Товия замолчал, переводя дух, его глаза горели вдохновением. Иуда по-прежнему хранил ледяное спокойствие. Снова повисла тишина.

– Так что? – нетерпеливо спросил зелот.

– Я понял тебя, – коротко кивнул Иуда.

– Это все, что ты можешь сказать?!

– Подожди, не кипятись. Такие вопросы не решаются сгоряча. Скажи, ты предлагаешь мне присоединиться от себя лично, или от имени братства?

– Я рассказал о тебе старейшинам и главе. Они считают, такой человек, как ты, будет очень полезен братству.

– Они готовы вот так просто поверить мне?

– Ты пройдешь обычные испытания. Я уверен, ты выдержишь.

– Не об этом речь. Мы видимся второй раз в жизни, ты почти ничего не знаешь обо мне. И ты готов поверить, открыть мне доступ к вашим тайнам?

– Мы осторожны, умеем не подпускать чужих. Человек узнает о нас что-то конкретное только тогда, когда уже нерушимо связан с нами. Кроме того, – галилеянин грозно нахмурился, – ты не проживешь и часа, если мы поймем, что обманулись в тебе.

– Все ясно, – усмехнулся Иуда.

– Так что ты ответишь?

Юноша молча отвернулся к окну, постукивая пальцами по столешнице. Товия неподвижно ждал. На улице раздался грохот рассыпающихся досок, испуганный ослиный крик. Это вернуло Иуду к действительности.

– Есть ли у меня время подумать?

– Конечно.

– Сколько?

– До утра. Я буду ждать тебя в том гроте, который ты показал мне. Если решишься, приходи. Но знай – оттуда дороги назад не будет.

– Это я понял. Потому прошу время на размышление.

– Хорошо. Я подожду там до зари. Если придешь – будешь с нами. Если нет – больше никогда меня не увидишь.

– Согласен.

– Тогда прощай. Очень надеюсь, до встречи.

Товия протянул руку, усмешка снова скользнула по губам Иуды, но он подал свою.

– Прощай.

Галилеянин исчез. Юноша позвал хозяина.

– Я здесь, мой почтенный друг.

– Просил же, не зови меня так. Спасибо, что устроил все как надо. Держи, – он протянул Киренеянину пригоршню монет.

– Это слишком много, – замахал тот руками.

– Бери. За то, что нам никто не мешал. А ты, старый лис, если хоть что-нибудь слышал… Ладно, знаю я твои хитрости! Так вот, если ты слышал хоть что-нибудь, забудь сию минуту и навсегда. И вообще, на всякий случай: ни меня, ни этого человека ты не знаешь, никогда не видел. Понятно?

– Мне-то все понятно. А вот ты, друг мой, надеюсь, знаешь, что делаешь, – грустно ответил трактирщик.

– Симон! Ты забываешься, я не спрашивал твоего совета. Ценю твою дружбу, но сам разберусь, как мне жить и что делать.

– Да уж, твой нрав я давно понял! Иуда, это твоя жизнь, я не смею вмешиваться… Прошу только: хорошенько подумай, прежде чем принять решение. И знай: что бы ты ни решил, что бы с тобой ни случилось, мой дом открыт для тебя, здесь ты всегда найдешь приют и помощь. Помни это, прошу тебя! А я буду ждать тебя всегда.

Несколько секунд Иуда в изумлении смотрел на него.

– Почему, Симон? – тихо спросил он.

– Да потому что с того дня, как ты появился здесь впервые, я люблю тебя, Махайра. Господь не дал мне потомства, но, видно, послал тебя в утешение моей одинокой старости. Не отнимай его у меня, прошу.

– Симон! – выдохнул юноша. – Спасибо… друг мой, – он растроганно обнял трактирщика. – Надеюсь, я сумею сделать правильный выбор. А эти слова не забуду никогда, даже если мы больше не увидимся под солнцем. – Иуда оглядел таверну, словно в первый раз. – Мне пора идти своей дорогой, какой бы она ни была. Прощай. Благослови тебя Господь.

– Прощай, Иуда. Я верю, ты не ошибешься. Пусть Бог наставит тебя на верный путь.

– Аминь.

– Страшно? – тихо спросил Рувим, пока они пробирались среди валунов.

Иуда гневно оглянулся на него.

– Еще чего!

– Хорошо. Ты все помнишь?

– Зато ты забыл: я придумал этот план. Главное, чтобы все действовали четко.

