Ещё один вечер без него.

Мне так тебя не хватает…

— Мальчики-мажоры? Оленёнок, я переживаю за твой вкус.

Кулаки весь вечер сжимались. Страсть как хотелось разогнать всех на танцполе и навалять сопляку за то, что посмел тронуть моё.

Моё, блять.

Гнал эту мысль от себя, а оно всё равно шарахнуло в самый неожиданный момент.

Девочку к себе притягиваю и запах её волос вдыхаю. Плевать, что они дымом и всякой остальной дрянью пропитались. Слишком долго я был без нее. Слишком.

— Ар… Артур? — заикается, забавная моя. Ладонями мне в грудь упирается, оттолкнуть пытается, брови грозно нахмурив.

— Он самый, Бэмби, — взглядом плотоядным скольжу по её телу. Платье, и без того короткое, еще выше от танцев задралось, на ногах почти такие же по высоте туфли, в каких она ко мне заявилась в наш первый раз.

— Пошёл ты!

Это было ожидаемо. Даже пощечина заслужена, если вспомнить, что я ей в последнюю встречу наплел. Только щёку всё равно жжёт — дикая кошечка еще и ногтями умудрилась полоснуть. Весь свой гнев в удар вложила.

— Сексуально, — ухмыляюсь, а она лишь сильнее закипает. — Выйдем поговорить? Здесь слишком шумно.

На самом деле, зову я её не разговоры разговаривать. Прижать бы девочку к стене в каком-нибудь уединенном месте и показать, насколько я соскучился.

Подыхал без неё.

Оленёнок возмущенно губами шевелит, а потом заставляет меня натурально рассмеяться, когда очень неприлично тычет мне под нос средним пальцем правой руки.

Отступаю.

Девочке нужно уложить всё в голове.

Возвращаюсь за столик. Парни уже успели подцепить каких-то дев не слишком высокой морали.

Вот не понимаю я этого. Мальчишник ради тёлок. Если уж решил себя окольцевать — будь добр член в штанах держать вместе с руками. Что это за прощальная трахо-вечеринка? Всё равно ж не поможет. Уверен, что Мишаня уже недели через три снова побежит за ближайшей юбкой в желании разглядеть что там под ней.

Салютую виновнику «торжества» стаканом и шепчу в воздух имя его невесты, получив в ответ непринужденный взмах ладони и оценку буферов дамочки, что плотно присосалась к его шее.

— Скучаешь?

Боже упаси.

Девушка хочет умостить свою задницу на подлокотнике, но я занимаю его локтем и одними глазами даю понять, что ловить здесь нечего.

Меня интересует лишь один конкретный Оленёнок со слегка рассеянным от алкоголя взглядом.

Она трется на баре с каким-то прилизанным блондинчиком и не знает о том, что я наблюдаю за каждым движением до кончиков пальцев моей женщины.

Пацан кладёт руку ей на талию и приближается к маленькому ушку своим поганым ртом, а я запоздало понимаю, что слишком сильно сжал пальцами стекло.

Боль отрезвляет. Отвлекает от красной пелены чистой ярости.

Никому, нахер, не трогать девчонку. Не дышать в её сторону.

Только я могу.

Я. Мудак, который несколько месяцев назад смеялся над её слезами.

— Очнись, малышка, мне просто хотелось трахаться. Ты очень удобно попалась под руку.

— А тогда, на балконе? Зачем ты всё это говорил..?

— Вспомни, что после этого ты весьма охотно раздвинула ноги.

Отгоняю внезапно нахлынувшее воспоминание. Стараюсь думать о том, что так было нужно. Так она смогла навсегда избавить брата от папаши-говнюка.

В туалете смываю кровь с рук и перематываю порезы полотенцем. Надеюсь, они их стирают. Всё-таки элитное заведение.

Понимаю ведь, что нельзя. Что девочке лучше без меня будет. Что это просто эмоции, потому что не ожидал я Оленёнка сегодня встретить.

А еще понимаю, что ни-ху-я.

На эмоциях её хотелось бы просто трахнуть. Да хоть, вон, в кабинке позади меня. Платье задрать, трусы спустить и больше никакого наваждения.

Мне другое нужно. Она нужна. Взгляд её глубокий, как тогда, на проклятом балконе.

