С тех пор прошел месяц, я все это время плавала в океане и больше не выходила на сушу. В душе всё перевернулось и лишь усилием воли удалось заставить себя не страдать. Тем более, надо мной нависла еще большая угроза – свадьба. Дожди должны начаться со дня на день, значит, надо в срочном порядке что-то придумать, дабы избежать этого кошмара. Мама с остальными женщинами, чьи дочери собирались замуж, уже вовсю готовилась. Они собирали разноцветные водоросли, плели из них ожерелья, перетирали раковины в порошок, которым потом будут натирать хвосты невест, чтобы те сияли ярче обычного, ловили морских ежей и выдергивали у них иголки, дабы потом творить на головах девушек особые прически.

Свадьба у русалок считалась состоявшейся только после того, как ладонь жениха и невесты рассекали осколком раковины и молодые обменивались своей кровью. Варварство, конечно, но опять же – дань традициям! Я все думала, как сказать ей, что не пойду за Нилье. К моему несчастью почти все девушки сами выбрали себе пару, а я, как дочь лидера, обречена, достаться мужчине выбранному отцом и матерью, а на кандидатуре Нилье настояла именно мама и уговорила отца. Она убеждена, что с этим парнем я буду как за скалой, что он подарит мне счастье, окружит заботой и не даст скучать по ночам, а в будущем составит серьезную конкуренцию другим зятьям за право занять место лидера. Увы, я не разделяю восторга матери. У Нилье вместо мозгов планктон, к тому же он до тошноты самолюбивый и лишний раз не перетрудится ради женщины. Мать Нилье воспитала без мужа. Тот погиб, как говорят одни, или сбежал, как говорят другие, но факт остается фактом, Мойра осталась одна. И поскольку она всегда была крайне самовлюбленной русалкой, то и сына воспитала таким же. А уж теперь, когда его выбрал мой отец, она и вовсе возомнила о себе и сыне невесть что.

На следующий день пошли дожди, и все начали готовиться к празднику. Отец выбрал пляж, а мама – девушек с лучшими голосами, чтобы те пели свадебные песни. После матушка взялась за нас, она вплела мне и сестрам в волосы голубые водоросли, надела нам ожерелье на шею, натерла хвосты порошком, и мы поплыли к пляжу. В скором времени все пары выбрались на берег. Девушки казались такими счастливыми, хотя я уверена, они действительно были счастливы, впрочем, как и женихи. Нилье сидел рядом со мной, однако смотрел на свою матушку, которая, не переставая, рыдала от радости. Меж тем отец готовился обратиться к великому океану и суше, дабы эти две вселенные были щедры и милостивы к новоявленным парам. И когда отец приступил, наставницы взяли по осколку, приготовившись к кровопусканию. Я смотрела на небо, ловила лицом капли пресной воды, слушала шум океана, ощущала хвостом его тепло, пальцами перебирала песок. Мне хотелось найти то шаткое равновесие, набраться смелости, прежде чем я скажу то, за что моя семья, возможно, возненавидит меня.

Вдруг все стихли. Девушки перестали петь, отец тоже замолчал, тогда же наставница взяла руку Нилье и полоснула раковиной ему по ладони, потом взяла мою, а когда собралась сделать то же самое, я выдернула руку. Нилье в этот момент вздрогнул и возмущенно посмотрел на явно спятившую невесту, следом моя мать подбежала к нам.

– Ты что творишь? Мемо? – уставилась на меня как никогда гневным взором.

– Прости мама, прости папа, но я не буду женой Нилье.

– Что значит, не будешь? Почему?

– Не хочу! Я не люблю его и считаю самым никчемным среди всех мерроу. Поэтому прошу извинить меня, но я уплываю и не желаю портить остальным праздник.

В тот же миг я отпустила руки, и волны затянули меня в воду.

– Мемо?! – продолжала кричать мама. – Немедленно вернись! Триторрио?! Верни ее! Нилье!

Слава богам, никто из них за мной не последовал. В конце концов, у меня тоже есть чувства и желания. Нельзя всю жизнь плыть только по тому течению, по которому заставляют, я хочу найти свое течение, хочу отправиться в путешествие, обрести счастье. И начать стоило с прибрежных скал, до которых я так и не доплыла, ибо сейчас самое лучшее время, чтобы сесть на камень и запеть, поделиться с миром той бурей, что творится в душе.

