— Почему ты встала перед Пятым и Куратором? Мы ведь поверили тебе.

— Если бы в нашей жизнь было все так легко, братец, — оглянувшись, Пятый кивнула, собираясь с духом. — Куратор — тиран и деспотичная стерва, мечтающая занять должность директора Комиссии. А теперь представь, что в ее руках находится верный цепной пес, который по ее команде не только душу отдаст за нее, но и жизнь. Вашему Пятому повезло больше, он оказался воистину прекрасным киллером и ценным кадром. Превратить такого в независимого раба — мечта, но, увы, неосуществимая. Остается второй экземпляр, у которого осталась последняя болевая точка.

Замолчав, Пятый положила голову на плечо брата. Голос предательски дрожал, как и руки, но теплая ладонь, сжавшая ее, слегка успокоила.

— И ведь правда: даже у таких бессердечных тварей, как мы с Пятым есть больные точки. У него есть вы, братья и сестры, которых еще можно спасти.

— У тебя был тот, кто нуждался в спасении?

— Скорее нуждался в освобождении от всего дерьма, что было вокруг.

— И поэтому Пять не помнит ничего, что связанно напрямую с тобой?

Тихо смеясь, Пятый кивнула. Сжимая руку брата, девушка вздрогнула, ощущая капли дождя на щеке.

— В моей руке есть капсула с ядом. А мозг, промытый за пять лет до побега — настроен реагировать на любую угрозу Куратору. Я просто физически не могу помешать себе. Если Пятый смог ее вытащить, мне нельзя, откроется, мать ее, сразу же.

— Даже поверить в это трудно.

— О чем ты?

— Ты и Пятый. Да вы две ходячие занозы в заднице, способные взбесить любого за две секунды. Как еще не поубивали друг друга за десять лет?

— Бессчётное количество раз пытались, изучая привычки, повадки, шаги, дыхание, сердцебиение. Все нужное киллеру для убийства такой мерзкой цели. Но не получалось. Не потому, что мы плохи — потому что судьба такая, бесить друг друга до конца.

— И что вы с ним, того?

Толкнув брата, Пятый нахмурилась, кутаясь в остатки мантии.

— И даже не думай рассказать ему что-то. Пятый не должен ничего помнить, ясно? Диего, ясно?

— Да ясно-ясно, пошли уже в дом, погода разыгралась не на шутку.

— Дай мне минуту.

Кивнув, Второй оставил сестру наедине со своими мыслями, иногда поглядывая назад. Пятый стояла на месте, подставив лицо холодному дождю, трижды обещая себе отрезать язык. Проблем с каждым днем становится все больше, как и загадок, а разобраться со всем не выходит.

Из мыслей ее вывел чужой голос, раздавшийся совсем близко. Тихий, шипящий, а дуло пистолета, приставленное к виску, обжигало своим холодом пылающую кожу.

— Дернешься и очередная порция трупов твоей поганой семейки поступит как по заказу в магазине.

— Что на этот раз? Посетить прошлое и убить важную шишку? Вернуться в Комиссию для очередной порции тестов на профпригодность?

— Нарушение сделки, моя дорогая, — губы Куратора находились слишком близко к уху, вынуждая вздрагивать от неприятного ощущения по всему телу.

— Пятый ничего не помнит, о чем ты вообще?

— Но это твой рот извергает из себя лишнюю информацию, вынуждая вмешиваться самой. Послушай, кусок дерьма, щелчок пальцев и мы повторил нашу прекрасную встречу за городом. Вспомню истошный голосок Пятого, как ломается его стальной стержень и психика.

— Хватит.

Повернувшись, Пятый отошла от Куратора, смотря ей в глаза.

— Я отдала тебе все: тайны, тело под опыты, жизнь, да черт возьми, ты даже потерянное достоинство смогла откусить своей пастью. Врала Пятому, убила того ученого по твоему приказу, вынуждая Пять остаться в Комиссии как можно дольше. Била, резала, стала личным палачом, пока ты с улыбкой смотрела на все это.

