Обычно обиды забываются напрочь. Однако в этот раз Грим ходил понуро еще долго. Филадельфия спала под толстым одеялом, несмотря на приятную летнюю ночь, манящую с открытого окна. Он забрался к ней в кровать. Его так тянуло к ней. Ее объятья казались лучшим лекарством от болезней. Пушистым котенком Грим спрятался под рукой мамы, и обида уже испарилась безвозвратно.

Филадельфия сдержала слово и перевела Грима в новый садик. Она одела его в курточку и легкую шапку. Лето выдалось совсем непонятным. То жара, то неприятный холодок. Близился июль. Говорят, что пик лета подарит жаркие деньки. Пройдя несколько шагов, Грим уже вспотел. Филадельфия шла быстрыми шагами, а сын подскакивал, потому что идти просто не успевал. Как уже известно, Фила не брала его за руку, поэтому скорость значительно снижалась.

– Так, волчонок, я посажу тебя в 211 автобус и скажу, чтоб тебя предупредили об остановке. Запоминай дорогу, хорошо? Теперь ты будешь ездить один.

Филадельфия ведет себя намного спокойнее, чем вчера. Она понимает: ее воспитательные меры превышают рамки дозволенного, но нужно сделать достаточно для его самостоятельности.

Она потрепала Грима по щеке и начала подходить к приближающемуся автобусу.

– Скажите ему, пожалуйста, когда будет «Горького»! – Громко произнесла Фила. Водитель маршрутки пристально посмотрел на Грима и небрежно сказал: «Ладно», тронув козырек своей кепки в жирных пятнах.

Остановка практически пришита к садику. Гриму потребовалось пройти шагов двести, чтобы позвонить в дверь нового места его пребывания. Мама сразу сказала ему идти прямо. Грим видит рядом родителей с детьми. Взрослые с недоумением смотрят на него, идущего в одиночку.

– Ой, это ты Грим? – спрашивает Розалина – новая воспитательница мальчика.

– Здравствуйте! – ничуть не теряется волчонок.

– Ну, идем, что стоишь в дверях. Твоя мама предупредила о тебе. Сам приехал на автобусе, какой большой мальчик! – Ее глаза горят озорным огоньком, но он слишком озорной для искренности. Больше похоже на притворство. Самое то для малышей, ведь они верят в любые эмоции, даже приторные.

Грим промолчал на этот счет, он слишком часто слышит такие слова. Они уже звучат как всем известный факт. Ему дали шкафчик с изображением божьей коровки. Грим сразу вспомнил Миру и ее ужасные веснушки. Сначала ему стало грустно, а потом он показал язык насекомому. Его бросила какая-то рыжая девчонка! «Она разбила мне сердце! Жена еще называется. Любит другого! Такая противная!» – Постоянно думал Грим. Но сейчас он еще раз смотрит на божью коровку и заливается горькими слезами. Задела, задела, задела.

Так он и живет. Каждый день утром мама отводит его на остановку и сажает на 211. Уже на второй день поездки мальчик запомнил дорогу, не требовалось даже предупреждать водителя. Филадельфия уверена: Грим все запомнил с первого раза, и даже не заглянула в автобус.

После сада мальчик обычно возвращается тем же способом обратно домой. Автобус переполнен и утром, и вечером, но всегда маленькому взрослому Гриму уступают место. Мальчик успел познакомиться с водителем. Ему лет сорок восемь. Его глаза всегда уставшие и задумчивые, как будто он на своих плечах тащит автобус. Кожа желтоватого оттенка. Рядом с ним, с мелочью, всегда валяется пачка сигарет. Три морщины на лбу невозможно разлучить, они появляются вместе каждый раз, когда водитель хмурится или удивляется. Больше всего, конечно, мужчина хмурится. Задумчивый взгляд не способен излучать приятные эмоции, будто он думает о бренности жизни каждый день.

– Дядя Фрэд, пок…

Не успел Грим попрощаться с водителем, как автобус резко дернулся вперед, и стоящие пассажиры не смогли устоять на месте. Почти все оказались на коленях сидящих. Кроме Грима. Его попросту задавили. Он упал, ударившись о поручень, как оторвавшаяся пуговица. Незаметно для всех отстегнувшаяся от пиджака и пропавшая навеки.

– Вот зараза! – Крикнул Фрэд. – Нет, ну вы видели? Этот поганец чуть под колеса не попал! Светофора нет, перехода тоже!