Рувим не ответил, он чутко вслушивался в звуки ночи – далекое уханье филина, шелест травы под ногами. Где-то очень далеко взвизгнул шакал, раздался едва слышный лай.

– Почти пришли. Собак слышно, – Иуда остановился, оглядываясь. – Надо бы внимательно осмотреться, прежде чем идти дальше.

– Чего осматриваться? Я эти места отлично знаю. Деревня за холмом.

– Она никуда не денется. А вот римские патрули могли появиться. Не хотелось бы наткнуться на них раньше времени.

Рувим удивленно смотрел на него. Юноша только руками развел.

– Они ведь понимают: не базарного воришку стерегут, наверняка готовы ко всему.

Хевронец презрительно хмыкнул и хотел идти дальше. Иуда не тронулся с места.

– Рувим! Недооценивать противника – заведомый проигрыш.

– Зато ты их переоцениваешь. Мы делаем богоугодное дело, Всевышний поможет нам против нечестивцев.

– Не слишком ли много забот ты сваливаешь на плечи Господа? – усмехнулся Иуда. – Своего ума совсем не требуется?

– Но мы уже все решили.

– Планы почти всегда идеальны, только они очень редко исполняются. А все потому, что люди излишне самонадеянны.

– Ты мне нотации читаешь? – вскинулся Рувим, надвигаясь на юношу.

– Ох! Какие мы грозные! Весь дрожу! – насмешливо ответил Иуда, подходя к нему. – Ладно, хватит, – он резко переменил тон. – У нас много работы.

Иуда начал подниматься на холм, стараясь ступать как можно тише. Рувим сплюнул в досаде и поспешил за ним. «Проклятый выскочка! Меньше года в братстве, а гонору!» – злобно пробормотал он. На вершине Иуда внимательно осмотрелся. Внизу лежала Кана²⁵ – невообразимое скопище домов, сараев, хлевов с древним колодцем посередине. Селение казалось мирно спящим, но что-то было не так – как-то особенно злобно и отчаянно лаяли собаки, присутствовали другие, с такого расстояния непонятные, но непривычные звуки.

– Ну, что скажешь? – обратился Иуда к спутнику.

– Вроде, все спокойно.

– Да? А почему собаки лают, не переставая? Нас учуять не могли – ветер в нашу сторону. Что-то не в порядке.

– Слушай, испугался – так и скажи! – взорвался Рувим. – Хватит уже чушь городить!

– Дурак! – не сдержался Иуда. – Я стараюсь, как лучше, а ты все дело готов испортить! Своя голова не дорога – о других подумай.

– Ах ты, щенок! – Рувим схватился за нож. – Да что ты о себе вообразил! Образованный нашелся! Я тебя проучу!

Вместо ответа юноша бросился на землю и увлек спутника за собой.

– Ты что?!

– Смотри! – Иуда указывал куда-то вниз.

Хевронец взглянул и увидел далекий огонек, яркий среди ночной темноты.

– Огонь, ну и что? – возмущенно спросил он.

– Тише! Это огонь не в доме. Костер.

– Да что из этого?

– Подумай, кому понадобилось посреди деревни ночью раскладывать костер.

– Мало ли… Чего ты разволновался?

– Проклятье! Далеко! Не разобрать, – юноша напряженно вглядывался во мрак.

Рувим шумно вздохнул. «И из-за чего сыр-бор!» – пробормотал он.

Миновав очередное облако, луна засеребрилась в небесах, скудно освещая долину. Иуда отпрянул и сильнее вжался в землю.

– Что там?

– Я готов поклясться, это отблески на доспехах легионеров. Посмотри сам.

Не переставая ворчать, Рувим снова взглянул вниз.

– Как ты что-то видишь в такой темноте?

– Вижу. Я уверен, это римляне развели костер – какой иудей по своей воле впустит их в дом, а ночь холодная.

– Это точно, – согласился старший, зябко съежившись. – Я бы тоже не прочь согреться.

– Судя по игре света, их там человек десять. Это только те, которых мы видим, – продолжал юноша, не обратив внимания на его слова. – Что будем делать?

Рувим задумался.

– Во всяком случае, здесь торчать смысла нет, – ответил он после паузы. – Надо спуститься и затаиться до рассвета где-нибудь с другой стороны холма. А на заре осмотримся еще раз и тогда разберемся.

– Ладно. Только надо перехватить Товию и Симона, чтобы они не сунулись в деревню.