– Нет! – воскликнул Алан. – Прошу тебя Суно, отпусти его. Или пусть его судьбу решит твой господин и мой отец, но не сейчас!
– Ваш отец может не понять моего поведения, когда узнает, что я не казнил это отродье!
– Скажи ему, что я тебе приказал! – продолжал Алан.
– Прошу меня извинить, – сказал Суно, – но вы не можете мне приказывать, так как ещё не являетесь моим господином.
Суно повернулся к широкоплечему. Тот жалобно смотрел на Суно и нервно поглаживал свою сломанную руку.
– Такая лёгкая смерть для простого рыбака! Это честь для тебя!
Тот зажмурил глаза и жалобно застонал:
– Прошу вас, не надо…
Суно замахнулся.
4
Эмма любила стоять около окна и с высоты крепостного вала наблюдать за городской бухтой. Это был действительно завораживающий вид, особенно в свете заходящего солнца. Оно аккуратно сползало за морской горизонт, создавая слепящие блики на рябой поверхности моря, а вулкан Ханго, отбрасывая свою могучую тень на город, становился похожим на угрюмого великана, который оживал на ночь для того, чтобы защитить бухту от незваных гостей. Мачты лодок, немного покачиваясь, создавали впечатление бамбукового леса, но без листвы, будто верхушки скосили одной гигантской косой. На причале суетились рыбаки, торговцы, моряки и прочие странники, но сегодня их было намного меньше, чем обычно. Все они были похожи на муравьёв, которые вышли на охоту к воде и с наступлением темноты должны были добраться домой в Ханго, который своей конусовидной формой был также похож на муравейник. Эмма любила придумывать различные истории про свой город, дополняя их всевозможными мифологическими существами, которые либо жили в мире с людьми и помогали им, либо наоборот, воевали с ними. Она мечтала, что когда-нибудь встретится с ними и уж если не здесь, то в какой-нибудь другой, загадочной стране, куда она сбежит, пока её отца,– князя Айро, не будет дома. Отец начал готовить её к мысли о выгодном замужестве, но в свои тринадцать она и слушать о нём не хотела. Эмма воспитывалась без матери с помощью всевозможных гувернанток, и они не смогли привить ей должного уважения к институту брака и к строгим правилам почитания своего мужа. Вернее сказать, Эмма не видела в этих правилах ничего предосудительного, скорее даже наоборот. Просто она говорила, что такая жизнь не для неё. И уж какова бы ни была воля отца, она никогда не выйдет замуж за того, кого она не будет знать, или того, кто ей не угодит.
Стоя у окна, Эмма вдыхала прохладный, осенний воздух. Вот почти и закончился этот день. Завтра ей снова предстояло заняться искусством танца и изучением иностранных языков. Послезавтра её ждал экзамен по чайной церемонии и уроки по мирионскому шитью. Затем шёл день по физическому укреплению тела. В её плотном графике, составленном её отцом, почти не было место для праздного проведения времени, как это иногда бывает с дочерьми благородных людей. У Айро не было сыновей, потому на Эмму возлагались большие надежды по сохранению традиций рода. Управление же островом должно было перейти младшему брату Айро Сибу, который часто замещал брата, когда тот отправлялся по делам вглубь острова или за его пределы.
Эмма отошла от окна и направилась к столу, чтобы продолжить рассказ, который она писала уже четыре дня. Его герои сражались со страшным драконом, который хотел разрушить их город, чтобы отомстить за пропажу своих яиц. Эмма хорошо придумывала диалоги героев и события, но с местом действия происходила какая-то путаница. Дело в том, что Эмма никогда не была в других крупных городах, таких как Кинго, и ей сложно давалась география происходящих событий. Можно было бы полностью описать собственный город, но ей не хотелось, чтобы читающие рассказ люди узнавали его. С другой стороны, Кинго в её представлении был идеальным городом для такой истории с драконом. Здесь был и высокий холм, на вершине которого находился белый замок,–резиденция правителя Мириона, увенчанная четырьмя дозорными башнями, с которых просматривался весь залив и западный склон холма, укреплённый глубоким рвом; и широкие, рыночные улицы, на которых днём толпилось множество народа, как местного, так и иноземного, в основном илианского; и маленькие, тесные улочки ремесленников и мясников; и огромный порт вокруг залива, который был шире самого города и в котором каких судов только не было, от военных до рыбацких. А на противоположной стороне залива красовался великий Ханго, вулкан, у подножья которого на дне глубокой бухты и жил вымышленный для её рассказа ужасный морской дракон.
