Каждый лекарь, что имеет тяжкую долю трудиться в поликлиниках, сталкивается ежедневно с такими персонажами, у которых на лице написано немудреное выражение: «Я все сама (сам) знаю, а ты тупой, и я тебе расскажу как меня надо лечить». Чего греха таить, у нас юристов, такие персонажи тоже не редкость. И от таких докучливых и спесивых снобов – всезнаек мы стараемся избавиться любыми способами, вплоть до запрещенных. Условно-запрещенных. Но с врачами в поликлиниках этот номер не проходит. Они вроде как клятвой, какого-то там Гиппокрампа, связаны. Пришел больной – лечи.

И ведь самое противное у них, у врачей – горемык состоит в том, что эти «кадры» «прописываются» в поликлинике и ходят туда чуть ли не каждый день, как на работу. И тянут, и мотают твои нервы с завидным постоянством. С таким, что к концу работы в поликлиническом отделении (врача), или к концу жизни такого «кадра», сия персона, приставуче-снобливая, наматывает себе на память у каждого врача воооот такой вот клубочек нервов. Со временем врачи обрастают здоровым (а порой и не очень) цинизмом и интеллигентным пофигизом, результатом которых могут быть и такие ситуации:

В славном граде Омске в районе улицы Заозёрной, жила некая дама постбальзаковского возраста, с, якобы, высшим образованием, и, даже, со степенью кандидата поросячих наук, любившая проделывать операцию по наматыванию в клубочки нервов врачей себе в загашники. И вот однажды, так она усердно наматывала эти клубочки , так старалась, брюзжала, гундела, ворчала, и истерила, что вывела из себя уважаемого доктора в годах. Ну как в годах, лет под семьдесят ему было. Но доктор (будем звать далее его доктор Р.), к слову сказать, был сама обаятельность и вежливость. И специалист был высококлассный: и как диагност, и как терапевт. Сразу видно старую школу. Пациенты его всегда (ну или почти всегда – как же без частично недовольных или тех, кому уже не помочь) были ему искренне благодарны. В результате доктор, долго слушавший монолог мадам о том, что кругом все воры, врачи – сволочи и неучи, хапуги и мерзавцы, и никто лечить не умеет и не хочет, не выдержал. Правду говорят – бойся гнева терпеливого человека. Вначале он предложил ей посетить место с лингамом. Деликатно так. Чтоб не оскорбить.

Мадам округлила очи, но не замолчала, продолжив уже озвученную ранее тематическую лекцию.

Осознав, что «сударыня» (именно так он к ней обращался) не поняла, что ей предложили, доктор уже с некоторым раздражением предложил ей уйти к пенису.

Мадам округлила очи до размера апельсинов, но лекции не прервала. Видимо, слово «пенис», как и слово «лингам», тетеньке было не знакомо.

По истечении третьей минуты бухтения, доктор не выдержал и откровенно послал её на х..ер (ну, вы поняли, куда он ее на самом деле послал) .

«Сударыня» в тот же момент, оскорбившись до глубин копчика, превратилась в злобную и смрадную фурию, и с визгливым воплем: «Я этого так не оставлю!», с низкого старта, рванула с жалобой к главному врачу.

Отпихнув секретаря и других посетителей, со словами «Этот урод за все поплатится!», мадам влетает в кабинет главврача, где состоялся примерно следующий диалог:

Фурия, не меняя интенсивности ультразвуковой атаки, на самых высоких нотах, на какие только была способна, выплевывает в лицо главврачу:

– У меня нет слов! Это просто возмутительно! Вы знаете, что ваш врач Р. себе позволил?!

Главный врач, посмотрев на мадам поверх очков, невозмутимо ответствует:

– Вы меня простите, но, зная этого врача как человека и специалиста, я абсолютно уверен, что доктор Р. ничего предосудительного сделать не мог. Это ж доктор Р.!

Любительница чужих клубочков нервов , захлебываясь от распирающей её злобы и запинаясь от захлёстывающих чувств, выпаливает на том же ультразвуке:

– Этот ваш Р… Он… Он… Он меня на х…ер послал!

Главврач, не прекращая смотреть на мадам поверх своих очков, медленно закипая, отвечает удивленно-возмущенно:

– И Вы решили, что это ЗДЕСЬ?!

