Но в желтизне глаз горгоны Я-Ли впервые привиделась тень сомнения. Она вдруг поняла, что нечто тревожит всесильную Госпожу, быть может такое, чего она ещё и не ведает сама. И самая юная из хозяек готова была готова бороться против любого врага, осмелившегося угрожать её миру. На краткое время хищницей была забыта даже собственная игрушка, брошенная в подземелье в ожидании предстоящих мук. Я-Ли могла позволить себе отвлечься и растянуть свою жестокую месть. Ведь у её пленника не было ни единого шанса на спасение.

«Я ещё жив. Я ещё человек. Я мужчина», – шептал себе несчастный юноша, обхватив себя за плечи и извиваясь на полу своей камеры. Хозяйка так часто и глубоко проникала в него, что только её виртуозное владение орудием и опыт обращения с плотью уберегли жертву от смертельных разрывов. Ведь не мучительной смерти желала она ему, но мучительной жизни. И была очень старательна в своих стремлениях. Молодой человек уже начинал забывать, когда-то он считал своим призванием овладевать женщинами, а не принадлежать им. Он с трудом сводил ноги, много плакал и отвыкал от звуков собственного голоса, поскольку хозяйка запрещала ему говорить. Но жестокость и мстительная злоба Я-Ли не могли отобрать его снов. Она так и не призвала своего пленника вновь этой ночью, и юноша смог снова провалиться в спасительное забвение.

На выгоревшей под солнцем траве необъятной степи Срединных земель юная дочь свободных кочевых племён кружилась в диком танце вместе с теплыми южными ветрами. Была она необузданна и отважна, легка и красива жаркой варварской красотой, и ни единожды ещё не познала мужчину. Немало достойных соплеменников жаждали её, готовили щедрые дары и сражались друг с другом. Но пока лишь степь была её ложем, а супругом – далекий горизонт. На севере, востоке и юге видела молодая дикарка, как небо сливается с землёй в незримую грань, и пленялась непознанными далями. И лишь на западе её острому взору было доступно видение исполинских гор – природной нерушимой границы, за которой пролегали земли великой империи. Богатая, сытая, сильная, она существовала за долгие века до первых поселений кочевников, и пением горнов звучала на страницах летописей старейшин.

Мудрые старцы многое ведали из сокрытого тайной, и перед их советом преклонялись сильнейшие воины и вожди. И потому без ропота приняло племя их запрет на союз дерзкой Ианны с любым из мужей прежде прошествия ещё одного долгого года. Хоть и горько раскаялись они вскоре в своём решении.

Однажды, когда дикарка в излюбленном одиночестве гуляла босиком по горячей земле, едва прикрыв смуглое знойное тело цветными одеждами, узрела она невиданно чудо в родных землях. По выжженной степи струилась золотая река, ослепительная в полуденном свете. Но вот сияющий поток приблизился к поселению, и стало видно, что сотни всадников в блистающей броне мчатся по Срединным землям, ведомые тщедушным, но горделивым мальчишкой в роскошных одеждах.

То возвращался из победоносного похода молодой наследник империи, не поднявший меча, но одолевший врагов именем своим и клинками верных гвардейцев. Кратчайший путь к вратам крепостей Пограничных гор пролегал мимо селений кочевников, давно не осмеливавшихся иметь недобрые помыслы против величественного соседа. Гордо и снисходительно оглядел принц убогие жилища дикарей, и пришпорил белого жеребца, уводя к родным землям большую часть своих воинов. Лишь две дюжины всадников задержались, спешившись с лошадей – они должны были дать передышку от тягот пути четырём своим тяжело раненым в бою собратьям. И тогда показалось Ианне, что её свободолюбивое и вздорное сердце остановилось.

Остановившимися в поселении всадниками командовал высокий воитель с чистым и ясным взором, от которого было невозможно оторваться влюблённой девушке, впервые познавшей неизведанное доселе чувство. Был он совсем не похож на мужчин её племени, грубых, широкоплечих и коренастых, отращивающих бороды и соревновавшихся в кулачных боях. Предводитель золотых всадников был красив и благороден лицом, а стройное тело его казалось выкованным из бронзы. И мнилось Ианне, что оружие любого врага преломится, пытаясь поразить его, а женщине не знать в жизни большего счастья, чем его объятия.

