Из пакетов уже были извлечены ещё пара батонов, большой контейнер с кашей и бутылка молока.
— У неё отказали задние ноги после того, как она их спасла, — вдруг резко сказал Лорен. Так неожиданно, что я даже сначала подумал, что мне послышалось. А затем взглянул на Герду и ужаснулся: ее задние лапы неподвижно лежали и были какими-то безжизненными и худыми.
В груди заболело.
— Мы притащили замёрзшую Герду и щенков к Кларе. Она разрешила нам накормить и отогреть их и даже позволила им пожить у себя в кладовой пока не потеплеет, — слабо улыбнулся Лоли, а я слушал, затаив дыхание, словно заново вместе с ним проживая тот момент. Это почему-то для меня казалось сейчас таким важным. — Герда долго не приходила в себя, и мы уже боялись, что она не выживет, а когда она все же очнулась, скулила так тихо и жалобно. Тогда мы и догадались, что она больше не может ходить. Дали ей имя девочки из сказки, которая спасла от Снежной Королевы своего друга, заботились о ней и ее щенятах. Но Клара надолго, конечно, не разрешила им оставаться. У Беллы аллергия на собак, она бы сразу заметила, поэтому мы с Лейлой сколотили этот домик и переселили их сюда. Теперь поочередно, раз в два дня приносим им еды, Герда сама не может охотиться, а силы ей нужны, чтобы заботиться о своих детках.
Какое-то время мы молчали. Я переваривал услышанное, а Лоли игрался с щенками, которые так и липли к его рукам.
— Не знал, что собаки могут принять чужих детей, — сказал я, все ещё поражённый рассказом.
— Не то, что люди, — хмыкнул Лоли, и я вдруг резко ощутил во всем его виде какую-то пустоту. — Особенно моя мать, она и от родного-то отказалась, — подтвердил он мою ужасную догадку.
Сейчас перед моими глазами он обнажил самого себя. Возможно, даже неосознанно приоткрылся мне, инстинктивно ища того, кто мог бы принять его таким, какой он есть. А был он по своей сути одиноким маленьким ребёнком, скучающим по материнской любви. Выросшим среди таких же брошенных и нелюбимых, но все же сохранивший при этом чистоту в сердце.
— Нам пора, — он перелез через мои ноги, выползая наружу. И в этот момент я заметил, как сильно покраснела его кожа на стопах, натертая и раздраженная.
Лоли сел на землю и подтащил к себе валявшиеся неподалеку ролики, начиная натягивать их обратно на болезненные ноги, из-за чего нахмурился и зашипел, не стесняясь в выражениях, бурча их себе под нос.
— Могу довезти, — любезно предложил я. Саммерс одарил меня таким острым взглядом исподлобья, что меня передернуло.
— Багажника нет, умник.
— Можно и на раме, — я стойко выдержал его полыхающий лес в глазах и делал вид, что меня совсем не трясёт только от мысли, что я смогу всю дорогу дышать запахом его волос. Подняв велик с земли, я перекинул через него ногу, поставил носок на педаль, а второй ногой удерживал равновесие, оглядываясь на всё ещё сидевшего на земле Лорена. — Ну? Поедешь на раме или желаешь пройтись босиком?
— На раме, — благоразумно ответил Лоли, с преувеличенным равнодушием поднимаясь на ноги. Он отряхнул свои короткие шорты от мелких травинок, сложил в уже опустевший пакет ролики, повесил их на руль и замер.
— Ты же понимаешь, что это ничего не значит? — спросил он, боком усаживаясь передо мной на раму велосипеда.
— О чем ты? — я положил обе руки на руль, тем самым словно обнимая Лоли. Он был так близко. И от этой близости у меня закружилась голова, как если бы я вдохнул что-то сильнодействующее, отчего перед моими глазами закружили рыжие семиконечные звезды.
Он схватился своими ладошками, на которых тоже были веснушки, за руль в нескольких сантиметрах от моих собственных рук. И эти сантиметры казались мне целой пропастью, и одновременно, стоило бы мне вытянуть большие пальцы обеих рук, как я бы ощутил нежность его ладоней.
И сам он весь находился будто бы у меня в руках.
Так близко и так далеко.