Написав одно короткое предложение, она отложила перо и снова подошла к окну. Что-то в этом городе не так, он должен быть другим. Нужно поговорить с библиотекарем, господином Тулмом, может, он что-нибудь посоветует по истории городов…
Её размышления прервал стук в дверь.
– Войдите, – пригласила она и в комнату вошёл господин Луин, её верный слуга и командир отряда по охране её покоев. Он снял шлем и поклонился.
– К вам пришла госпожа Салгми, – сказал Луин.
– Пусть войдёт, – сказала Эмма и господин Луин удалился. Через полминуты в покои вошла Ева Салгми, её учитель пирумского языка, на котором говорил далеко живущий народ, с другой стороны света. Её дед, Рон Салгми вёл весьма прибыльную торговлю с этими пирумами, казавшимися валонцам полудиким народом, несмотря на то, что те были весьма искусны в мореплавании и были, по сути, единственными торговыми кораблями во всех морях Валонии и Илианской империи, которые могли дать отпор пиратам. Отношения валонцев и пирумов резко ухудшились, когда те начали привозить с собой религиозных миссионеров, к которым сначала относились нейтрально, но, когда слухи о популярности этой веры среди валонцев дошли до императора, было принято решение полностью искоренить любое упоминание о пирумском Боге. Отношения с пирумами были полностью разорваны, Рон Салгми разорился и его род начал приходить в упадок. Еву могла ждать тяжёлая участь, но благодаря тому, что она с детства изучала пирумский, Айро решил приблизить её к своему двору и дать своей дочери дополнительное образование в виде этого языка, который, может, со временем ей пригодился бы.
Ева поздоровалась с госпожой и подошла к окну, в которое задумчиво всматривалась Эмма. Это были две красивые девушки одного роста, хотя преподаватель была старше госпожи на три года. У Евы были роскошные черные волосы, уложенные за плечами и карие, печальные глаза, которые часто смотрели будто поверх предметов и людей. Острый, выразительный подбородок придавал её лицу ещё большую трагичность, даже когда она улыбалась или о чём-то мечтала. У Эммы же были золотистые волосы, большие, зелёные улыбающиеся глаза и милое кругловатое лицо, которое уже влюбляло в себя молодых придворных мальчишек. Несмотря на разницу в возрасте, девушки тепло дружили и часто виделись.
– Думаешь о своём рассказе? – спросила Ева.
– Да, никак не могу представить город, в котором это все происходит, а описывать родной Кинго рука не поднимается, – ответила Эмма. Ева посмотрела на ученицу и улыбнулась.
– Творческие муки, значит, – сказала она.
Эмма с любопытством заглянула в глаза Еве и нашла в них какой-то ехидный секрет.
– Зачем ты пришла? – с любопытством спросила Эмма.
– Я, похоже, могу тебе помочь, – ответила Ева. – Хочешь встретиться с человеком, который видел сотни городов и при этом прекрасно говорит на пирумском?
– Быть не может! – воскликнула Эмма и глаза её загорелись. – Рассказывай!
Ева уселась на кровать Эммы, и та последовала за ней.
– Одним словом, сегодня утром на причале я встретила Эрика, одного из солдат твоего отца. Он, как ты знаешь, давно уже за мной бегает и сегодня тоже не смог пройти мимо, когда увидел, как я покупаю лавандовый чай. Слово за слово, и я поняла, что он спешит к твоему дяде Сибу с каким-то очень важным поручением. Сначала он долго не хотел говорить, но потом я вытянула из него, что это дело касается какого-то корабля, который прошлой ночью из-за сильного ветра потерпел крушение недалеко от залива. Самое интересное, что это был пирумский корабль, который, как утверждает его капитан, направлялся к берегам Илианской империи и совершенно случайно оказался в наших водах. Чуть позже твой дядя послал за мной. Капитана корабля привели к нему, и я переводила их разговор. Мне пришлось дать клятву, что никому не разглашу этого разговора, кроме как членам вашей семьи. Капитан сейчас находиться в замке, но обращаются с ним пока неважно, как с пленным. Он сейчас внизу, в камере под замком!