— Все ради эксперимента, дорогая.

— Засунь себе в задницу свой эксперимент. Устала быть сильной, бежать к тебе по приказу, как преданная собачка. Скажу Пятому правду.

— Какую правду, детка?

— Это мы, — выделив последнее слово криком, девушка стукнула себя кулаком в грудь. — Мы с Пятым причина апокалипсиса. Ни Ваня, как было в его случае, ни я, как было по итогу в моем, нет. Этот гребанный мир закончить свою жизнь из-за нас.

— Так вот оно что.

Голос Пятого звучал непринужденно. Дождь пропитал одежду насквозь, очерчивая казанки рук, спрятанных в карманы. Широко улыбаясь, Куратор отошла, пряча пистолет в небольшую дамскую сумочку.

— Ты подставила меня, как делала это двадцать лет.

— А ты и сама неплохо справилась, дорогуша. Развлекайся пока можешь, — повернувшись к Пятым спиной, Куратор указала на часы. — Тик-так, детка, тик-так.

Открыв чемодан, Куратор исчезла, оставляя после себя лавандовый шлейф. Пятый стояла спиной к юноше, вытянув руки вперед, пытаясь поймать капли.

Синий свет застиг врасплох. Упав на грязную землю, девушка пыталась отодвинуть от шеи ботинок Пятого, вжимающего в землю. Одежда неприятно липла к телу, а земля попадала за шиворот, царапая спину до крови.

— Ты расскажешь мне все или местные червяки получат лакомство на долгое время.

— Сначала заставь.

Оттолкнув ногу, Пятый, перенеся вес на руки подпрыгнула, поднимаясь и принимая боевую стойку. Отодвинув правую ногу назад, Пятый сжала руки в кулаки, выставляя правую вперед. Пятый ухмыльнулся, припадая на одну ногу, тем самым скользя к девушке и ударяя ее по коленкам.

Синее зарево охватывало задний двор. Руки встречались друг с другом, отбивая тяжелые удары, нанося следом точные попадания. Пятый ударил девушку в ребра, вынуждая ту упасть на колени, хватая ртом воздух. Ухмылка, не спадающая с его лица лишь, раззадоривала. Пальцы левой руки окропились синим светом, бабочка появилась как раз вовремя, задевая рукоятью кулак, меняя траекторию удара.

— Что за договор с Куратором?

Молча отпрыгнув, Пятый достала пистолет, направляя дуло в сторону юноши, оказываясь к нему вплотную. Холодный метал, касающийся оголенного участка живота ни капли не напрягал, напротив, вызывал уважение у этого киллера, тонко знающего свою работу. Чужое тяжелое дыхание опаляло кожу на носу, собственная рука слегка подрагивала, прижимая пистолет к виску Пятого.

— Твое тело помнит, к сожалению.

— К твоему несчастью, — спустив курок, Пятый ухмыльнулся. — Голова начинает проясняться.

— Мы можем это исправить, чертов засранец.

— Но сначала, ты все расскажешь мне. Наедине.

Заметив краем глаза братьев и сестер, оба Пятых лишь сильнее прижали пушки друг к другу, не собираясь отступать ни на шаг.

— Пятый, отпусти пистолет.

— К какому Пятом ты обращаешься, идиот?

— Агата, — собственное имя с уст Диего раздалось неожиданно. Отступить ей не позволила рука Пятого, сжавшая горло мантии. — Мы найдем решение, кто бы ни был виноват в этом конце света.

— Я потеряла семью, второй раз просто не позволю этому произойти. Даже если этот мелкий, — встав плотнее к Пятому, девушка смотрела в его глаза, — сукин сын выстрелит прямо сейчас.

— Думаешь я позволю стерве тронуть их? Разочаровываешь, Пятый.

Резко вспомнились слова отца: я разочарован в тебе, Пятый. Руки опустились, выпуская пистолет, тихо упавший на землю. Боль, появившаяся в зеленых глаза, озадачила Пятого, опускающего свой пистолет.