— Вот дерьмо, — ругаясь, мужчина попытался сфокусировать взгляд, но лишь упал, припадая лбом в прохладный, правда, перепачканный кровью пол. Голова гудела, все мышцы в теле ныли. Выпитый кофе лез наружу вместе с кровавым месивом. День и правда оказался дерьмовым.

Тяжело поднимаясь и, кидая взгляд на квартиру, Пятый покачал головой, склоняя взгляд, зацепленный за ученого, спрятанного под халатом. Зажигалка, валяющаяся рядом с доской была открыта и отправлена в полет к белоснежным листам. Они оставили слишком много следов.

Синяя вспышка в ванной привлекла Пятого, поднявшуюся неохотно с постели. Растрепанный вид, влажные волосы и наспех одетая рубашка, мило оставленная Пятым на стуле.

— Эй, Ромео, ты куда пропал?

— Пятый, будь хорошей девочкой и катись к черту, — присев на пол, Пятый с трудом дотянулся до полотенца, зажимая тем ранение. Неприятная слабость во всем теле злили больше болтливой напарницы. — В этой дыре найдется выпивка?

— Для тебя? Нет, — пнув дверь Пятый приоткрыла ее, заглядывая вовнутрь. — Вот дерьмо, ты живой вообще?

Подойдя к напарнику, Пятый склонилась над ним, приподнимая того за подбородок. Было видно, как Пятый пытается сфокусировать взгляд на девушке, но ее лицо плыло, а сознание улетучивалось с каждой секундой. Предательские руки выпустили полотенце, открывая огнестрел девушке.

— Упертый же ты сукин сын, Пятый. Сиди, никуда не уходи.

— Очень смешно, — усмехнувшись и откинув голову на стену, Пятый закашлял, отплевывая кровь в сторону.

Пятый пришла быстро, неся с собой найденную аптечку и полную бутылку коньяка, откупоренную зубами. Попавшая жидкость саднила горло, вынуждала хмуриться и скривиться.

— Руки поднять можешь?

— Время для объятий потом.

— Ты можешь хоть минуту не быть язвой, мм? Давай, открыл рот для поноса, открывай для алкоголя.

Что-то прошептав, Пятый замолчал, находясь в легком балансе между сознанием и пропастью, отчаянно хватаясь за первый вариант. Чужие холодные руки, сжавшие челюсть, пытались приоткрыть ее хоть немного, но легкое покачивание головой и идущая кровь из раны только бесили.

— Какой-то ты вредный даже на грани.

Ухмыльнувшись, Пятый слегка кивнул, ощущая на языке металлический привкус крови. Выдохнув и, набрав в рот алкоголь, девушка присела рядом с Пятым, нажимая на челюсть как можно сильнее, вынуждая ту приоткрыться.

Тяжелый стон вырвался из уст Пятого, когда жгучая жидкость коснулась горла. Пятый поила его насильно, заставляя боль во всем теле хоть ненадолго притупиться, отправляя Пятого в глубокий сон. Синяя вспышка, теплая постель, в момент испачкавшаяся в крови. Чужая плотная одежда оказалась на полу за минуту, оставляя мужчину в одном нижнем белье.

Образовывался синяк на правом бедре, кровоподтеки на руках и легкий разрыв капилляра в глазу. Плотный белоснежный марлевый квадрат, прижатый к ране, окрасился кровью. Медицинский скотч, держащий уголки повязки, иногда отцеплялся от горячего тела, переключая внимание от других ран на себя.

Иголка была обеззаражена алкоголем, следом выпитым Пятым для смелости. Черная толстая нитка, никак не желающая пролезать через ушко, выделялась на фоне бледной мужской кожи, соединяя ту на правой руке.

Тонкие пальцы, сжавшие одеяло, расслабились, дыхание пришло в норму, а жар, сбиваемый протираниями, потихоньку спадал. Жизни этого надоедливого засранца ничего не угрожало, главное не забывать менять повязку на огнестреле. Да, не забывать.

