочку.

Они с Марком остались один на один. Он молча разглядывал Веру своими маленькими глазками, серыми и пронзительными.

— Мне пора домой, — тихо сказала Вера, с преувеличенной осторожностью ставя на угол стола фужер с так называемым шампанским.

Почему-то ей не хотелось сейчас делать никаких резких движений, даже совсем простых. И как-то зябко сделалось, холодно. Видимо, комната плохо отапливалась, а сегодня мороз снова усилился. Шипучка, кстати, тоже была холодной, обжигающей горло.