— Мы не стали сейчас вдруг резко лучшими друзьями. В таких местах не заводят друзей. Не хочу, чтобы ты решил, что, если я привёл тебя сюда, то мы стали ближе. Нет, — почти скороговоркой проговорил он. Я же понял, что мы стоим слишком долго, потому что я все ещё боролся с желанием опустить свои измученные жаждой губы на коричневое пятнышко веснушки на его шее.
Я резко закрутил педали. Но малыш Лоли был не готов к стремительному движению колёс, поэтому так прекрасно, очаровательно, идеально упал спиной на меня, отчего я грудными мышцами ощутил каждую косточку его тоненького позвоночника под тканью майки.
— А мне здешние ребята показались очень дружелюбными, — как ни в чем не бывало продолжил я, прилагая все свои силы, чтобы не отпустить этот руль ко всем чертям и не сжать маленькое тело перед собой до хруста костей, выпивая весь воздух его легких через поцелуй, оставляя при этом свои метки на коже мягких губ.
— Пф, — фыркнул он. — Ты просто выглядишь очень… внушительно, поэтому, как ты выразился, эти дружелюбные ребята стараются тебя к себе расположить, чтобы иметь поддержку и защиту в твоём грозном лице. Ничего не делается просто так. Особенно тут.
Я слегка вытянул шею немного вниз, чтобы его вихрастые волосы на макушке щекотали мои зудящие, просящие, у-мо-ля-ю-щие губы.
Не знаю, зачем я сам себя дразнил, ведь грудная боль от этого становилась просто нестерпимой.
— А как же Лейла? Я думал, вы друзья, — я выехал на ровный асфальт.
— А с чего ты решил, что она мне друг? Может, она моя девушка? — с вызовом проговорил Лорен, а мне почему-то захотелось потрепать его по волосам и смеяться.
— Твоя девушка? Не маловата ли она? Сколько ей? Двенадцать? — я уловил у себя в голосе нервные нотки, что не могло меня не возмущать. Неужели я попался на его уловку, так банально построенную на ревности.
Какой позор.
— Четырнадцать вообще-то, — гордо произнёс он. — Но это не мешает ей быть самой умной из нас. К ней даже старшаки бегают, чтобы она помогла им с домашкой.
— То есть, она все-таки друг? — плюнув на всякие осторожности, спросил я, выдавая свои не дружеские чувства и ничуть не жалея об этом.
— Она — исключение, — было мне ответом.
***
После ужина я вернулся в комнату одним из первых. Большинство ребят ещё где-то развлекались, мне же идти было некуда и не с кем. Лоли, как мы подъехали к ограждению, спрыгнул босыми ногами на землю и, не прощаясь, убежал по своим делам, оставив мне трудную работу — починку забора. И с того момента я его больше сегодня не видел.
Сходил в общий душ, пока там было не больше пары человек, и забрался под пахнущее порошком одеяло, зная, что если мне удастся сегодня заснуть, это будет настоящим чудом.
Чуда не произошло.
Я крутился на пружинистом матрасе, сбивая простыню к самым икрам. Пялился, как сумасшедший, в окно напротив и думал обо всем. О моих родителях, о больной Герде, о Лоли и своей теперешней судьбе. Мне было то холодно, и я укутывался в тёплое одеяло, то душно, и я раскрывался. Даже уже все ребята вернулись в комнаты, а время перевалило за полночь. Вскоре я кое-как задремал. Плохо, слабо, слыша сквозь призму неуловимого сна поскрипываете кроватей и сопения подростков.
Вытянул меня из этой полудрёмы тычок в плечо.
— Мэтт, — тихий шёпот раздражал, вынуждая продрать уставшие глаза.
В полутьме я разобрал лишь силуэт, но догадаться было не трудно.
— Джейсон? — прохрипел я. Усталый мозг отказывался здраво рассуждать.
— Пошли, — коротко сказал он.
— Куда? — я ничего не понимал.
— Разве тебе не интересно, какое дело у нас с лисё-онком? — заговорщическим тоном продолжил он, и я заметил нехороший отблеск в его светло-серых глазах.
Я промолчал.
— Вставай, нам пригодится твоя помощь. Саммерс против не будет, — он схватил меня за локоть, вынуждая встать. Я был с ним почти одного роста, разве что на пару сантиметров выше и здоровее в плечах.
Любопытство побороло во мне волнение и чувство самосохранения, вырываясь вперёд резвой стрелой. Я накинул на себя белую футболку, так как был лишь в одних пижамных штанах, и не раздумывая поплёлся за Вудом.
