– Но, отче, как же так? Разве сватовство уже не нужно? – усмехнулся средний сын.

– Столько девок за вас сватали и ни одна вам не приглянулась. Видел я всё, поэтому и поступаю так.

– Но, если эта будет крестьянская дочь? – не унялся Горисвет.

– Такова судьба твоя. Коль боярская дочь, коль купеческая – всё судьба ваша, – и не стал больше говорить Великий князь, отдал каждому по стреле и объявил указ, чтобы на заре все сидели дома и ждали, пока на землю ни упадёт три стрелы.

Не могли сыновья пойти против отца. Ушли они по своим палатам, что по граду были раскинуты, потужили, повертели стрелы да спать легли.

Ранним утром три княжеских сына на своих верных конях добрались до холма, а вместе с ними некоторые бояре, дружинники, чтобы проследить за исполнением княжеского указа. Взяли сыновья по луку, вставили стрелу, натянули тетиву. Двое старших запустили стрелы так, чтобы они точно попали в богатые дворы. «Если не любовь в браке, то хотя бы стабильность» – вот были их помыслы. А третий сын маялся, натягивал тетиву, ещё больше всех сомневался. И снова со всех сторон шёпот поднялся. Скалился старший пуще всех, хотел уже и на невесту посмотреть, да только Тёмный мешкался и вертелся вокруг камня одинокого.

– Пускай стрелу! – требовали от меньшого. И так он испугался за себя, что руки задрожали; завертелся во все стороны, пытался понять, откуда доносился смех. Смеха, внезапного, громкого и злого, не выдержал конь и заржал. И пустилась стрела наискось, прямиком в тёмную чащу. Вывалился из груди Творимира печальный возглас.

– Да ему только утопленницы в жёны не хватало! – хохотали люди.

– Хотел живую бабу, а получит кабана в жёны, – не унимались люди.

– А без стрелы тебя во двор не пустят. Иди, ищи! – и ушли все за старшими сыновьями Великого князя, пустившихся в град. Уж сильно жаждали поглядеть на краснощёких баб. Оставили младшего наедине с собой, напуганного, присмиренного.

Долго он решался пойти в лес, но всё же пересилил себя и пошёл в густую чащу. Трещали под его ножками сучки, перекатывались камешки, ползли змеи и жуки, слышались в глубинах фырканье медведей, кабанов, волков и лис. Шёл он и не знал, куда угодила стрела. Шёл и понимал, вернуться на княжеский двор ему так просто не дадут. Всюду лишний, жалкий князь, над которым потешалась вся знать. Одинокий в своём слабом теле и духе. Шёл он, ощущая сквозь белую льняную рубаху холод, ветерок, льющийся между толстыми древами; переступал Тёмный поваленные деревья, смотря в синее далёкое небо, заговаривал свой путь, просил помочь лесных духов, отчаянно пытаясь спрятать дрожь и страх, которые не очень-то жаловали таинственные существа, обитавшие повсюду.

Верный конь давно был позади. Дорога стала извилистой и трудной, медленно молодой князь подступал к болотам. Уже стоял погожий день. Вероятно, его братья уже привели невест к Великому князю на поклон, а он всё ищет стрелу, петляет, боится.

– Ай, ладно, – и сел он в отчаянии на пень возле болот. – Нет стрелы, ну и что же, пусть отче даст другую. Не велико дело, – бурчал под нос, запрокинув голову. – Всё равно это плохая затея. По стреле невесту искать, – и долго бы он сетовал на судьбу, пока луч солнца не пронзил крону деревьев и не упал в самое сердце болота. А там, на большой кувшинке сидела большая жаба. Увидев её, князь вздрогнул от отвращения и хотел отвернуться, но заметил наказ отца, что находился под лапами зелёного существа. Его огромные чёрные глаза были непривычно эмоциональны и мудры, словно знали все тайны на планете. И сидела оно, не двигаясь, наблюдая со своего места над неудачливым женихом. – Это всего лишь жаба… Всего лишь жаба, – говорил Творимир и пошёл в обход болота, чтобы забрать стрелу. А глаза жабы внимательно следили за юношей. – Всего лишь…

И в этой глуши, сквозь тысячи звуков, Творимир услышал ещё один голос, помимо своего. Немного урчащий, сдавленный, женский.

– Творимир, я твоя невеста.

– Да, это всё вина болота. Может, водяного разгневал. Простите меня духи лесные, но мне нужна эта стрела! – взмолился Творимир; на него надвигалось отчаяние.

