Особый Отдел был сформирован под жестким контролем и в кратчайшие сроки. Имея поддержку на всех уровнях, «охотники за привидениями» наконец заработали в полную силу. Знакомясь с результатами первых этапов функционирования ОО, его патроны теряли сон, здоровье и аппетит. Было принято твердое решение: любыми средствами дать отпор пока еще безымянным силам и не только прервать череду трагедий, но и оградить общественность от слепой паники, а существующее государственное устройство – от ненужных потрясений.

И произошло невероятное. Вечно соперничавшие и противостоявшие друг другу классы объединились. Хромой чиновничий аппарат, правительственные и околоправительственные силы, военные структуры, финансовая элита и теневая экономика – все в один голос требовали предоставить Отделу самые широкие полномочия. И отчаянно принялись затыкать честным и нечестным путем накопленными средствами зияющие дыры в темных углах, откуда в роскошные дома просачивались тени детских кошмаров. С многократно усилившимся потоком финансирования и резким ростом ведомственного статуса, ОО постепенно раздулся до значимой величины, с которой теперь приходилось считаться каждому, как на местном, так и на федеральном уровнях. Острые языки переименовали структуру из попсово-фантастического «Х-Files» в инквизицию. Теперь, стоило хоть кому-то из серьезных людей попытаться чинить препятствия работе Отдела, как все прочие тут же набрасывались на него с неистовостью по-злому испуганной толпы. Личности, способной ради своих сомнительных интересов бороться в формате «один против всех» в государстве не нашлось. И перед странным ведомством открылись все двери.

Разумеется, страх не лишил власть имущих осторожности полностью. На должность руководителя Отдела (за вычетом формализированных назначений ответственных с генеральскими погонами) был посажен человек способный и деятельный, но известный своей лояльностью и умением хранить чужие секреты. В этом ко всем сотрудникам ведомства была проявлена вполне понятная твердость – за открытыми следствию дверями некие вполне естественные факты смердели не меньше аномалий. Строжайше запрещено было использовать либо оглашать полученные данные в любых целях, выходящих за рамки непосредственной деятельности – таково было негласное соглашение, обеспечивающее всестороннюю поддержку ОО. Что ж, видимо годы службы «с закрытыми глазами» утомили полковника.

Видя, как на лице Антонова отражается постепенное понимание происходящего, министр удовлетворенно кивнул.

– Я очень рассчитываю на ваше содействие.

Промолчав, подполковник перевел взгляд на своего начальника. Директор вздохнул и поведал тоном мудрого старца:

– Ты знаешь, Рома, что в мире немало религий проповедуют снисхождение и терпимость, как и духовную индульгенцию. Но это не мешает их последователям, сохраняя верность своим убеждениям, убирать кучи нечистот от парадного входа, порою, вместе с тем, кто их оставил.

Обманчиво-безмятежный день, как это часто бывает, обернулся большими трудностями. В целом, Антонов понимал и поддерживал позицию руководства. Об элитном борделе давно ходили нехорошие слухи, да и всем известно, что, говоря прямо, богатые извращенцы не мелочатся в своих удовольствиях, нередко граничащих с жестокостью. Принимать решение о целесообразности риска репутацией и выгодным положением Отдела не входило в компетенцию следователя, равно как и обсуждение довольно примитивной хитрости министра. Но вот техническая сторона вопроса…

– Итак, вы хотите, чтобы под прикрытием расследования каких-то кладбищенских беспорядков, я подобрался к секретам Гоморры? Звучит довольно неубедительно. Но даже если это возможно – предлагаете искать в стогу сена не то чтобы иголку, а лишь нитку, ведущую к ней?

– Конечно, в одиночку такую задачу не решить, – уже более мягко, почти вкрадчиво, ответил министр, – Но все, что нужно в помощь, у вас уже есть. Полковник, – Дмитрий Геннадьевич без особой нужды указал на Борисова, и тот жестом выразил полное согласие, – с удовольствием подпишет ваш запрос на использование спецгруппы. Нужен лишь стоящий повод.

