Боялся, что со своим грузом, со своей болезнью будет причинять Алеку только проблемы. Боялся быть разочарованием для своей пары. Почему именно Алеку достался бракованный соулмейт? Он не заслужил такого.
Не заслужил мучиться с Джонатаном.
Но Моргенштерн не мог потерять Алека. Не теперь, когда в полной мере ощутил близость со своей парой. Узнал его настоящего, почувствовал его прикосновения и поцелуи. И был счастлив, когда тот приходил к нему в больницу и подолгу сидел около его кровати. В такие моменты Моргенштерн не мог себя сдерживать и оставлял маленькие послания на своей руке, чтобы Алек, сидящий у больничной койки, мог узнать, о чём сейчас думал Джонатан.
Эти послания ничего интересного в себе не несли, но для Алека они были особенными. Он любовно выводил пальцами по буквам надписей, которые оставлял Джонатан для него. Это могло быть неловким: «Я чувствую запах одуванчиков. Ты что, принёс мне цветы?», или нежным: «Уже скучаю, жду не дождусь ночи». И такие маленькие записки заставляли биться сердца Алека сильнее, а метку горячо пульсировать.
А затем он спешил домой, чтобы побыстрее заснуть и увидеться с Джонатаном. Жизнь превратилась в сплошное ожидание, Алек словно куда-то торопился, не насыщаясь частыми встречами со своей родственной душой. Он не хотел себе признаваться, что боялся того, что у них осталось слишком мало времени.
Что однажды Алек заснёт и не встретит Джонатана во сне.
***
Сегодня получилось освободиться раньше, и Алек, не упуская возможности, помчался домой. Настроение было на высоте, и метка приятно пекла под сердцем, подгоняя Лайтвуда. Джонатана Алек нашёл дремлющим на заднем дворе дома, где находился небольшой сад и стояла широкая скамейка с мягкими подушками. Лайтвуд сел с ним рядом и коротко поцеловал в щеку, от чего тот смешно зажмурился и открыл глаза.
— Не знал, что тебе нужен сон, — улыбнулся Алек. Сидеть так просто со своей парой было очень трудно. Хотелось постоянно касаться его и обнимать. Алек ощущал себя влюблённым идиотом, но контролировать себя было выше его сил.
— Не нужен, но мне же надо как-то коротать свободное время, пока я жду тебя, — ответил Джонатан, разминая шею. Его темно рыжие волосы заблестели на солнце, и Лайтвуду вспомнилась Клэри. Он ведь так ничего у неё не спросил насчёт оберегов.
— Я хожу к тебе в больницу каждый день, но ни разу не встретился там с твоей сестрой.
Джонатан прикусил губу и склонил голову. Лайтвуд тут же пожалел, что завёл эту тему.
— Она приходила раньше каждый день, — тихо начал Джонатан. — Я слышал её голос и чувствовал запах её духов, но потом она стала всё реже и реже приходить. А когда появлялась, то больше ничего не говорила… Иногда я слышал, как она плачет.
Алек переплёл их пальцы и крепко сжал. В его душе сейчас всё давило и сжималось. Он хотел лишь того, чтобы Джонатан не испытывал боль. Но сделать ничего не мог.
— Я всё понимаю и не обижаюсь на неё. В конце концов, она нашла способ мне помочь, — Моргенштерн поднял на него светлый искренний взгляд. — Она помогла нам встретиться. Я слышал её. Перед тем, как ты меня увидел, она была в больнице и очень долго чем-то тихонько звенела прямо около моего уха. Она и раньше мне таскала свои бесполезные шаманские амулеты, но, видимо, в этот раз нашла что-то действенное.
— Она и мне его принесла, — кивнул Алек. — Ловушку для снов. Клэри подарила мне его на день рождения. И ещё классный байк, — Алек улыбнулся, по коже от места их сцепленных пальцев текло тепло по всему телу. — Ты бы его видел. Новенький, блестящий.
— Так покажи, — в глазах Джонатана блеснул озорной огонёк. — Мы же во сне. Тут всё, что захочешь, можно сделать.
Алек завис. Как же он раньше до этого не додумался. Видимо, мозг совсем превращается в сладкий пудинг, когда рядом находится его пара.
Он схватил Джонатана за руку крепче и встал, подтягивая его к себе.
— Пошли, — в кровь будто пустили адреналин и взболтали, чтобы распространить по венам.
Моргенштерн поддался сразу, бодро шагая за Алеком и доверяя ему во всём. Они прошли через дом и вышли на дорогу, где уже стоял байк Лайтвуда.