– Я твоя невеста, – этот голос не замолкал, слышался с кувшинки, медленно подплывающей прямиком к ногам молодого жениха. Творимир вскрикнул, отбежал и прижался к дереву. Доселе он видел такую огромную жабу! А та ещё и держала стрелу. Его.

– Ты? Ты говоришь? Жаба говорит?

– Да, Творимир. Веди меня к Великому князю на поклон.

– Ты что, сдурела? Ты – жаба, а я – человек, – взревел он, а лицо кривилось в недоумении. Зубы показывались.

– Судьба у тебя такая, – остудила жаба пыл молодца; открывала мерзкую склизкую пасть, закрывала её на ужас жениху неудачливому.

– Надо мной и так потешается весь мир. В невесты жабу, и она про судьбу говорит?!

– Ты стрелу пустил? Пустил. Она попала в моё болото. И я её подняла. Или хочешь без невесты домой возвратиться? Ты должен взять на себя ответственность.

Смотрел стеклянными глазами князь на жабу и не хотел верить ни своим ушам, ни глазам, ни рукам. Взяли они жабу сами, склизкую и противную, холодную, стрелу подобрали и понесли прочь из болота.

Сквозь слёзы жених вёл невесту через лес. Предчувствовал сколько зла ему придётся стерпеть от людей.

Никогда так Славград не потешался над людьми, как над меньшим сыном Великого князя. Вести о том, что он привёл на поклон к отцу не девушку, а жирную жабу, что с трудом умещалась в ладонях, распространились по всему миру по всем вольным ветрам. Смеялись все. Улюлюкали в след Творимира. И даже старый князь, видя серьёзность и жабы, и помня свой указ, разрешил этот брак, еле скрывая потешную улыбку. Говорящая жаба удивила двор, но не так сильно, как свадебный мешковатый наряд жениха, сгорбленного и синего от ужаса. Только богам известно, как он решился связать жизнь с земноводным, обрекая тем самым себя на вечный позор. А как плакала вторая жена Великого князя, узнав, кем будет её невестка. Слегла в постель от ужаса и не могла встать даже на свадьбу. И только мудрый волхв, что должен был скрепить узами брака троих княжеских братьев, вёл себя спокойно и примерно.

Великий князь позаботился о свадьбах, пока в поход сыновья ходили да славу завоёвывали, поэтому же на следующее утро женихи отправились выкупать невесты, проходить испытания и выводить невест к священному камню у широкой реки, где волхв перенимал детей в руки свои от рук мамок, бабок, дедов и отцов, обязывал красными нитями длань, заговоры молвил. А после их увозили в хоромы княжеских, где Великий князь уже поздравлял молодожёнов, скрепивших узы брака клятвой перед небом, ветром, на земле. Только Творимир стоял на всех обрядах столбом, покорно принимая насмешки. Ни одной улыбки, ни одной светлой мысли не промелькнуло в его челе. Представлял ужасы супружеской жизни, как и родню жабы, тех, что находились в болотах и ворчали, как пели. Ни выкупов, ни песен, ни плакальщиц или мальчишников – ничего. Только смех да насмешки.

Так и состоялось три пышных свадьбы.

Старшего женили на боярской дочери.

Среднего – на купеческой.

А младшего – на жабе.

К ночи всех молодых провели до их теремов и оставили. Смельчаки продолжали судачить о жене Творимира, подглядывали за ними в окошко и продолжали смеяться. И всё им было любопытно. Но как ночь наступала, так их клонило в сон, безвольно.

А в горнице младший сын князя горевал и не знал куда деть глаза, ведь огромная жаба теперь являлась его женой. Она сидела на столе и смотрела на Творимира, разочарованно и прохладно.

– Ну что же ты, княже, голову повесил?

– Да как тут голову не весить, если весь люд над нами потешается, надо мной, над тобой! – вскрикнул он, запуская пальцы в русую голову.

– А ты, княже? Неужели тебе так важно, что о тебе судачат?

– Конечно, важно, я же тут живу.

– И птицы судачат, и рыбы судачат, и люди – это обыкновенное дело. Так что не печалься, княже, лучше спать ступай. Утро вечера мудреней, – сказала жаба и повернула голову на толстой шеи в сторону кровати для новобрачных. – А я пойду мошек пособираю, – и спрыгнула со стола на пол и ускакала из хором, а муж, стянув красные сапоги да рубаху праздничную, лёг в приготовленную постель и забылся сном.