— В свою защиту хочу сказать, что вы, ребята, чертовски меня бесите, — поднявшись и, откупорив виски, Пятый осторожно заполнила бокал янтарной жидкостью, поднося тот к губам. — Впрочем, ничего нового.

— Ты, — Пятый повернулся в сторону своей мерзкой женской копии, указывая на нее пальцам. — Закрой свой рот.

Увернувшись от очередного ножа и раскинув руки, девушка кинула косой взгляд на Пятого, как бы прося успокоить своих.

— Диего хватит я сказал.

— О чем ты вообще говоришь, Пятый? Сначала являешься ты со своим «надо остановить апокалипсис», затем эта твоя, — Лютер на миг замолчал, оценивая обстановку и подбирая слова, — весьма немилая копия появляется на нашем пороге с тем же помыслом, разнося все в щепки.

— Он так-то первый начал, — чисто к слову произнеся, Пятый вновь уклонилась от летящего ножа. — Да брось, Диего, это уже не смешно. Я жила бок о бок с тобой много лет, все эти трюки выучены до инерции.

— Ты можешь хоть пять минут не раздражать, хм? — Засунув руки в карманы и повернувшись в сторону девушки, Пятый широко улыбался, фокусируя взгляд на чужом, но каком-то знакомом лице. — С чего ты вообще взяла, что мы тебе поверим? Хоть на долю секунды.

— Право не знаю, что происходит с Лютером, но, судя по всему, отец поставил на нем свой очередной опыт. Диего все такой же вспыльчивый, но поменял свой старый костюмчик на этот спандекс. Клаус пьет как не в себя, надеясь потеряться в пространстве и не встречаться с тем же, с чем на кладбище. Эллисон все также распространяет слухи, а вот Ваня.

Обойдя бар и подойдя к скромной девушке, Пятый отпила виски, рассматривая сестру с ног до головы.

— У меня же Ваня был братом. Ты тоже играешь на скрипке?

— Да, я с детства люблю скрипку и.

— Моцарта, позволь предположить.

— Надо выпить, — констатируя факт не только себе, но и семье, Клаус потянулся за найденной чужой Пятым бутылкой, разливая виски по стаканам. Он шатался, стараясь не смотреть в чужую сторону, но зеркала, чудом уцелевшие после побоища, позволяли рассматривать «сестру».

— И что теперь?

— Подождите, — слегка теряясь, Пять рассматривала каждого, не находя еще одного. — Клаус, где Бен?

Было слышно, как женский голос дрогнул на имени брата, а Четвертый выпрямился в струну, напрягаясь всем телом. Отрицательно махая головой, Клаус осушил бокал за секунду, громко ставя его на стойку. Молча сев на диван, Пятый уставилась в пол, больше не поднимая взгляда на новую родню, а лишь слушая их, крепко сжимая бокал с недопитым виски.

— Пятый, что ты вообще смог узнать об этом твоем, апокалипсисе?

— Надо же, Эллисон решила узнать новые для себя сплетни?

— Диего, — появившийся перед ним Пятый сжал черную кофту крепко, притягивая брата к себе. — Ты можешь сколько угодно показывать всем то, как ты недоволен своим нахождением здесь, но если капля мозга имеется в твоей голове, то молча, прошу, молча слушай.

— Каким был сукиным сыном, таким и остался.

Вырвавшись из чужих тисков, Диего покинул гостиную, громко хлопая входной дверью, заставляя Пять дернуться, роняя стакан на пол. Виски медленно впитывался дорогущим персидским ковров. Широкая ухмылка непроизвольно появлялась всякий раз, когда перед глазами всплывал образ отца.

— Отец был бы в бешенстве увидев эту картину.

— Похоже в чем-то мы схожи на все сто процентов.

Переведя взгляд на Клауса, стоящего рядом с початой бутылкой, Пятый вскинула бровь, ощущая тепло от свободной руки на своей голове.

— И там и там старик был редкостным говнюком.

