Эмма слушала рассказ Евы и не могла поверить своим ушам. Капитан пирумского судна, здесь, в замке, а она ничего не знает! Был бы дома отец, он наверняка бы ей всё рассказал. А может быть, даже разрешил с ним пообщаться, как с носителем языка. А что если…

– Ты думаешь о том же, о чём и я? – спросила Ева.

Эмма лукаво улыбнулась и бросилась к гардеробу. Нужно было найти что-то простое и неприметное. Чёрное платье, которое она почти не одевала, идеально подходило для этой миссии. Она зашла за богато расшитую ширму с изображением мифического хранителя острова Мириона, морского змея Ларно, и через минуту появилась в новом платье. Эмма подошла к зеркалу, укутала голову в синий платок и повернулась к Еве. Та одобрительно кивнула. Сама же Ева всегда одевалась строго, платья и юбки синего цвета сочетались у неё с лиловыми накидками и светлыми платками. Она умела правильно подчеркнуть контуры своего стройного тела, так, чтобы это не казалось пошлым или неприличным, и Эмма с лёгкостью училась у неё этому искусству.

– Постой, а что мы скажем Луину? – вдруг вспомнила Эмма.

– Какая разница? – ответила Ева. – В пределах замка ты можешь находиться где хочешь. В конце концов, это не его дело. Я даже, на твоём месте, сказала бы правду.

– Нет, отец бы не разрешил, – тихо сказала Эмма.

– Но ведь его нет, не так ли? А Сибу над тобой не имеет никакой власти, пока он не занял место твоего отца. Он отвечает за твою безопасность, а не за твой досуг.

– Сибу никак не назвал бы нашу авантюру досугом…

– И что? Это его проблема, если он не умеет называть вещи своими именами!

Ева ещё раз поправила платок перед зеркалом и открыла дверь. Луина уже не было, на пороге дежурили двое солдат, которые при появлении девушек тут же выпрямились. Тот, что стоял слева был ещё весьма молодым человеком, поэтому смотрел строго перед собой и молчал. Справа же стоял опытный Ринго, которому было уже за сорок. Он был приставлен в охрану княжны с самого её рождения и испытывал к ней самые тёплые отеческие чувства. Он вопросительно посмотрел на барышень, которые в это время почти никогда не покидали своих покоев, после чего Эмма сказала:

– Мы идём во двор подышать воздухом.

– В такой час?

Ева подарила ему такой холодный взгляд, что Ринго стало не по себе.

– Что вы сказали? – тихо спросила Эмма.

– Простите, госпожа, я забылся. Я так и передам господину Луину.

– Не тревожьте Луина лишними пустяками, доложите ему, если он сам здесь появиться. Я хочу, чтобы вы оба были здесь, когда мы вернёмся. Мы ненадолго.

Стражи поклонились и девушки продолжили свой путь.

– Полдела сделано, – сказала Ева, – теперь осталась охрана в темнице. Если ты будешь решительной как сейчас, у нас всё получится.

– У меня странное чувство, что я делаю что-то неправильное, – сказала Эмма, слегка поёжившись. – Но, с другой стороны, я хозяйка этого замка, кто может мне помешать? Чувствую себя, как ребёнок.

– Ты и есть пока ещё ребёнок, – ответила Ева и улыбнулась. Эмма не обиделась. Она знала, что на самом деле Ева думает иначе. Они спустились вниз по винтовой лестнице на несколько пролётов и оказались в большом приёмном зале, богато расписанном древними художниками. Здесь проходили официальные приёмы, велись переговоры и иногда устраивались застолья, если трапезной было мало. Эмма редко бывала в этом зале, так как являлась ещё несовершеннолетней, но уже через год ей предстояло вместе с отцом погрузиться в мир чиновников, воинов, знатных господ и общества их семей. Иногда она с ужасом думала о том дне, когда она будет официально представлена императорскому двору и станет уже не формальной, а официальной хозяйкой резиденции в Кинго, пока её не выдадут замуж. А это дело почти никогда не затягивалось больше, чем на полгода. Впрочем, об этом будущем она и думать не хотела. И, оказавшись в этом зале, начала гнать прочь все эти посетившие её мысли.

