– Извини, – неожиданно сказал Майк.

– Какие ты слова интересные знаешь, – буркнула я.

Он молчал. Ругаться и вправду не хотелось.

– Ты извини, – неохотно выдавила я. – Вот мы все и узнали …

Мой дом – моя крепость

За окошком такси мелькали, сменяя друг друга, знакомые улочки. Я привычно вертела головой, стараясь не пропустить ни одной детали, ни одной рекламы, или здания, чуть подзабытых но таких знакомых и родных. Нам оставалось ехать всего минут пятнадцать! Еще четверть часа и я… дома. Впервые за долгие годы смогу обнять друзей, пройтись по родным узеньким улочкам прибалтийского города, зайти в старое здание булочной и посидеть в любимом кафе, в сумерках постоять на площади, глядя, как загорается подсветка величественного здания городской ратуши.

Настроение должно было быть праздничным, но радоваться не получалось. Машина остановилась, я, не особо торопясь, выбралась на тротуар. За два с половиной года здесь почти ничего не изменилось: большой двухэтажный дом с деревянной верандой все так же утопал в зелени старых деревьев, приобретших, разве что, более дикий и неухоженный вид. Низенькая калиточка встретила нас приятным скрипом.

Вик замер на дорожке с интересом оглядываясь по сторонам.

– Проходим! На пороге не толпимся, – вздохнув, я бодро отбуксировала его к крыльцу. Родители поспешили следом.

Повторный скрип калитки заставил нас всех синхронно обернуться. Не знаю, кого мы ожидали увидеть: охотников, верховный совет, Ван Хельсинга, или князя Монако собственной персоной, но вид у нас при этом был весьма недружелюбный.

Молоденькая волчица, моя ровесница, невольно сдала назад, смущенная таким нездоровым вниманием.

– Анька!!!!! Как я соскучилась!!! – я первая сориентировалась в ситуации и с воплем кинулась на шею к подруге.

Как же хорошо, что она пришла нас встретить. Я звонила, когда ехала в такси, но не думала, что она сможет добраться так быстро. Не иначе как школу прогуливает.

Разжать руки оказалось слишком сложно. Мы так и побрели в обнимку, спотыкаясь сперва на дорожке, а потом на каждой из ступенек крыльца.

Нужно было о многом поговорить, узнать как Келли… Я была так занята, что даже не сразу заметила: Вик смотрел на подругу едва ли не с благоговейным восторгом.

Не честно.

Хотяя, надо признать, есть с чего. Анька очень редкая для нас блондинка – ее снежно-белый мех вызывает черную зависть подруг и обожание кавалеров. Да и внешность ее больше подходит оборотням Северной стаи, откуда родом ее отец: узкие темные глаза, угольно черные ресницы и брови, тонкие черты лица в ореоле белых волос. Картинка с обложки журнала!

– Анька, это – Виктор. Вик, это Annet. По-домашнему, можно просто Аня.

Подруга укоризненно взглянула на меня, не нравится ей это сокращение, и протянула руку. Вик встретился с ней глазами – и пропал окончательно.

Я невольно фыркнула.

И тут произошло невообразимое. Скромняжка Виктор вместо того чтобы пожать протянутую ручку, поцеловал Анькино запястье.

Ну надо же… Может, когда хочет.

Я перевела взгляд с одноклассника на подругу… и повторно уронила челюсть. Анька выглядела смущенной! Вот серьезно, Анита, никогда не страдавшая от отсутствия внимания, признанная красотка, которая при желании могла ходить на свидания хоть со школьным сторожем, краснела как гимназистка.

Что тут происходит?!

– Может в дом зайдем? – нарочито громко спросила я. Парочка встрепенулась и посмотрела на меня.

Я уже говорила, что мне это не нравится, а?

Аньке явно не терпелось поговорить со мной с глазу на глаз. Мы ненавязчиво спровадили Вика и оккупировали кухню.

– Почему ты ничего не писала про Виктора? – Анька, наконец, смогла задать вопрос, явно ее мучивший.

Несколько секунд я лихорадочно размышляла, что бы такого соврать. Правду выложить я не имела права, хоть и очень хотелось.

– Мы с ним познакомились перед отъездом, так что проще было рассказать уже здесь, – наконец нашлась я, предельно честно глядя подруге в глаза.

