…Когда я обернулся в конце улицы, Хоук уже зашла внутрь павильона, закрыв за собой дверь. Ну вот и всё. Теперь самое лучшее, что я могу сделать – не останавливаясь рвануть к полосе. И не обращать внимания на щипание в уголках глаз и в носу… Что ж, сердце подсказывает принцессе, что перед ней заколдованный принц, только в сказках. Или нам не хватило этой пресловутой силы любви, чтобы сделать магию взглядов. Чёрт, как на душе хреново-то…

Сейчас, сидя в удобном кресле заходящего на посадку сверхзвукового лайнера, я уже мог думать о моменте расставания почти спокойно, не как пять дней назад. Тогда было слишком много эмоций, потому я совершенно упустил из виду, что мог надёжно идентифицировать себя, сказав про Фаю и собственное свойство якоря. Про эти две своих фишки в США я не сказал больше никому.

Усталость сыграла с колдуньей злую шутку, не позволив это понять… Или нет? Потому как если предположить, что вместо меня был сверх, пытающийся под личиной выманить Хоук, то в паре с ним мог работать менталист, заставивший прозвучать совсем другие слова, как эти для обрабатываемой персоны. Хотя, наверное, всё куда проще.

Прав Фил: на пике славы, на реактивном старте крутой карьеры Хоук отчаянно не хотела даже думать о том, чтобы всё бросить. Тем более мои способности к нормализации колдунье давно не требовались – собственная её сила находилась под надёжным волевым контролем и более не росла. Однако любовь ко мне могла повлиять на решение, вот подсознание девушки и нашло срочно выход, объявив меня не мной.

Может, так даже лучше: разрыв отношений по недопониманию. Иначе Ястреб обязательно ещё долго чувствовала бы вину за то, что не поддержала меня в моём бегстве. Впрочем, возможно, объясниться мы в ближайшие дни всё-таки сможем… если бабушка разрешит: восемнадцати мне нет, а правила доступа в заграничные сегменты Сети у разных стран примерно одинаковые.

Таможню дипломатические работники и приравненные к ним пассажиры дипборта не проходят. У них даже зал специальный есть для приёма прилетающих. Тот секретарь, на которого в качестве дополнительной обязанности навесили моё сопровождение, явно спеша от моего общества поскорее избавиться, повёл меня длинным служебным коридором в свободную зону воздушного порта. Именно там, за столиком одной из кафешек, меня уже ждали бабушка Марина и чиновник из опеки.

Чего-то кардинально необычного от здания аэропорта образца 2051 года я не ожидал: не меняется так быстро архитектура, и застройка в штатовских мегаполисах и провинциальных городках тому свидетельство. Наверное, потому в первые секунды ничего и не заметил: привычное жидковатое столпотворение, среди по-граждански одетых людей мелькают фигуры в форме… И только спустя долгие мгновения с моих глаз словно спали шоры!

– Андроиды… – это я проговорил достаточно громко, чтобы мой сопровождающий остановился и обернулся.

Действительно, на пять человек приходился минимум один робот, если не больше: спутать машину с человеком, в отличие от синтета, можно было только с очень большого расстояния. Не такие гротескные, как техника Конфедерации из «Звёздных войн», андроиды, тем не менее, в массе своей смотрелись именно механизмами: с руками, головой (больше похожей на шлем, никакого лица), ногами – но в одежде не нуждающимися ничуть. Опять же, чётко просматривались модельные линейки.

– Надо было вас заранее предупредить, – поморщился секретарь. – В Штатах предубеждение против использования человекоподобных машин… и куча лишнего народа, который некуда девать в случае полной автоматизации выполняемой ими работы. А вот у нас в стране людей вечно не хватает. Особенно когда надо грязь убирать или за больными ухаживать – все сразу белоручками заделываются…

Н-да. Вот теперь мне понятно, почему плату Зэты в сборе с процессором у меня никто даже не попытался отнять, лишь опечатали и обязали пройти регистрацию по месту жительства: с таким количеством серийно выпускаемой робототехники самоделок и кастома должна быть куча. Включая полностью человекоподобных – под известные нужды, куда ж без этого. Да уж, Россия-матушка, не ожидал, скажу честно. Удивила так удивила.