Сижу за компьютером. Уже далеко за полночь, а я спать не хочу. Близится рассвет. Удивительно, как быстро у меня начался «час волка», и как долго он у меня длится. Включил телевизор… По новостям трещат о героизме врачей борющихся с коровавирусом. Не спорю, они герои. В основной своей массе – герои. Но они не только герои, но и в первую очередь люди. Человеки. Такие же, как и любой из нас. И тем обиднее становится, когда эти люди вынуждены терпеть измывательства «людей со светлыми лицами» или откровенного былда, возомнившего себя пупом земли.

Вчера приходил ко мне мой знакомый Александр. Врач-дерматолог. В понедельник он уволился из поликлиники. По многим причинам. Мы сидели с ним долго, иногда опрокидывали по рюмашке чая, закусывая конфеткой и вафлями моего производства. Он мне рассказывал, что он уволился спокойно, после сложных двух месяцев полукарантинного режима. Сейчас можно. Он просто устал настолько, что волком вой. А когда он десять лет назад в «неотложке» пахал во время учебы н запомнил такую ситуацию (далее рассказ веду с его слов).

Из его бригады уволили врача. С треском. С грохотом. С волчьим билетом. За «нарушение, несоответствие и прочая, и прочая». Якобы.

Вот как он описал того врача: «Посмотришь на нее – ничего такого в ней нет . Симпатичная, тихая, спокойная женщина, только 35 разменяла, а все еще привлекательная. Интеллигентная, и вроде должна быть ранимой и нежной, да вот была крепкой, как кремень. Никогда не теряла присутствия духа и хладнокровия в любой критической ситуации. Но, вот тогда… она просто сорвалась. Довели…»

Лето 2010 года в Питере выдалось сложным. И в первую очередь из-за погоды. Июнь месяц отбомбил дождями в первую неделю и на том осадки завершились. И началось пекло. Днем до 40 градусов жары. В тени. Народ то в обморок, то в бессознанку валится. Вал вызовов. Острые приступы, сердца… вал внезапных смертей. Кого успевали – откачивали… А иногда просто шел человек – и бац, уже мертв. Сердце жары и духоты питерской не выдержало. Это днем. Да и ночью не лучше. Да еще и свалки мусорные горят – совсем «хорошо». Получите «подарочек»– тут уже астматики и чахоточники загибаться стали. Что не день – то смерть от апное. В общем, в Питере был реальный ад.

И вот в середине июля бригада дежурит днем. Полсмены прошло – а уже все выжаты как лимоны. У самих врачей цветные круги в глазах появляются. А халявить низ-з-з-зя, ибо на «неотложку» в Питере последняя надежда у страждущих. И тут – вызов – в районе метро «Международная». Дом в 25 этажей. Забираться на 15 этаж. Лифт не пашет по причине выхода из строя в связи с жарой. В результате вся бригада из машины чуть ли не рысью форсирует пешком. Забрались. Язык на плече, руки даже дрожат, в глазах опять цветные круги. Заходит бригада на этаж (ибо по черному ходу шли) , а там «больная» лет сорока стоит у дверей, выставила перед собой свой понтофон и снимает нас. И при этом так бодро и задорно комментирует «Вот так у нас «скорая» на вызов торопится». И лыбится, гнида. А на лице… в общем лицо интеллектом не обезображено. Одно глумление, тупость и апломб.

Сдержались все, молча вошли. Усадили эту «мадаму», начали задавать вопросы: что болит, на что жалуется? Ну «мадама», вместо приветствия, вываливает на «неотложников» ушат дерьма, попутно сообщая, что живет одна, жалобы на здоровье имеет невероятные, но при этом ни единой внятной. Из всего разговора основная и любимая, повторенная на 99% вопросов: «плохо, чо непонятного?!». Задолбала!

В результате бригада застряла у этой дуры больше часа. А эта… сидит и консультации требует по всем имеющимся, включая экзотические, заболеваниям, обязательного расписывания лечения и рекомендаций аж до старости. Только соберется бригада уходить – а это «чудо» начинает бравировать фамилиями чиновников и прочих шапочно знакомых фсбшников, которым при отказе тут же будет отзвон. Блин, какой-то вампир. В итоге ушли абсолютно вымотанные и убитые.