Повисшая неловкая тишина после ухода почти всего семейства Харгривзов, пронизывала тело, вынуждая вздрагивать, как тогда. Когда тела братьев и сестры покоились под обрушенным особняком. Кровь, все еще стекающая с открытых ран на руках, образовала на полу небольшую лужицу, но Пятый, смотря перед собой не обращала внимание, нутром ощущая чужое присутствие в комнате.

— Поговорим на чистоту, пока айкью в этой комнате высок.

— Слышу нотки сарказма в твоем голосе, Пятый.

Нахмурившись юноша исчез, появляясь через секунды с двумя кружками. Его безмятежное лицо не внушало доверия после всего, что успело произойти когда-то, но.

— Ты работал на Комиссию, как четко ты помнишь свою службу цепным псом? — Приняв кружку из чужих рук, Пятый заметила, как юноша напрягся, обдумывая сказанные слова. Было видно, как образуется складка между бровями, когда Пять хмурится. Насколько цепко держат эти руки небольшую чашку с дымящимся кофе и как сильно поджимаются губы в тонкую полоску.

— А нам двоим есть что вспомнить? Или постой, ты придумала эту умопомрачительную историю, дабы сблизиться с моей недальновидной семейкой, а затем пришлепнуть их?

— Пятый, ты казался куда разумнее Клауса, а сейчас ты на его фоне просто., — ухмыльнувшись и сделав глоток, Пятый прикрыла глаза, с наслаждением облизывая саднящие губы. — Просто малыш.

— Искушаешь судьбу? Похвально. Всегда было приятно убивать смелых людей, чем скучных трусов, не способных защитить себя.

— Второй комплимент-сарказм за пару минут, а ты не перестаешь удивлять, Пятый.

— Позволь я предостерегу тебя прежде, чем этот нож-бабочка вспорет твое горлышко.

— Я вся дрожу от страха. Постой или это нетерпение?

Ухмыльнувшись, Пятый слегка признался себе в схожести со странной гостьей, но это знакомое лицо и стиль боя никак не выходили из головы.

— Если хочешь прожечь во мне дырку, боюсь тебя огорчить — разрыв не поможет, как ни старайся.

— Он дал тебе имя?

— Ч-что?

— Не важно, просто будь паинькой и оставайся здесь до утра, пока взрослый дядя будет думать и проверять достоверность твоих слов.

— Но Лютер уже ушел спать или ты это о себе говоришь, Пятый?

Тихо смеясь, девушка подняла руку с кружкой, показывая свою первую победу над Пятым, получая в ответ лишь кривую усмешку. Продолжая буравить друг друга взглядом, Пятый широко зевнула, оставляя в сторону кружку и смотря на свою руку. Блеклый синий свет объял лишь малую часть пальцев, тускнея на глазах.

Выругавшись, девушка легла, запрокидывая руки за голову и устремляя свой взгляд в потолок. Говорить больше не хотелось, да и чувствовался изучающий взгляд Пятого, а затем тихие шаги, почти удаляющие из гостиной.

— Агата.

Пятый на секунду замер, прислушиваясь к тихому голосу.

— Это имя дал мне Диего, когда, будучи совсем маленькой я рыдала в его же подушку, злясь на отца за простое «Пятый». Будто обращаясь к мальчику, отец никогда не называл меня ни как иначе, тогда Диего придумал мне имя. Можешь ничего не говорить, мы знакомы с тобой куда дольше, чем эти часы за разборкой и семейной попойкой.

— Возможно, — пожав плечами, Пятый спрятал руки в карманах шорт. — Споки-ноки, Пятый.

========== 6 Дней до Апокалипсиса или У каждого есть своя слабость, Пятый ==========

Раскаты грома и резкие вспышки разбудили Пятого, натягивающую на себя одеяло. Детский страх такой погоды вынуждал каждую мышцу напрягаться, ожидая угрозы где-то со стороны. Реджинальд любил испытывать их глубокой ночью, когда тело и разум находились в расслабленном состоянии, а дремлющие силы мирно спали, не в силах выйти наружу бушующим пламенем.