– Все последствия излишнего рвения, я беру на себя, разумеется, – заверил Николай Львович, Кристина уже будет знать, что нужно искать.

Выбор командира спецгруппы был предсказуем – генералькая дочь-бунтарка, возглавлявшая один из отрядов бойцов Отдела, обладала хищной смекалкой и отлично разбиралась в закулисной кухне. Она была настолько хороша, что знала об этом – и самолюбие вкупе с колючим характером едва не разрослись до опасных размеров. Лишь события прошлого года осадили вздорную командиршу. Кристина Карцева повзрослела не когда рисковала жизнью в боях, а среди безупречной мерзлой красоты чудовищного творения. Там, смотря в мертвые глаза ледяных, будто стеклянных кукол, целыми семьями застывших в беспомощном страхе, молодая девушка наконец поняла, что их работа – вовсе не криминальный триллер, и не полицейский боевик.

– Не мне вас учить, – продолжил не любивший затянувшиеся паузы министр, – причинно-следственным связям. Пусть это будут следы протекторов шин, ведущие к территории борделя или случайные свидетели, или, – тут он поморщился, – иные факты, по заключению ваших экспертов приводящие к красным дверям. Любая обнаруженная вами аномалия позволит делу остаться в сфере деятельности Отдела, ну а уж тогда, по неким следам, вы ворветесь в этот притон на коне. По вашему заключению ОО присылает спецгруппу, они вскрывают чертов гнойник, и вот мы наконец с полным правом найдем в этой куче навоза столько иголок, что ими можно будет унизать до состояния ежа каждого защитничков притона.

Под неоднократно использованным местоимением «мы» несомненно скрывался целый блок противников разврата. Без серьезной поддержки даже федеральный министр не решился бы на подобную авантюру – уж больно топорно выглядела комбинация.

– Дмитрий Геннадьевич хочет сказать, – счел нужным пояснить полковник, – что, как только серьезные свидетельства лягут на стол к…, – тут он многозначительно возвел глаза к потолку, – то оппоненты будут слишком заняты попытками сохранить в тайне ненужные подробности своих посещений Гоморры. Им станет уже не до защиты этого…гм…учреждения. В дальнейшем это послужит уроком многим.

– А нам все сойдет с рук? – не удержался от провокационного вопроса Антонов

– В общем-то, да, – пожевал губами Борисов, – Но ты все же постарайся там как-то поответственнее в своем расследовании.

Роман Андреевич замолчал, мысленно перебирая возможные варианты добиться задуманного заговорщиками. Видя его колебания, начальник решил быть убедительнее:

– Поверь мне, за этим борделем действительно числятся делишки похлеще обычной наркоты и членовредительства. Мы все, что уж греха таить, нередко способствуем попустительству некоторых проступков в верхних слоях общества, включая самих себя. Но у всего есть предел. Допускать подобное моральное разложение в среде людей, обличенных властью просто преступно. И не будем забывать о том, что мы живем в век цифровых технологий, когда тайное все чаще становится явным. Тупое упорство любителей клубнички должно быть наконец сломлено.

Сколько ни старался, Антонов не смог найти обоснованных мотивов участия полковник в предстоящей кампании. Пришлось признать, что боевой в прошлом офицер действительно проникся доводами министра и теперь руководствовался личной позицией – твердой убежденностью в правоте и необходимости планируемого деяния.

На своем веку бывалый следователь повидал немало сластолюбцев – одних с фанатично загорающимися глазами при слове «секс», других – сухо-приличных с виду, морщившихся на всякую пошлость моралистов. Оба этих вида не имели ни возрастных, ни гендерных различий. А также, не удерживались ни семейными, ни какими-либо иными обязательствами от стремлений утолить вечный жажду. Первые вызывали отвращение своей тошнотворной приторностью, вторые – двуличностью. Конечно, имелась еще и огромная масса простых любителей изредка побаловать себя или скрасить одиночество. Но вряд ли безумные цены услуг в Гоморре приманивали случайных блудодеев, для них хватало и иных, менее претенциозных заведений.