– Принял за городской квартал, – я всё никак не мог переварить зрелище летающего атомного реактора.

Уж, казалось бы, всяких чудес в этом мире навидался, и одно сам мимоходом создал – я про высотный рефлектор. Понятно, что новые прорывные материалы, тот же графен, позволяют делать то, что раньше казалось безумной фантазией. Но… Всё равно с трудом в голове укладывается!

– Внук, неужели ты вообще про атомный гражданский воздушный флот России не читал ни разу, ни одной фотки не видел? – всё же не выдержала родственница. – Недели не проходит, чтобы на новостных сайтах кто-нибудь не написал про крайнюю озабоченность, испытываемую другими странами по его поводу?

– Нет, – искренне признался я. Мы шли по направлению к летающей, точнее, воздухоплавающей АЭС, и мне приходилось всё сильнее задирать голову, разглядывая то, что раньше мешали увидеть крыши. – В Японии про Россию только самые общие сведения доступны, а в Штатах вообще никто из обычных людей чужими странами не интересуется – не считая соседей, Канады и Мексики. Вот и нет в новостях.

Я оторвался от созерцания российского чуда инженерно-технической мысли, потому как буквально почувствовал взгляд бабушки.

– Мне приходило извещение от Министерства Иностранных Дел о смерти сына, – медленно объяснила она. – Когда буквально на днях я узнала о твоём существовании, ещё подумала… Много нехорошего про своего ребёнка, умудрившегося бросить собственное дитя в другой стране. Ведь считала, что воспитала Витю, во всяком случае, в этом смысле, правильно. Получается, всё же он забрал тебя с собой…

Говорить или нет? С одной стороны, с бабушкой я едва знаком. С другой, она ведь так или иначе узнает о моих уникальных способностях якоря: не зря ж мне так запросто организовали политическое убежище, гражданство и выезд из США? Значит, нужен. Хотя бы приехать замеры провести должны, чтобы убедиться. Во всяком случае, я бы не стал ждать полгода до совершеннолетия с этой процедурой. Об остальном, скорее всего, договариваться будут с совершеннолетним. Благо каких-то полгода осталось.

– Родители вместе увезли меня в Японию, – тоже не торопясь и подбирая слова, ответил я. Мы остановились посреди тротуара – прохожих по утреннему часу почти и не было. – Увезли, чтобы вылечить, вывести из продолжительной комы. К сожалению, когда я очнулся, они оба уже были мертвы.

– Вот как, – женщина ссутулилась, и это немедленно выдало её настоящий возраст. – Прости, что… заставила это вспомнить.

– Мне удалось восстановить гражданство США и вернуться в страну, где родился, – объяснил свои дальнейшие перемещения я.

Одновременно прикидывая, что будет, если я честно признаюсь: «Но, как оказалось, свойства, приобретённые моим телом в результате эксперимента моих родителей, из-за которого я и впал в кому, слишком ценные для некоторых лиц и организаций. Как только данные об этом ушли на сторону – мне пришлось сбежать в Россию». Одно из двух: или родственница мне не поверит, но обидится за такое очернение памяти, пусть блудного, но всё же родного сына, или поверит – и мне придётся вызывать скорую прямо вот сюда.

– В США мне достались действительно хорошие приёмные родители, которые согласились помочь с обращением в посольство, чтобы воссоединиться с роднёй, – в итоге я всё же смог составить фразу, где не было ни слова неправды.

Йоны, особенно Филипп, мне действительно помогли: и добраться до консульства в Нью-Йорке, и с моим статусом несовершеннолетнего, обратившись к консулу с письмом, в котором просили всячески содействовать воссоединению с биологической роднёй. Причём, всё это действительно просто потому, что приёмный отец пообещал мне защиту в случае слишком резкой реакции одной из политических сил на мои действия. А говорят, что не бывает честных и порядочных политиков, особенно на Западе. Оказывается, иногда всё-таки попадаются…

Так, что-то Марина слишком долго молчит и смотрит в никуда. Эх, это не мне, а ей нужно держаться подальше от травмирующих воспоминаний. Надо срочно отвлечь… Ну, почему бы и не этим вопросом?