Бабушка послала мне актуальную фотографию – даже больше того, сейчас, при встрече, она выглядела ещё немного моложе! Джинсы, подчёркивающие всё ещё стройные ноги, широкая блуза с фибулой-застёжкой, и немного косметики совершили небольшое чудо. Что осталось от деревенского портрета, так это всё те же «противотанковые» ботинки.

Напротив неё за столиком устроился мужчина средних лет с невыразительной внешностью. На нём даже костюм сидел так, словно хотел сказать: «ты видишь чиновника невысокой должности». Рядом с ним с портфелем в руке застыл андроид с государственным гербом на торсе и надписями «Опека и попечительство». Роботу, конечно, сесть никто не предложил.

– Марина Викторовна? – на всякий случай осведомился мой провожатый прежде, чем протянуть руку для пожатия.

Я ещё успел подумать, что, несмотря на все пограничные препоны, дурацкий американский обычай обращаться к женщине так же, как к мужчине, сумел и тут просочиться к нам в страну, как ПКУ мигнули экранами, определённо скрепляя идентификацию. Чиновнику секретарь руку пожал и вовсе молча.

– Спасибо, вы можете идти, молодой человек, – глядя на меня, соизволила отпустить дипработника родственница. Впрочем, надо отдать должное: откланялся мой провожатый только после подтверждающего кивка чиновника. – Ну здравствуй, Ярослав.

– Здравствуй, б-бабушка, – я слегка запнулся, обращаясь так к едва знакомому человеку.

– Ещё привыкнешь, – чуть улыбнувшись, неожиданно подбодрила меня женщина. – А это вот Антон, ответь ему, пожалуйста, на несколько вопросов и выслушай, чего он там должен тебе навещать под запись. Человек он подневольный, а мы с тобой ещё успеем наговориться.

Представитель службы опеки скривился, но кивнул, а я сделал для себя первый вывод о родственнице: заставить пусть и в рамках служебных обязанностей, но плясать под свою дудку даже такого госслужащего, как клерк Антон – это весьма специфическими чертами характера надо обладать. Н-да… Ну, остаётся только полагаться на статус внука, а то и меня по стойке смирно строить начнут, ещё не успеем до дому добраться.

– Вот, – тем временем достал из портфеля, услужливо, и, главное, без какой-либо команды, поданного роботом, большой планшет чиновник опеки. – Кладите пальцы на экран, совместите с появившимися указателями…

– Полиграф? – с интересом оглядел я устройство и положил ладони на устройство.

– Не только, – Антон едва заметно покосился на мою бабушку. – В смысле, используются и другие датчики для анализа, не только электрические, но и оптические, и температурные. Благодаря чему почти всегда можно определить, говорит человек свободно или по принуждению. Готовы отвечать на вопросы, Ярослав Витальевич?

– Готов, – я догадался, что часть системы сканирования опрашиваемого наверняка упрятана в андроида, хотя внешне он почти такой же, как протирающие свободные столы помощники официанта в кафе, где мы уселись.

– Тогда начинаем. Сначала хочу вас уведомить: Марина Викторовна, ваша ближайшая биологическая родственница, прошла проверку службы опеки и попечительства Российской Федерации и готова стать вашим опекуном на оставшиеся до вашего совершеннолетия шесть месяцев и двенадцать дней. Иначе вы можете выбрать проживание за государственный счёт на тот же срок в интернате для несовершеннолетних…

– Хватит с меня интернатов, – непроизвольно передёрнув плечами, выразил своё мнение я.

Кажется, после «Хиро» у меня на это слово образовалась лёгкая аллергия.

– Хочу заметить, Ярослав Витальевич, что вы в любой момент до достижения возраста совершеннолетия сможете изменить своё решение в пользу государственного содержания. Для этого достаточно воспользоваться вашим ПКУ или обратиться к работнику Опеки при плановой проверке…