Мариз приникла к Асмодею и грела свои ладони в его. Или просто делала вид, что замёрзла, чтобы иметь возможность касаться своего мужчины. Изабель тоже положила голову на плечо Саймона и, кажется, вообще задремала под его успокаивающие напевы.

И лишь Магнус с Алеком сидели не рядом, а друг напротив друга.

Бейн видел его лицо сквозь языки огня. Освещенное этим костром. Красивое и завораживающее.

Он курил и смотрел в глаза прямо Магнусу, доставая этим взглядом до самого дна его души. А когда он складывал губы трубочкой, чтобы выдохнуть дым, то у Бейна случался мини сердечный приступ, а затем сердце вообще начинало пульсировать как-то неправильно. И такое происходило снова и снова.

Родные о чём-то переговаривались, шум от ночного леса стал насыщеннее и ярче, луна горела над их головами, но Магнус видел только горящие глаза Алека и то, как подрагивает его верхняя губа при очередном выдохе.

— Поздно уже, — сказал Асмодей и помог Мариз подняться с низенькой скамейки. Саймон взял за руку Изабель и повёл к своей палатке.

— Ну уж нет, дорогие мои. Ночевать в одной палатке вы точно не будете, — остановила их Мариз грозным голосом. — Изабель, иди с братом.

— Ну, мам! — возмутилась та. — Я не маленький ребёнок!

— Живо! — тоном, не терпящим возражения, ответила Мариз. — А ты, Магнус, отправляйся к Саймону, — она указала пальцем на палатку, в которую понуро залез грустный Саймон. Алек проводил Бейна жадным взглядом, но, на удивление, не сказал ни слова. Магнус не смел не подчиниться.

— Прости, — прошептал он, когда забрался в палатку к Саймону, который уже укутался с головой и делал вид, что так быстро вырубился.

Магнусу не удалось так быстро уснуть. Он всё лежал на спине, смотрел в потолок палатки и слушал треск догорающего костра. Его кожа всё ещё хранила память о мозговыносящих касаниях Лайтвуда, о его поцелуях и горячем шёпоте. От жарких воспоминаний внизу живота плеснуло кипятком, так что он даже не сразу услышал, как вжикнул замок на палатке.

— Эй, Магнус, — это была Изабель, которая протиснулась внутрь и тихо прокралась к Саймону под бок. — Иди, там тебя Алек ждёт, уже извёлся весь.

— Но…

— Да спят уже родители, шуруй быстрее, если не хочешь увидеть гетеросекс, — усмехнулась она и начала делать вид, что стаскивает с себя шорты.

Магнус сглотнул, вскочил на ноги и резво выбрался наружу. Кожу лица тут же обжёг прохладный воздух. Бейн застегнул палатку, затем на цыпочках осторожно добрался до палатки Алека и, ничуть не медля, нырнул вглубь. Сердце долбилось, как бешеное, словно он как минимум проникал в хранилище банка, а не просто тайком пробирался к любимому.

— Ты пришёл, — Алек тут же схватил его мёртвой хваткой, как бульдог свою жертву. Зарылся носом в волосы и повалил на расстеленное одеяло, проталкивая ладони под футболку.

У Магнуса расцвело сердце в клетке рёбер, и сладко затумкало в животе.

— Киса моя любимая, — горячий шёпот нагрел воздух над ухом и впитался в разогретую кожу. Никогда ещё это прозвище не звучало так по-развратному прекрасно. Магнус выгнулся в его руках и ощутил копчиком желание Алека, упирающееся в него. В глазах зарябило.

Руки спустились ниже, и туда же двинулся весь Лайтвуд, по дороге собирая колючий жар губами с кожи Магнуса, уделив особое внимание его впалому животу и груди. Как футболка Бейна оказалась рядом на земле, а штаны на щиколотках, никто не запомнил. Магнус лишь закусывал стоны своим запястьем и выгибался сильнее под жгучий язык.

Алек широким мазком прошёлся по розовой горошине соска и мягко туда поцеловал, снова облизал и опять наградил чувственным поцелуем. Доводя Магнуса до безумия. До зажатого писка из горла и ощутимых толчков пульса внизу живота.

Но если Магнус думал, что это самая невозможная пытка из всех, то, когда рот Алека опустился на внутреннюю сторону бедра, а затем на пах, Магнус перестал иметь возможность думать вообще. В один миг перестало существовать всё вокруг. Ни палатки, ни леса, ни купола ночи вокруг. Лишь жар и глубина Алековского рта, лишь его плотные мягкие губы и гибкий развратный язык.