– А вы не…

– Нет, – я обрубила на корню все неудобные вопросы.

Подруга усмехнулась.

– Понятно. А он странный. В смысле, я чую его по-другому, не так, как тебя или любого другого оборотня нашей стаи.

– Минуту! Чайник, – я сорвалась с места, выигрывая себе пару минут на размышления. О том, что Анька чует кровь не так как другие, следовало бы вспомнить раньше! Не даром moriatt, мать стаи, хотела взять ее в ученицы – такое чутье большая редкость. Вот для меня, например, разницы никакой. Ну кроме визуальной и то, только в волчьем обличье.

И что теперь делать?

– Может это просто потому, что он тебе понравился? – поддела я.

– Лона, не соскакивай с темы.

– Ладно, я потом у папы спрошу, – «сдалась» я. – Сама еще толком не разобралась.

И вот это, кстати, правда.

– Когда узнаешь, скажи. Либо он другой, либо началось… ну ты поняла, – неловко закончила Анька.

Да, я понимала… Черт, и этого я тоже не учла, когда обещала папе никому не рассказывать. Придется сделать исключение.

Но не прямо сейчас. Отец поймет.

– Кстати, ты знаешь, Майк здесь. Умчался к Келли, едва поезд успел остановится. Как он? – сменила тему я.

Рыжик? Плохо.

Мы помолчали.

Завтра прием. Он там будет, титул нового главы Семьи требует его присутствия. Именитые гости в стаю нагрянули.

Я устало покачала головой. Келли потерял одного из самых близких людей, а ему даже не дают возможности прийти в себя. Неужели, нельзя подождать? Я понимаю, совет стаи в большинстве своем застрял в конце девятнадцатого века, когда все эти мероприятия были нормой поведения, но совесть-то надо иметь.

– Ты имеешь в виду…

– Именно, корпоративный тусняк по поводу вашего возвращения, – подтвердила Анька худшие опасения.

– Стая так по нам соскучилась? – жалобно протянула я.

– Экс-анор ka-Ourren и старшая ветвь ka-Noori в городе? И ты еще спрашиваешь? Эффектнее появления твоего отца, может быть только семейство Майка в полном составе.

Я скорчила гримасу.

– И много народу набежит?

– Сейчас не сезон, но те, кто в городе живет, будут обязательно. Виктор с вами? Кому он родней приходится? Твоему отцу, или маме? Сама знаешь, списки приглашенных, все дела, – задала подруга тот естественный вопрос, которого я тоже опасалась.

Прежде чем мне удалось придумать что-то более-менее правдоподобное, предмет обсуждений появился на кухне, где был встречен настороженными взглядами, намекающими на то, что он здесь лишний.

– Лона, твой папа сказал, неплохо было бы «свернуть девичник». В доме беспорядок, вещи не разобраны, стоило бы поторопиться, – героически выдал Вик, исчезая за дверью.

Мы недовольно засобирались. В дверях Анька обернулась.

– До завтра, Лона. Я так рада, что ты вернулась, – Анита прижала меня к себе так, что ребра хрустнули, и, помахав на прощание, вышла.

Я поплелась наверх. Мысль позвонить Келли прямо сейчас пришлось отмести как неприемлемую. С ним Майк и что-то мне подсказывает, братьям (как они сами себя называли) нужно было выговориться. А может даже тайком поплакать. Хоть я «проклятие» терпеть не могу, вынуждена признать: уж он-то точно постарается поддержать Рыжика, чем сможет.

Привычным жестом распахнув дверь, я замерла, скользя взглядом по полузабытой обстановке. Это всегда была безраздельно моя территория. Любая вещь, будь то шкаф, лампа, коврик возле кровати, или маленькая статуэтка волка на столе, была подобрана, добыта и привезена лично мной. Каждая из них хранила свою историю.

Не сдержавшись, я погладила по голове большую светловолосую куклу, доверчиво смотрящую на меня голубыми глазами. Аня.

Когда родители познакомили меня с Annet, я, еще совсем маленькая, была поражена их внешним сходством. Удивленно потянув маму за юбку я пролепетала: «Мам, смотри, там Анька. Живая…» Реакцию родителей трудно передать словами. Отсюда и пошло намертво приставшее к имени подруги сокращение. Я невольно улыбнулась, вспомнив, как первое время она упрямо отказывалась на него отзываться, но все же привыкла.