Спасибо, что глаза приняли за натуральные и не выковыряли напрочь. Было тихо, но благодаря усилителям слуха он смог разобрать голоса. Девушка и подросток спорили, стараясь не шуметь.

– Разберем его на запчасти и спрячем в завале.

– Отец говорил даже близко не приближаться… – в голосе подростка чувствовалось сомнение.

– Он много чего говорил, – перебила девушка.

– Тшш… он очнулся…

Поняв, что его раскрыли, Майер открыл глаза осматриваясь.

Он находился в большом в гроте. Стены покрывали трещины, самые большие были закрыты пластиковыми мембранами, чтобы не тратить на их заполнение кислород. Судя по звуку, генератор находился где-то рядом. Над Майером стояла уже знакомая девушка и подросток, такой же непропорционально высокий и худой. Совсем юные, почти дети.

Октаво попробовал сесть, но его кибернетические протезы были перехвачены крепкими промышленными стяжками.

Юноша перехватил длинную палку с самодельным электромагнитным выключателем. Оружие, которое работает на андроидов, но никак не на киборгов, вроде Майера. Странно, что они не знают таких нюансов. А вот у девушки было кое-что по опаснее. Гражданский тазер в руках и еще один за поясом. В нем Октаво узнал свой табельник.

– Не рыпайся, – прошипела девушка.

Но Майер не собирался оставаться пленником дольше минуты. Он разглядел за спиной марсианки дверь, перед которой стояло несколько коробок. Такие же, как в апартаментах Скифа. Лаборатория была здесь.

Переведя киберпротезы в боевой режим, Окаво одним движением разорвал путы и вскочил. Подросток испуганно отпрыгнул в сторону, а девушка выстрелила в Майера, но разряд попал в протез, не причинив вреда. Уложить киборга тазером можно было в упор, а вот на расстоянии заряд поглощался встроенной защитой. Поняв свою ошибку, девушка бросила оружие, но вместо того, чтобы сбежать, бросилась в атаку. Она ловко поднырнула под руку Майера и ударила его ребром ладони по шее.

Октаво захрипел и отшатнулся, рефлекторно хватаясь за горло. Было больно, но обошлось без повреждений. Уже второй раз он недооценил противника. Хрупкая внешность оказалась обманчива. Больше не церемонясь, он схватил ее за ворот и приподнял над землей, как игрушку. Человеческая плоть всегда уступала и будет уступать машинам.

Девушка извивалась, пытаясь высвободиться. Ее брат набрался смелости и ударил Майера палкой. Удар пришелся по спине. Октаво даже не вздрогнул. Он схватил парня второй рукой и поднял обоих над головой, встряхивая, как котят.

– Прекратить сопротивление. Или посажу вас, как Скифа! – прикрикнул Майер.

– Ах это ты?! Сволочь! – марсианка извернулась и выхватила из-за пояса полицейский тазер. Серьезное оружие. Выстрел в голову мог прикончить, особенно в упор. Рука девушки подрагивала, но в глазах была решимость.

– Угрожаешь мне моим же оружием? – Майер усмехнулся.

– Отпусти нас или Тара прикончит тебя! – испуганно пищал мальчишка.

– Не выйдет. Полицейский тазер настроен на владельца.

– Врешь!

– Можешь проверить, но я сомневаюсь, что ты вот так запросто выстрелишь в человека.

Октаво смотрел на девушку спокойно, уверенно, без тени страха. Она еще совсем ребенком. Несколько секунд Тара колебалась, еще сильнее сжимая оружие, а затем опустила его и разрыдалась в голос. Майер поставил обоих на пол и, достав из ножного протеза наручники, приковал их к трубе распылителя, а потом направился к большому пластиковому боксу, стоящему в гроте.

Он не ошибся. Это была лаборатория и довольно продвинутая. Промышленные аккумуляторы питали пищевой принтер и другое оборудование, необходимое для производства. Вдоль стен стояли стеллажи с витаминами, магнием, цинком, какими-то неподписанными составами. Тихо гудели холодильные камеры. В углу стоял аппарат для переливания крови.

Майер коснулся предплечья, открывая панели на кибернетической руке. Оттуда вылетел рой чипованных полицейских камер. Их записи в суде примут как доказательства, а вот все остальные видео – нет. Дождавшись, пока микрокоптеры займут свои позиции, Октаво начал обыск и сбор генетического материала, вынул и забрал все жесткие диски, которые только смог найти.