Магнус задыхался. Умирал. И вновь рождался.

Пялился как безумный в натянутую ткань палатки на потолке, даже в мыслях боясь опустить глаза и взглянуть на такого развратно-прекрасного Алека.

Александра.

Его Александра. Полностью, безоговорочно, безвозвратно, навсегда принадлежащего только ему.

И совсем не важно, что будет дальше. Что будет после того, как они покинут их маленький уютный шатёр завтра утром. Что будет, если им придётся расстаться друг с другом. Что их может разделить расстояние.

Чёртовы километры.

Магнус отдал бы свою способность играть на флейте, отдал бы свою жизнь и собственную душу, только бы сегодняшняя ночь никогда не кончалась.

Но всё же в какой-то прекрасный момент он потерял самообладание и опустил глаза на Алека, мгновенно врезаясь в его взгляд. Полный желания, страсти, дикой любви и чего-то ещё, непонятного Магнусу.

Очень тёмного и опасного.

Почти звериного.

Нечеловеческого.

И Магнуса это уже никогда не отпустит.

***

Утром Магнуса разбудил недовольный крик Мариз, которая ругала Изабель потому, что обнаружила её полуголой в чужой палатке. Бейн открыл глаза и увидел улыбающегося Алека.

— Сейчас и нам попадёт. Скорее одевайся, — сказал Лайтвуд, смеясь и натягивая штаны.

— Почему? — не понял Магнус, но Алек не отвечал. — Она, что, знает про нас?! — воскликнул он. Лайтвуд кивнул и неудачно попытался скрыть улыбку, поджав губы.

— Ты идиот, Алек. Почему мне ничего не сказал?! — Магнус быстро начал натягивать на себя вещи, но руки почти не слушались, путались в одежде и застревали в рукавах. — И как она отреагировала? Зачем вообще нужно было рассказывать? А вдруг она отцу скажет?! — Магнус запаниковал.

— Да не говорил я ей ничего, она сама увидела нас в комнате. Что я должен был ей сказать? Нет, мам, мы не целовались, просто Магнусу стало очень холодно и я решил его согреть? — Алек веселился. Он уже полностью был одет и завязывал шнурки на кроссовках. Было смешно от всей этой ситуации и одновременно страшно.

— Ещё одни, — резко открыла замок палатки Мариз. — Я тех голубков не успеваю разгонять, так и вы туда же! И не стыдно прямо перед родителями? — её косы распались после ночи, а щёки гневно горели. — Не ожидала от тебя такого, Александр. Да ещё и сестре своей разрешил уйти.

Магнус стыдливо отвёл глаза и покраснел, а Алек продолжал улыбаться.

— Мам, это конечно не моё дело, но у тебя вот тут, — Алек указал на шею. — Немного красно. И волосы как-то сильно растрепались за ночь, ты обычно их туго заплетаешь.

Мариз подавилась воздухом и рефлекторно прижала ладонь к ярко-красному засосу на шее.

— Собирайтесь быстрее, мы скоро возвращаемся, — смутилась она и вышла из палатки.

— Может, не стоило так смущать свою маму? — Магнус перевёл взгляд на улыбающегося Лайтвуда и сам не смог сдержать смех.

— Ну я же ничего такого не сказал. Тем более, как видно, мама с твоим отцом тоже не отставали от нас. Заметил следы не стёртой до конца помады около её рта? — Алек пошлым жестом толкнул языком в щёку изнутри и засмеялся, когда лицо Магнуса покрылось красными пятнами.

— Боже, избавь меня от подробностей. Не хватало, чтобы я представлял секс наших родителей, — взмолился Бейн и быстро надел оставшуюся одежду.

Обратная дорога получилась намного дольше, чем дорога в лес. Всё потому, что ни Алек, ни Магнус спать не хотели и были вынуждены бодрствовать всю поездку. Но скучно им не было. Они так же ехали в машине с Иззи и Саймоном и вжимались друг в друга до дрожи под сердцем.

— У меня завтра первая репетиция с оркестром, — негромко сказал Магнус, и Алек рядом вздрогнул. Его пальцы, которыми он держал руку Бейна, похолодели.

— А-а что с инструментом? Он… его уже починили? — осторожно спросил Алек. Вина за сотворённый поступок всё ещё жила глубоко внутри. Зацепилась там глубоко за прутья рёбер и не желала покидать грудь, мешая и царапая.