Добравшись до скал, я выбрала самый высокий камень, выступающий из воды, забралась на него, после чего запела. Песня была о том, как невинная душа вырвалась из плена морского чудовища и обрела свободу. Скоро я успокоилась, смогла полностью отдаться ощущениям, а моя песня слилась с шумом ливня, раскатами грома и грохотом волн, разбивающихся о скалы. К вечеру, когда океан поутих и ливень превратился в мелкий моросящий дождь, я решила вернуться домой, к семье. Бояться смысла уже не было, все самое страшное произошло, а остальное лишь мелкие последствия большого взрыва.

Океан встретил мутной водой и, как следствие, плохой видимостью, так часто бывает после сильного ливня. Особенно на мелководье. Обычно в такое время мы держимся гораздо ниже, ждем, когда весь мусор осядет, но не сегодня, сегодняшний день в целом полон символизма. Мутная вода – это моя жизнь, но рано или поздно муть осядет, вода просветлеет, станет прозрачной. Я плыла медленно, прислушивалась к окружающим звукам, чтобы ненароком не нарваться на хищников, которые очень любят поохотиться на тех, кого сильным течением вынесло на поверхность. Благо, вернуться к семье удалось без происшествий.

Мама сидела на камнях, ни с кем не разговаривала, а отец был рядом, держал ее за плечи. Увидев меня, они оба поднялись.

– Отец, мама? – подплыла к ним. – Я готова выслушать все, что угодно. Но! К Нилье не вернусь.

– Ты понимаешь, что совершенный тобой поступок не имеет оправдания? – мама в этот момент сжала руку отца.

– Понимаю.

– Это я виновата, Тритторио, – прильнула головой к его могучему плечу, – я не смогла правильно воспитать свою дочь, но я исправлюсь.

Тогда в разговор вступил отец:

– Мемо? Мы с Тарой решили предоставить тебе возможность самой выбрать себе мужа, но это должно произойти не позже чем через месяц!

– Разве можно полюбить за месяц? – меня очередной раз хотят загнать в рамки!

– Это уже не наши проблемы! – вмиг выпрямилась мама. – Ты решила действовать самостоятельно, вот и получай последствия. Или так, или отцу придется изгнать тебя!

– Вы готовы прогнать собственную дочь, из-за того, что она хочет счастья?

– Есть законы, Мемо! Если их нарушать, от нашей семьи ничего не останется. Если бы твой отец потворствовал прихоти каждого, то все бы уже давно расплылись по разным концам океана и погибли в зубах хищников.

– Хорошо.

И я уплыла к себе – на свой камень, заросший водорослями. Все новоиспеченные мужья и жены были где-то на суше, предавались пылким страстям, а я лежала и, как прежде, любовалась косяками рыб. Странно получается, я больше всего на свете хочу любви, но меньше всего ее получаю, даже от родителей. И если отец проявлял ко мне хоть какое-то снисхождение, то мама наоборот. Она всегда прохладно ко мне относились. Как и сейчас, готова прогнать лишь бы добиться своего, сломать меня. Не то, что Солье и Эльке, с ними мама ласкова, дружелюбна, но они и не спорят с ней, не идут против мнения, а если хотят что-нибудь провернуть за ее спиной, то всячески хитрят и изворачиваются. У меня так никогда не получалось.

Лучше я покину их, чем пойду против своей воли, или уйду на сушу, ведь там не так уж и плохо, как выяснилось.

К слову, давно меня не было на суше. И недолго думая, я отправилась к берегу, недалеко от которого располагался Гольфстрим. Несмотря на то, что на суше все еще шел дождь, я выбралась на берег, доползла до пальмовых зарослей, где достала одежду, припрятанную другими мерроу, обтерла ею хвост, а когда он обратился ногами, оделась и побрела в клуб. К счастью, дождевая вода не действует на нас так, как морская. Лишь море способно вернуть нам хвост.

Сегодня на стоянке было мало машин, а значит и людей будет мало. Оно и к лучшему. Я зашла внутрь. Надо же, вокруг все удивительным образом преобразилось. Их тех немногих, кто находился в клубе, одни сидели за столиками, другие медленно танцевали под спокойную приятную музыку. Неужели тому причиной дождь?