Сильные и нежные руки юной дикарки смогли лишить защиты и доспехов лучшего воина империи и всего древнего мира, чего до того не удавалось самым чудовищным его противникам в бесконечных войнах. Презрев речи старейшин, законы племён и благоразумие, Ианна бросилась в пламя любви, и теперь ни соплеменники, ни друзья, ни семья больше не имели значения для юной бунтарки. Лишь ради него одного жила она отныне, и только ему посвящала каждый прожитый день в подлунном мире.

В подземных камерах Гоморры наступление утра знаменовали лишь ещё заспанные лица охранников новой смены. Долговязые и длиннорукие братья-близнецы вырвали из спасительного сна пленника Я-Ли, бросив ему костюмированную одежду.

– Тебя велено обучить работе. Советую быть очень послушным, – зевая, обронил насмешливый совет один из них.

В лупанарии начинался новый день, полный удовольствий, страстей и непознанных горизонтов желаний. Но для пленника Я-Ли каждая его минута несла гибель обречённой душе.

Евгения Мунн, добилась серьезных успехов на ниве криминальной психологии, и не первый год работала на должности дознавателя Особого Отдела. Но до сих пор не имела четкого понимания своих обязанностей. Руководство неизменно хвалившее её за профессиональные навыки, всегда оставляло старшего лейтенанта в роли помощника вышестоящих офицеров, а говоря прямо – на подхвате. Не помогало даже знакомство с министром. Шустрая, цепкая девушка двадцати шести лет с миловидным острым лицом была сообразительна, ответственна и обладала железной психической выносливостью. Но быть дисциплинированной ей мешали гиперобщительность, агрессивное чувство юмора и непоседливый нрав.

– Мы как будто отправляемся отнимать у детей сладости, – болтала голосом с легкой хрипотцой «старлейка» ОО, – У очень трудных детей с проблемами ниже пояса. И выше шеи, – хихикнув, добавила Мунн.

Менее подходящий экземпляр для включения в состав следственной группы по данному делу сложно было представить. Неброско и будто наспех одетая, юркая и резкая девушка относилась к той странной категории людей, которые ничем не выделяются, но их невозможно не заметить. За два часа, проведённых в дороге, она не промолчала и пяти минут, продолжая вести себя на заднем сиденье массивного служебного внедорожника как канарейка в клетке. Маленький рост и субтильная фигура дознавателя с лихвой компенсировались кипучей энергией, создавая у Романа Андреевича ощущение, что работать предстоит не с одной, а с тремя девушками сразу. Его уже немного укачивало от суматошной спутницы в отличии от Тимура, который, поглядывал с переднего пассажирского сиденья назад с приязненной улыбкой.

– Давайте всё-таки не будем забывать, – своим всегдашним вежливо-рассудительным тоном проговорил подполковник, – что в этот раз наша миссия имеет слишком авантюрный характер. Стоит быть сдержаннее в словах и поступках, тем более, если произойдёт диалог с кем-то из клиентов. Даже думать не хочу, какого уровня людей мы можем встретить, сунувшись в сферу подобных услуг.

– Этой встречи следует опасаться им, а не нам, – упрямо и сварливо отрезала Мунн, – Устроили тут Древний Рим, любители клубнички. Как доверить управление государственными делами людям, которые своими…кхм…желаниями управлять не могут? Думаю, у нас есть все права устроить серьёзный шорох в их притоне.

– Прав у нас сейчас меньше, чем обязанностей, – попытался остудить её пыл Антонов, – Нужно во всём разобраться, оценить обстановку. И только потом делать выводы и навешивать ярлыки.

Он с самоиронией заметил, что Евгения смотрит на него, как на занудного и медлительно-обстоятельного дедушку, хотя подполковнику ещё не было и сорока. Мужчина в брендовой синей куртке и умеренно-деловой рубашке в тон верхней одежде для неё представлял собой известный типаж отличного, но скучного профессионала. Упитанный, рассудительный подполковник с короткой стрижкой и умными глазами, по мнению старшего лейтенанта, уместнее смотрелся бы в кабинете начальника, чем в «полевой» работе ОО, где сама дознаватель предпочитала стремительный натиск с долей безрассудности. Быстрая на решения Мунн не хотела вдумываться в малопонятные, бессвязные предупреждения, которыми министр напутствовал следственную группу. Она услышала только, что Дмитрий Геннадьевич, уже разочаровавшись во многих своих коллегах, очень надеется, что Отдел не переметнётся на сторону защитников Гоморры. А, между тем, министр, разумеется, недоговаривал что-то важное.