Из залы девушки вышли на сторожевой двор, излюбленное место встреч и тренировок воинов кшари, пересекли его и начали спускаться по крутой каменной лестнице. Кое-кто из дежуривших во дворе увидел это, но остался на своём месте. Когда девушки дошли до нижнего предела замка, они ненадолго остановились, чтобы прислушаться, происходит ли что-нибудь ниже, и, услыхав только звук капающей воды у водопроводного канала, продолжили спускаться ещё ниже. Тут неожиданно из надвинувшейся снизу темноты выделилась сутулая фигура в плаще, чем немало перепугала девушек. Судя по нашивке на плаще, это был тюремщик замка Кинго. Он на мгновение повернулся к барышням спиной, чтобы зажечь висящий на стене факел, после чего чего подошёл к слегка оцепеневшим подругам.

– Ваше высочество, госпожа Салгми, – учтиво сказала фигура, лица которой из-за яркого света факела было трудно разглядеть. – Ниже этого уровня находится темница.

– Мы знаем, – взяла слово Ева, – мы идём с разрешения господина Сибу. Эмма упражняется в пирумском языке и ей позволили пообщаться с носителем языка, пирумским капитаном.

– В такой поздний час? – недоверчиво спросил тюремщик. – Господин Сибу позволил вам сюда прийти?

– Конечно! – ответила Эмма. – Иначе, откуда бы мы вообще знали про этого капитана? Тем более, судьба его ещё не решена и завтра с ним могут поступить как угодно…

Девушки почувствовали, что тюремщик засомневался. Последнее замечание Эммы его немного насторожило. Все знали, что Айро нет на острове и вернётся он не ранее, чем через пару недель. А это значило, что Сибу, скорее всего, не примет один решения по пирумскому капитану, которое никак не могло появиться завтра. Девушки скорее всего лгут, тюремщик это понял. Как бы Айро отнёсся к этой ситуации? Размышлять не было времени.

– Ладно! – сказала фигура. – В конечном счёте, я отвечаю за то, чтобы отсюда не выходили, а не наоборот. Идёмте!

Взяв факел со стены, он отправился в темноту, из которой вышел, и девушки последовали за ним. Спустившись ещё на два пролёта, они оказались у двери, в которую тюремщик трижды постучал, потом выдержал короткую паузу и постучал ещё один раз. На секунду открылось дверное окошко, в них блеснули чьи-то молодые глаза, а затем дверь открылась.

– Отведи её высочество Эмму и госпожу Еву к капитану с корабля, – скомандовал тюремщик открывшему дверь надзирателю. – Смотри, чтобы не приближались к решётке, отвечаешь за них головой, – а затем обратился к девушкам. – У вас десять минут!

– Господин Сибу сказал, что у нас есть полчаса, – сказала Ева.

– Господин Сибу ничего вам не мог сказать, так как уже несколько часов находится с патрулём на берегу, в поисках выживших пирумов. Десять минут!

– Благодарим вас, господин… – сказала Эмма.

– Сэдвин, – ответил тюремщик и снова растворился во тьме, оставив факел на стене.

– А меня зовут Рикки, почти как остров! – дружелюбно сказал надзиратель, молоденький солдат лет двадцати. – Прошу сюда!

Девушки, улыбнувшись, переглянулись и отправились за своим проводником. Шагов через пятнадцать они свернули в узкий коридор, в конце которого был виден свет маленькой лампадки. Шагах в пяти от него Рикки попросил девушек остановиться и сказал, что нужный им человек перед ними.

Было очень темно. Свет лампадки освещал лишь небольшую площадь вокруг неё, а глаза девушек всё ещё не привыкли к темноте. Когда наступила полная тишина, они услышали тяжёлое дыхание. Через полминуты девушки начали различать решётку и их робость стала понемногу проходить.

– Кто здесь? – спросил голос на пирумском и Эмма, которая раньше слышала эту речь только из уст Евы, речь, которая казалась ей скорее выдуманной, чем существующей на самом деле, теперь звучала из уст её носителя. И она её слышала и понимала! Это было невероятное для неё чувство!

– Это я, Ева. Я привела к вам мою ученицу Эмму, я учу её пирумскому языку.

– О, так вас двое? – сказал силуэт, подойдя ближе к решётке. – Я думал, вы одна в этом забытом богом месте говорите на нашем языке. Ах, чёрное платье, вот почему я вас не разглядел… Интересно, зачем вы обучаете пирумскому языку, если ваш император разорвал всякие отношения с нашей страной?