– Осторожнее надо быть, ишак, – отреагировала толстая женщина с большими сумками и усами. Она как раз и задавила Грима тяжестью тела.

– Я что виноват? Охренела совсем? – Фрэд решил обойтись без мата, так как при Гриме ему хотелось выражаться более красиво. Он глянул в салон и к ужасу обнаружил, что Грим лежит без чувств. Фрэд рывком перепрыгнул со своего места на ближайшее сиденье, при этом уронив посуду с мелочью, и склонился над малышом. – Грим, мальчик? Ты что?

Фрэд не мог понять, что ему делать и внезапно услышал еле доносившийся голос из-за спин пассажиров:

– Извините, простите, – робко извинялась девушка.

– Да не толкайтесь! – Ныла та усатая толстушка, толкая девушку в ответ. – Может, вы нас выпустите из автобуса? У нас вообще-то дела.

– Не видишь, ребенку плохо? – Яростно бросил Фрэд. Секунду подумав, он продолжил: – А хотя лучше выметайтесь! Только мешаете. – Фрэд привстал и нажал на кнопку, чтобы двери открылись. Все пулей высыпали из транспорта. Толстушка самой первой протиснулась сквозь двери, одаривая остальных неприятным запахом пота. Некоторые останавливались рядом с Гримом и пытались помочь, но в итоге все равно в спешке уходили.

– Извините, дайте мне его, пожалуйста, – произнесла тихонько та робкая девушка.

– Ну, а что ты можешь сделать?

– Эй, малыш, – ласково начала. Она стала похлопывать Грима по щекам и тихонько трясти за плечи. Так продолжалось минуты две.

– Тетя Ирма? – Произнес Грим, открыв глаза.

– Так вы знакомы? – Облегченно произнес Фрэд.

– Я отнесу его к маме. – Ирма начала поднимать на руки пострадавшего.

– Да давайте я вам помогу хотя бы. Вы вон, какая худенькая. – Фрэд только сейчас посмотрел на Ирму. Ему было необычно видеть девушку с такой интересной внешностью. Как будто фея из сказки.

– Так он совсем маленький. – Улыбнулась Ирма. Фрэду сразу захотелось ответить такой же улыбкой, но Ирма отвернулась.

– Ну, хорошо, только дайте мне свой номер телефона, чтоб я потом убедился в благополучии Грима.

Ирма продиктовала номер и тихонько спустилась по ступенькам с мальчиком на руках.

Девушке очень жаль Грима, который то приходил в себя, то отключался. Она хотела его успокоить, укутать в своей заботе. Ирма не понимала, как можно пятилетнему мальчику быть таким взрослым. Она не верила, что малышу не нужна любовь, и он справится сам. Ведь Ирма своими глазами видела: он не камень. Грим умеет плакать, бояться, обижаться, улыбаться… а вот улыбки в его жизни маловато.

Грим приходил в себя и видел серо-голубые блестящие глаза, выглядывавшие из-под снежных ресниц. Ему непривычно видеть ее без очков, которые она постоянно поправляла. Почему тетя Ирма снова его держит? Грима никто не носит на руках, а тут снова эта оказия. Мальчик начинает рыпаться, как испуганный котенок.

Ирма устала поднимать Грима, но отпускать его не собиралась. Благо, уже скоро она откроет дверь квартиры.

Девушка положила его на свою кровать и укрыла одеялом. У Грима раскалывалась голова, он хотел быстрее заснуть и проснуться уже совсем здоровым, но никак не получалось. Мальчик стал разглядывать квартиру. Столько много книг он в своей пятилетней жизни еще не видел. Ему хотелось взять одну из них и начать читать, хотя он вовсе не умел. Ирма полила орхидеи из красивой серебряной лейки и направилась к пациенту.

Он почему-то не хотел, чтобы она садилась рядом. Почему девушка всегда его гладит, поднимает? Относится к нему, как к маленькому. Гриму не нравится. Ирма села на мягкую кровать, но мальчик немного отодвинулся. Девушка придвинулась еще ближе, Грим совсем отстранился, ближе к стене.

– Ты чего? Боишься? Я же тебя не съем. – Удивляется Ирма. Никто из детишек так не вел себя с ней. Наоборот, все липли, как пчелы к цветку.

– Я не боюсь, ага, еще бы! – Осмелел Грим, но все равно отодвинулся.