— Вот это кру-уть, — присвистнул Джонатан. И провел ладонью по рулю. Его глаза загорелись ещё ярче.
— Хочешь прокатиться? — спросил Алек и сел на мотоцикл, заводя мотор.
— Ч-что? — лицо Моргенштерна удивлённо вытянулось. — Я никогда не ездил на таких…
— Давай, будет весело! — Алек поддал газу, и мотор заревел ещё яростнее. Призывнее. Лайтвуд увидел, как Джонатан нетерпеливо облизнул губы, но всё ещё не решается сесть сзади. — Я обещаю, что всё будет отлично. Ты же мне веришь?
Моргенштерн внимательно на него посмотрел и, решившись, уверенно кивнул. Затем забрался на байк и обнял Алека поперёк талии, прижимаясь всем телом. Лайтвуд сглотнул, ощущая спиной рельефный торс Джонатана и его дыхание на затылке.
— Я не буду сильно разгоняться, держись, — громко сказал он и сорвался с места, набирая скорость.
Мимо мелькали деревья, и прямая дорога казалась бесконечной, словно после горизонта тут же уходила прямо в небо. Хотя, возможно, и вправду конца у неё никогда и не существовало. Ни Алек, ни Джонатан не желали, чтобы она кончалась.
Ветер зарывался в волосы и свистел в ушах, тёплые руки обвивали торс, и спину грело сильное тело. Алек никогда в жизни не чувствовал себя лучше, чем сейчас. Во сне, на дороге, за рулём и с сидящим за спиной Джонатаном, который делал вид, что случайно касается его оголенной шеи губами.
Лайтвуд придумал их конечную цель и тут же рядом с дорогой начали появляться песок и бесконечное море. Алек сбавил скорость и вскоре совсем остановился. Щёки были красными от ветра и от того, что Джонатан всю дорогу бесстыдно к нему приставал и лез руками под одежду. Но по его довольной улыбке и хитрым глазам было понятно, что он нисколько не сожалеет.
— Это было потрясающе! — счастливо воскликнул Джонатан и прижал к себе Алека. — Мы же ещё прокатимся?
— Конечно, — кивнул он, а в следующее мгновение уже чувствовал губы Джонатана. Видимо, не только у Алека прибавился адреналин в крови.
— Пошли, я кое-что нам приготовил, — Лайтвуд потянул его по берегу ближе к воде.
— Ммм, ты и закат нам организовал. Романтик? — усмехнулся Джонатан, утопая стопами в рассыпчатом песке и щурясь от лучей розового солнца.
— Замолчи, — смущённо фыркнул Алек. — Я не ради этого тебя сюда веду. Вот, — он указал в сторону моря, и Джонатан остановился.
— Охренеть, — открыл рот Моргенштерн, глядя на небольшую белую яхту, появившуюся около берега. А затем перевёл взгляд на покрасневшего Лайтвуда.
— Ты сам сказал, что тут можно сделать всё, что захочу, — Алек взобрался по трапу на борт. — И я захотел покататься с тобой по морю.
— Что, умеешь и яхтой управлять? — Джонатан последовал за Лайтвудом. Ветер тут с силой ударил в лицо, Джонатан улыбался.
— Нет. Она сама поплывёт, — в подтверждение его слов, яхта сдвинулась с места и начала медленно отплывать от берега. Алек провёл счастливого Моргенштерна дальше по палубе. Корабли вживую он никогда не видел, но этот вспомнил из журнала Изабель. — Голоден? — спросил он, и тут же перед ними расстелилось покрывало, и на нем — лежащие в корзинке фрукты и вино.
Джонатан прикусил нижнюю губу. То, что делал с ним Алек, то, как он старался ради него, заставляло метку Джонатана хоть ненадолго давать послабление сердечной боли. Он вообще продержался всё это время только благодаря тому, что каждую ночь мог наблюдать за своей парой. И теперь просто не мог поверить своему счастью.
Яхта уже была далеко от берега, мерно покачиваясь на волнах, бутылка с вином почти опустошена. Джонатан лежал на одеяле и задумчиво смотрел на небо, наслаждаясь каждой минутой, проведённой с Алеком, и мечтая, чтобы эта ночь никогда не кончалась.
— Как же здесь здорово, — выдохнул Джонатан и придвинулся ближе к Алеку, который тоже лежал на покрывале. — Если бы мы встретились в реальной жизни, то я бы увёз тебя к морю. И мы бы тут жили.