Закончив, он вышел из лаборатории в пещеру. Тара рыдала, лежа на коленях подростка. Увидев Октаво, она крикнула:

– Убийца!

– И кого же я по-твоему прикончил? Скифа? Не переживай, у него будет долгая жизнь. За решеткой.

– Отец заботился о нас! Без него мы погибнем! – всхлипнула девушка.

– Идите со мной и я передам вас социальным работникам.

– Это бесполезно! Мы больны и отец единственный донор. Без него нас ждет сметь. Всех нас.

– Кого всех? – переспросил Октаво.

Утерев слезы, Тара кивнула и в темноте послышались шорохи. Майер замер и в оцепенении наблюдал, как из расщелин робко вылезли близнецы, лет семи. Худые, бледные, хрупкие малыши.

– Что за черт? –  прошептал Майер.

Только сейчас он заметил, что руки девушки и остальных детей были так исколоты, что живого места не найти. Да и сами они выглядели слишком болезненно даже для коренных марсиан.

– Лучше бы вам все мне рассказать, ребята…

Сказал Октаво, тяжело вздыхая. Все становилось немного сложнее.

– Гемолитическая анемия, она не лечится. Отец обменивает нашу больную кровь на свою, чтобы мы жили, – выпалил подросток.

Тара шикнула на него.

– Скиф ваш отец, то кто мать?

– Маму зовут Оля, – подал голос один из близнецов.

– Они с папой поругались и мама улетела на землю, бросила нас! – добавила Тара.

– Не говори так! – воскликнул подросток.

– Так! Прекратили балаган! – прикрикнул на детей Майер.

Конечно, проще всего было силком выволочь детей из пещеры и сдать социальным службам, но Октаво слишком хорошо знал изъяны этой системы. Детей распределят по временным семьям и матери, если она объявится, опекунства уже не видать.

Майер слабо верил в то, что женщина бросила детей из-за ссоры с мужем. Возможно Скиф просто запугал ее? В любом случае время на раздумья еще есть. Пара дней ничего не изменят.

– Я попробую отыскать вашу маму, – сказал Октаво, мысленно ругая себя за то, что опять ввязывается в авантюру. Дети смотрели на него с недоверием, но в больших водянистых глазах читалась отчаянная надежда. Он хорошо знал это чувство по себе.

***

Майер не участвовал в допросе Скифа, его даже не пригласили за стекло. Шейла опасалась, что Октаво не сдержится. Так что пришлось все смотреть в записи.

После недели заключения Скиф уже не выглядел так бодро и самоуверенно, как при задержании. Под глазами появились синяки, он похудел на несколько килограмм и не казался таким моложавым. Можно подумать, что над ним издевались!

На допросе он отрицал, что торгует препаратами, изготовленными в подпольной лаборатории.

«Я продавал излишки добавок, которые мне не подошли. Я купил их через сеть и продавал через сеть. Где тут преступление? Я просто хочу прожить как можно дольше. Еще лет тридцать и мы победим смерть!»

Шейла раскручивала его как могла, но Скиф держался отлично. Просто так его не расколоть, а без признания и новых улик его отпустят через месяц. Майер мог бы навести начальницу на след или просто рассказать ей все, как есть, но он медлил. Перед глазами все еще стояли болезненно худые дети.

Прежде чем принимать решение, Майер должен был убедится, что все так, как сказала Тара. Что дети больны и им нужен донор крови. У Октаво были образцы ДНК для анализа, но в полицейскую лабораторию соваться с ними нельзя.

Раз нельзя использовать законные методы, то приходится идти в обход. В центральном куполе была одна небольшая, но очень надежная лаборатория. Владел ей доктор Моро, с которым у Октаво были взаимовыгодные отношения. Майер переоделся в гражданское, накинул капюшон и отправился к лифтам.

Стержневой кондоминиум «Аргус» как и его брат-близнец «Гем» проходили по вертикали через всю высоту лавовой шахты и служили колонами, на которых держалась массивная конструкция центрального купола. На верхних этажах был настоящий рай. Балконы квартир выходили на подвесной парк. Естественный свет, хороший воздух, тишина. Средние этажи заполонили офисы, корпоративные квартиры, а вот нижние этажи примыкали к трущобам и потому жилье тут было самым дешевым. В крохотных комнатушках ютились маленькие лавочки, ночлежки, виртуальные грядки. Иногда сюда заносило людей, которым просто не повезло.