Часть первая

Глава 1

– Мама, мама, смотри, что я нашла!

– Лили, не трогай этого жука, он может и укусить. Пойдем домой, скоро вернется папа, покажешь ему, чему тебя сегодня научили в балетной школе.

– А можно подарить Майки папе?

– Кого?

– Майки. Так зовут моего жучка.

– Ох, Лили. Ты все-таки его подобрала.

– Мам, он так блестит и такой гладкий. Я думаю, папе он понравится.

– Ну, хорошо, можешь взять его с собой. Дома мы найдем для него красивую коробочку, и Майки будет там жить.

Это был один из немногих дней, которые я проводила с мамой. Она много работала, а я в это время сидела дома с няней, или старшим братом Робби, или ходила в балетную школу. Очень редко случались дни, когда со мной проводили время оба родителя. Чаще всего рядом был папа. Мама считала, что может работать больше чем отец и отрицала, что женщины – это слабый пол. Она не была ярой феминисткой, но предпочитала иметь собственный заработок и брать на себя нагрузку не меньше отца. Я всегда смотрела на нее как на супергероя. Не бывает на всем свете дела, с которым бы не справилась моя мама. Отец был довольно мягким человеком, поэтому все сложные решения принимала тоже она. Вообще мама была очень дисциплинированная, сдержанная в чувствах, но между ней и отцом была какая-то особенная связь, которая удивляла всех их друзей и знакомых. Удивительно, но они сумели сохранить те нежные отношения, которые возникают между двумя любящими друг друга людьми в самом начале. Ни работа, ни появление детей, ни быт не смогли уничтожить в них эту теплоту и заботу.

Что же касается моих отношений с отцом, могу сказать, что они были прекрасные. Он разрешал мне абсолютно все. Что бы я ни просила, чего бы ни захотела. Нет, я не была избалованным ребенком. Я имею в виду простые вещи: помочь с уроками, поиграть, приготовить в тайне от мамы на завтрак не овсяную кашу, а оладьи, которые я так любила. В общем, все, чем обычно матери радуют своих детей, занимался именно папа.

В доме у нас была крошечная комната, похожая на кладовую. Там хранились старые вещи. Много вещей. Мы с братом любили залезать туда, выкидывать все из коробок и ящиков, и устраивать там «океан» из одежды. Когда родители нас находили, то мы буквально «выплывали» оттуда, сквозь помятые старые платья и рубашки с пятнами, с типичным запахом. После нескольких таких случаев, «кладовую океана» стали запирать на ключ, который всегда находился у папы. Мы с Робби даже так и прозвали отца – «хранитель океана». Иногда, когда мама была на работе, он разрешал нам там поиграть, но случалось такое редко, потому что у него не всегда было время на то, чтобы потом вернуть все в исходное положение, да так, чтобы мама ничего не заметила. Тот день, когда я нашла Майки, был из тех, что мы проводили всей семьей, поэтому запомнился мне навсегда.

По дороге домой я рассказывала маме как миссис Грейс (моя преподавательница в балетной школе), делая фуэте, задела ногой ученицу и разбила ей нос. Очень некрасиво с ее стороны было травмировать своих подопечных. «Наверное, теперь миссис Грейс посадят», – думала я. Сомневаюсь, что маме было это интересно, ведь она вся в работе, но мне очень хотелось поделиться с ней хоть какой-нибудь новостью. Вскоре она уткнулась в свой блокнот, в который на ходу пыталась что-то записать, и уже не обращала на меня внимания. Я начала петь песенку своему новому другу Майки (кстати, до сих пор не понимаю, почему я его тогда так назвала) и не заметила, как мы подошли к дому.

На крыльце стоял папа, и я бросилась к нему со всех ног, но неожиданно поскользнулась на луже и, выронила жучка. Первым делом я взглянула вниз. Папа подбежал и поднял меня, а я залилась слезами. Меня не волновали разбитые, зудящие коленки и локти, испачканные гольфы и пальцы. И плакала я не от боли: мой Майки больше не шевелил своими крошечными лапками. Я раздавила его. Сначала родители не поняли, отчего я плакала, но, увидев мертвого жучка, они резко переменились в лице. Мама обняла меня как можно крепче и слезы потекли по ее щекам тоже. А может это были вовсе не слезы, а дождь, который начался незадолго до этого, я тогда ничего не могла разглядеть. Но мне бы хотелось, чтобы это были они. Я вырвалась из объятий мамы, подняла Майки и подошла к огромному дереву, растущему возле нашего дома (кажется, это была ива), раскопала там небольшую ямку и положила туда зеленый блестящий комочек. Затем я сняла со своих волос заколку, на которой был маленький красный цветочек, оторвала его и, закопав жучка, поставила рядом цветок. На тот вечер мое настроение было испорчено. Я не ела и ни с кем не разговаривала. Для меня, пятилетнего ребенка, это было большой утратой.