В зал возвращаюсь, вспоминаю, что сигареты в куртке оставил. Всю пачку сейчас вывернуть готов, если это хоть немного поможет расслабиться. Иначе просто Оленёнка напугать могу.

На подходе к гардеробу замечаю знакомые лица. Только теперь рука блондинчика гораздо ниже талии. Вырву, блять, и в измельчитель засуну.

А когда девочка голову ко мне поворачивает, осознаю, что от выблядка этого и лужи не оставлю.

Зрачки у девчонки с пятирублевую монету. Глаза чёрными кажутся.

Рука ныла, но моральное удовлетворение перекрывала болезненную пульсацию в костяшках.

Душу я отвел.

Сдал сосунка охране, сгреб Оленёнка в охапку и запихнул в свою машину, пока девчонка ещё в какую-нибудь историю не влипла со своим везением. Пятый раз, мать твою. На моей памяти пятый. Про отморозка, которого я успел загасить до того, как он малышке что-то сделал, ей знать не обязательно.

Не буду же я ей рассказывать о собственном сталкерстве. По пятам за ней ходил первое время, когда она в своей тошниловке дорабатывала положенное.

Шефу своему я в рабство сдался сразу после полного одобрения моей кандидатуры. Три условия в обмен на душу. Он выслушал всё, хмыкнул и договор мне подвинул. Всего лишь пятилетний. Правда, без права разорвать с моей стороны и с его патентом на все сделанные наработки за это время.

Всё так грамотно составлено, что не придраться в случае чего.

Читал я уже после подписания. Просто ради интереса.

Думал, он мне копейки в зарплате нарисует за наглость. Ан-нет. Отвалил щедро. Даже машину от фирмы подогнал в личное пользование.

Вот на её переднем сидении девочка сейчас и растекалась.

Я лишь мельком поглядывал, смеялся, когда она в воздухе что-то там поймать пыталась, совершенно позабыв о том, что её вообще-то силой усадили в салон. Платье теперь моей кровью заляпано в нескольких местах — сама брыкалась так, что пришлось крепче перехватить, подключив руку травмированную.

— Ты меня трахаться везешь? — если бы мы не стояли на светофоре, я бы по газам ударил после такого вопроса.

Неожиданно.

— А хочешь? — лицо её обхватываю с двух сторон и заставляю ко мне голову повернуть.

— Хочу, Кирилл. Очень хочу. Мне так жарко…

Кирилл, блять.

Понятно всё.

Девочка где-то в облаках своих летает и все еще того мудака перед собой видит.

Лапки ко мне тянет, наваливается всем весом и пальчиками по ширинке скользит. А дурь-то мощная. Лучше бы отключилась и спала бы себе спокойно. Мне не жалко, хоть пусть весь салон слюнями зальет.

— Это мы отложим, — ладони её перехватываю и мягко толкаю обратно на сидение. — Сиди спокойно, а то врежемся во что-нибудь. Будешь шалить — свяжу, — надулась в ответ, снова попыталась приблизиться, но я сильно резко с места стартанул после зеленого, девочку толчком отбросило назад.

— Ну Кирилл, пожалуйста… Давай прямо здесь… Мне так плохо, внутри всё пылает…

И от этого «пожалуйста» её голосом, обращенного к другому, пусть даже в бреду, у меня зубы скрипят от того, насколько сильно я их сжимаю.

— Молчи, Оленёнок. Лучше, блядь, молчи, — на несколько секунд у неё будто проясняется перед глазами. Пытается всмотреться в мой профиль, но никак за нить реальности зацепиться не может.

На сидении ёрзать начинает, платье вверх по бёдрам тянет, открыв мне вид на кружево ажурное, которым кромка чулком обвита.

Сглатываю и скорость набираю, чтобы быстрее добраться до дома.

Забавно, что бабки у меня появились, а я продолжаю спать на одном матрасе. Слишком много с этим связано.

Машину припарковываю до того, как Оленёнок за трусы схватиться успевает.

— За шею меня обхвати и руки там и держи, — машину огибаю, девочку подхватываю осторожно, облизываясь на всё ещё виднеющиеся чулки.

Лишь в ванной её на пол опускаю, благо она молчала по дороге. К крану тянусь, чтобы воду настроить, а в следующую секунду она уже ко мне жмется. Без платья. Успела через голову стащить, пока я отвлекся.