Пятый с трудом открыл глаза, фокусируя взгляд на помещении. Тяжесть во всем теле вызывали утробный стон, а боль в ребрах мешала подняться. Рука ощущала теплоту и тяжесть. Через силу повернув голову, Пятый с трудом рассмотрел спящую рядом фигуру. Сидя на полу, Пятый упиралась лицом в край кровати, держа зачем-то руку Пятого в своей.

— Тебя даже огнестрел не забрал, какая ж ты тварь живучая.

— Сама спасла, тебя не просили.

— А потом жить с мыслью о том, что твой призрак имеет постоянное желание откусить мне голову?

— Больно сдалась ты мне после смерти, Пятый.

Ухмыльнувшись, мужчина старался присесть, но лишь шипел, хватаясь свободной рукой за бок. Приподнявшись, Пятый отпустила теплую руку, помогая напарнику слегка присесть.

— Знаешь, до меня дошел слух, что квартира того ученого сгорела. Ничего не хочешь рассказать?

— Слухами земля полнится, — улыбнувшись уголками губ, Пятый прикрыл глаза, выдыхая полной грудью. — Я пришел за записями, собака комиссии оказалась там раньше меня, забрав Виллема и блокнот.

— То есть тебя ранил какой-то рядовой пес? Да ты стареешь, Пятый.

— Где ты была утром?

Не подав виду, девушка осторожно отодрала скотч, держащий повязку на ране.

— Спала вон на той койке, а что?

— Да так, не бери в голову, — вскинув бровь, мужчина косо наблюдал за ловкими пальцами, осторожно отделившие запекшуюся кожу с кровью от марли. Новая повязка скрыла ранение через минуту, взгляд зеленых глаз прошелся по телу.

— Говори уже, Пять.

— Это ведь ты была?

— Мне же скучно живется с тобой под одной крышей, что я решила подстрелить тебя, дабы ты замолчал ненадолго, а я заботилась, как типичная дурочка?

— Согласен, твоих мозгов на это не хватит.

— Без сознания ты куда приятнее, давай мы облегчим друг другу ношу и я просто отрублю тебя, а?

— Засунь себе в жопу свои угрозы и лучше дай попить.

Фыркнув, Пятый поднялась, хватая початую бутылку и, прижав горлышко к чужому рту, приподняла ее, заставляя жидкость стекать не только в рот, но и на постель. Когда-то давно Пятый делал тоже самое: поил ее алкоголем сие способом, нажимал на огнестрел в руке и широко улыбался, с наслаждением разглядывая перекошенное лицо напарницы.

Откашлявшись и проглотив большую часть спиртного, Пятый, как-то довольно кивнул своим мыслям, потирая саднящие глаза.

— Знаешь, ты слишком мило мстишь, Пятый.

— Не понимаю, о чем ты, Пять, — пожав плечами и сев рядом, девушка дотронулась до чужого лба губами. — Плохие новости для меня, но хорошие для тебя — будешь жить, недомерок.

— Любительница дерзить старшим.

— Мы одного возраста.

— Твой ментальный пятилетний возраст пагубно сказывается на уровень айкью в этой комнате, понижая тем самым мой.

— Катись к черту, Пятый.

— Только после того, как прибью тебя, Пять.

***

Пара сидела в кофейне, заняв свободный стол возле окна. Пятый не сводил с девушки взгляда, будто стараясь прожечь в ней дыру, пока женщина, разливающая кофе, ощущала напряжение, витающее в воздухе.

— Если хочешь прожечь во мне дыру — не получится.

— Я внимательно слушаю тебя, маленькая дрянь.

— Как неприлично, Пятый.

— Позволь поведать тебе, что неприлично: вламываться в чужой дом и подвергать семейство этого дома своим проблемам.

— В свою защиту хочу сказать, что от меня проблем не меньше, чем от тебя, Пятый.

Тяжело вздохнув и откинувшись на спинку дивана, Пятый медленно поднял чашку, отпивая кофе. Пятый ерзала под столь напряженным взглядом, уже забыв какого это — противиться такому напору.