Глава 2

После того случая, я недолго злилась на себя. Наверное, в жизни каждого бывают и хорошие, и плохие дни. Кто-то, проснувшись в один из плохих дней, надеется, что лучшее ждет впереди, а кто-то со страхом ждет худшего. А есть и такие, жизнь которых сплошная беспросветная черная полоса. Не знаю, к какой категории отнести себя. Возможно, я нахожусь где-то посередине.

Обычно дети не помнят всего своего детства, лет до пяти. Им запоминаются лишь определенные моменты, в которые ярче всего проявились их эмоции. Мне кажется, что я начала осознавать происходящее вокруг около трех лет. Я помню отдельные детали, слова, картинки. И все же лишь с пяти лет моя память стала работать как следует, и один единственный день дал тому старт.

До моего дня рождения оставалось всего пару дней. Я была очень счастлива, потому что знала, что соберется вся семья, и это было самое приятное. Как обычно, утром меня разбудила няня и принесла на завтрак мои любимые оладьи с медом и какао. Пока я ела, няня рассказывала мне о том, как ее дочь готовится к свадьбе, но я почти ничего не разбирала из того, что она говорила, потому, что тараторила она очень быстро. Однако, несмотря на свой возраст, я понимала, для чего люди женятся, для чего заводят детей, зачем нужна ипотека, и что делать, если в квартиру ворвались грабители. Сидя дома, я часто смотрела по телевизору программы о семейных разборках и дележке имущества вместе с няней, которая будто не знала, что существуют другие передачи, более подходящие для детей. И уже тогда я четко знала, что никаких принцев не существует, и никто меня не спасет из замка от огнедышащего дракона. Поэтому иллюзий я себе не строила и с самого детства рассчитывала исключительно на себя.

Накормив меня, няня стала расчесывать мои длинные волосы, которые доходили до моих бедер. Мне не очень нравилось это дело, потому что за ночь волосы слишком спутывались, а приводить их в порядок было не совсем приятно. После небольшой пытки я собралась в балетную школу. Мы должны были разучивать новые движения, для предстоящего показа. Я очень надеялась, что родители и Робби будут там, и увидят, все, чему я научилась. Брат у меня – самый лучший: всегда терпеливо досматривал мои выступления дома, даже если ему это было неинтересно.

Придя в школу, я поднялась в раздевалку, где собрались почти все девочки. Уже десять минут как мы должны были начать заниматься, но миссис Грейс все не было. Потом к нам подошел мистер Скотт, администратор, и сказал, что наша преподавательница заболела. Но я-то понимала, что, скорее всего ее уволили, ну, или уже посадили за тот случай с травмой ученицы.

Девочки, приехавшие с мамами, папами или нянями сразу же разошлись по домам. Такие были все, кроме меня. Моя же няня наверняка была занята и никак не могла меня забрать. Просидев полчаса, я решила позвонить папе на работу и спросить, сможет ли он за мной приехать. Но ответа не было. И Робби дома не было: он уехал на неделю с классом за город. Прождав еще несколько минут, я решила сама добраться до дома. Не могу только понять, почему охрана меня тогда выпустила без всяких вопросов.

До школы мы всегда ходили пешком, потому что она находилась не так далеко, да и прогуляться было полезно, как говорила няня, поэтому я хорошо знала путь. Снаружи уже было темно, и мне немного становилось не по себе. На дорогах было много машин, за углом даже образовалась небольшая пробка. Наверняка, все спешили домой, к любимым детям, внукам, а я была одна посреди огромной улицы. Все оборачивались на меня в недоумении, но никто не предложил помощи. Я чувствовала себя такой же крошечной, как и мой мертвый Майки, по которому я все еще скучала, хоть и провела с ним не больше часа. В воздухе витал запах бензина, потом повеяло жареной картошкой, и тогда я поняла, что проголодалась. Я ускорила шаг.