– Бабушка, а как в России регистрируют носителей сверхспособностей?

– А? – фух! Удалось сбить женщину с процесса погружения в себя – опекунша аж часто заморгала, возвращаясь в реальный мир. – Звонишь в ближайший Центр занятости, внучок, и там тебе назначают день и место аттестации. Измеряют силу и контроль по специальной методике, рассчитывают потенциал к развитию и на основе этого выдают сертификат для предъявления работодателю… Слушай, нам надо идти, а то опоздаем на посадку. А ты что ж, одарённый, Ярослав?

– А что бывает, если у человека обнаруживают уникальные способности? – ушёл от прямого ответа я.

Мне вдруг буквально в последний момент пришло в голову, что Виталий мог и похвастаться маме по молодости, пока ещё не стал замкнутым психом, над чем работает. А два плюс два сложить не так уж и сложно… Нет уж, никаких эксцессов с бабушкой посреди улицы!

– Учёные из профильного исследовательского института собирают специальную выездную комиссию и приезжают для обследования такого человека, – подумав, припомнила собеседница.

Хм, надо же, угадал.

– Ну тогда жди гостей, – посоветовал ей я.

Не зря Марина сказала «поле», обозначая место посадки на рейсовики, то есть, как оказалось, рейсовые дирижабли. Поле и есть – взлётное. Огромная бетонная площадка, утыканная до боли знакомыми по прошлому миру пластмассовыми не очень прозрачными кабинками автобусных остановок! Пятидесятиметровые сигары воздухоплавательных аппаратов ловко и уверенно садились на землю без всяких дополнительных средств, никаких причальных команд не требуя – видимо, благодаря раскиданным по баллону соплам электротурбин. Гондол у них тоже не было – палуба и все механизмы интегрировались внутрь несущей оболочки. По сути это и были автобусы, только летающие. А уж как организована была их стоянка!

Поле рейсовиков находилось прямо за городской чертой – бок баллона АЭС фактически теперь нависал у нас над головой, и ничто не мешало разглядеть днище циклопической конструкции. А там находились многочисленные слоты-причалы для кажущихся на фоне станции мальками возле взрослой рыбы рейсовых дирижаблей. Судя по всему, так была организована одновременная зарядка аккумуляторов. Внушает! И ставит всякие интересные вопросы по поводу безопасности подобного решения. Но, раз сделали – значит, как-то обеспечили…

На свой рейсовик мы успели – посадка уже началась, но на конечной длилась минут двадцать. И не удивительно: в отличие от обычного автобуса у этой штуки оказался ещё и грузовой трюм. Куда летящие домой селяне не без переругивания между собой и пилотом, контролирующим пару заменяющих погрузчик грязноватых андроидов, затащили такую кучу скарба, от рассады и до мешков с цементом, что я было решил: полёт сорвётся по техническим причинам. Но нет.

Я невольно вспомнил древнюю присказку, что советские автобусы резиновые и вмещают столько людей, сколько нужно. Оказалось, российские дирижабли достойно приняли эстафету. Возможно, машина попросту на первом этапе рейса частично компенсировала перевес работой турбин – вот и вся разгадка.

Пассажирский салон – тесноватый, с уже привычными тридэ-экранами высокой чёткости вместо окон – оказался оборудован сортиром, то есть гальюном, и не зря. Весь полёт представлял из себя по сути прыжки по нескольку километров: за подъёмом высоты сразу следовали сброс и посадка: следующая деревня. И так четыре часа – уж забралась бабушка в тьму-таракань от души! Да ещё и эти мучительные погрузки-разгрузки по десять минут на каждом остановочном пункте…

– А мы точно не могли позволить себе летающее такси от Пскова? – не выдержал я, когда мы наконец вышли в Кузнецово.

По карте по прямой получалось чуть меньше ста километров.

– Под двоих целый дирижабль? – насмешливо переспросила меня опекунша, которой прибытие домой явственно придало сил.