- Рим, ты как? Держишься?
- Да, стараюсь. Жень, Сан Саныч, он...
- Видел. Пухом ему земля, но Долг исполнен. Нам надо защищать Айенга, иначе мы никуда на хрен не попадем.
Рим кивнул, и Женька вскрикнул:
- Эй, соплежуи! Попробуйте нас на зубок! Мы здесь!
Дети скрестили руки, и эссенция тучей полетела в друзей. Они, однако, ловко отпрянули, и темные заряды - сгустки слизи - плюхнулись в хлопающие позади ворота. 'Уж в чем в чем, а в быстроте свечение эссенцию превосходит на несколько порядков'.
- Поехали, - прошептал Женька.
Первым он пробил грудь высокорослого мужчины, который, хватаясь за раненое место, не удержался и свалился с крана, распадаясь в прах. Тут же, незамедлительно, последовал заряд Рима, который сначала нашел конечное пристанище в голове женщины, а затем, пройдя через стекло кабины и попав на зеркало, расположившееся внутри, развернулся и вышел точно в сердце. Пучок света вышел из стрельца Женьки еще раз, и он прошелся по врагам довольно удачно, поразив сразу двоих, замешкавшихся и попытавшихся спрятаться с другой стороны. Последний противник, мальчишка лет тринадцати, оказался юрким и уворотливым, и перебегал через платформу то влево, то вправо. Вероятно, Женька вместе с Римом успели произвести порядка десяти зарядов, не достигших цели. Он все никак не мог угомониться, пока в попытках прошмыгнуть через кабину не оступился и не начал лететь вниз.
- Побежали! - махнул рукой Женька, и они снова рванули к железным и высящимся колоннам подъемного крана.
Когда мальчишка все же со всего размаху обрушился на рельсы, уцелевший, но неспособный абсолютно двигаться, заприметив надвигающихся на него людей с оружием, начал кричать, рыдать и биться в истерике. Женька подошел и без толики всякого сожаления одной ногой наступил на руки, чтобы тот не выкинул чего-нибудь в последний момент, а другой носком туфли резко пнул в живот, который все дергался и сотрясался то ли от страха, то ли наполненный черной жизнью Бездны. Он заорал в последний раз, после чего растворился в пространстве, пока нога Женьки, удерживающая обе руки, не соприкоснулась с железной поверхностью.
- Так, с этим разобрались. Погнали к Айенгу, разберемся с оставшимися чертями.
Они тотчас же двинулись за гараж со спецтехникой, откуда доносились крики, посторонний шум вроде громких хлопков и вспышки света.
Когда Женька вместе с Римом выбежали из-за угла, их взору предстало следующее. Два дуэлянта, Айенг и прикоснувшийся, оказавшийся выше своего оппонента раза в полтора, сцепились друг другу руками в глотки, отчаянно пытаясь друг друга задушить. Рядом с ними всюду ходили обезглавленные тела, из шей которых постоянно сочилась темная жидкость. Они спотыкались и падали, сталкивались друг с другом, лишенные их главного ориентира - глаз. Головы, без намека на жизнь, валялись всюду, как футбольные мячи.
Лицо Айенга покраснело от нехватки кислорода, в то время как гигант, казалось, вовсе и не напрягался. Тут в их схватку вмешался Женька, и мощный, незаметный заряд стрельца пробил кожу, но не достиг точки жизни. Гигант отпрянул, отвлеченный, и ослабил хват рук, и в это время Айенг, воспользовавшись моментом, выхватил из-за спины большой позолоченный нож, который прошелся сначала по горлу чудища, а затем дважды нашел свое место в его животе. Большой человек упал, и превратился в черную жижу, высыхающую на каменной поверхности.
К этому времени Рим занимался тем, что уничтожал обезглавленных Детей. На такое жалкое зрелище было неприятно смотреть: на то, кА кони снуют туда-сюда, в поисках неизвестно чего, и он решил, что будет лучше, если он облегчит их страдания таким вот образом. Женька присоединился, и вот вокруг них более никого не осталось. Так и головная боль Рима со смертью последнего Дитя поубавилась.
Глава 13
Айенг пошатнулся, затем приземлился на землю, хватаясь за кисть. Он развернул левую ладонь и обнаружил черную зияющую дыру, которая все больше разрасталась, медленно, но верно. Так что Айенг стиснул зубы, прижав ими выжигатель, и, взмахнув рукой, обрубил конечность по запястью. Кровь хлынула, и резкая боль пронеслась от руки к центру, но он вытерпел, и выжигатель выпал изо рта. Айенг вытянул оставшейся ладонью нож, и развернул его профилем к Женьке.
- Стреляй, - сказал он, и повернул его чуть под углом, чтобы отраженный выстрел не прошелся по Женьке.
Он, в свою очередь, мешкать не стал, и выпалил по плоскости ножа. Тот не отразил выстрел, а залился светом, поглотив пучок в себя. Айенг приложил к обрубку плоскость ножа, и кожа мгновенно затянулась. Без нужной конечности было крайне неудобно, но оказаться в рядах прикоснувшихся было сродни душевной смерти, будь то для просвещенного или хранителя.
- Ничего, мы тоже кое-что умеем, - как бы в упрек Виторгу добавил он. - Чепуха!
Айенг поднялся, оставшейся ладонью отряхнулся от мокрой пыли порта, и повернулся к Женьке.
- Женька, принеси, пожалуйста, ведро со Слезой к Сеймору.
Женька кивнул, развернулся и побежал к тому месту, где пал Виторг.
- Рим, пойдем вместе к Сеймору. Он так и не успел передать тебе Осколок, но я тебе воздам должное за него.
Как и предполагалось, от Виторга не осталось и мокрого места. Лишь потрепанное шмотье оказалось повсюду раскидано сильным ветром. Ведро стояло, а в нем, переливаясь, стояла Слеза. Он медленно подошел к емкости. Да, страх порезаться о тончайшие грани все еще присутствовал, но не был настолько большим, сколько большим поднимался страх взяться за верх этой хрустальной пирамиды и раскрошить ее. Но вместе с этим осознанием хрупкости присутствовала и величайшая, неземная радость, благодать. Поэтому он аккуратно поднял ручку ведра, крепко за нее схватился, и ринулся к причалу 'Г'.
Рим вместе с Айенгом подошли к безжизненному телу Сеймора. Оно успело покрыться чернотой, которая избегала прикосновения к той руке, в которой лежал выжигатель. На безымянном пальце блестел Осколок, кроваво-красный перстень.
- Прости, Сеймор, - прошептал Айенг. - Прости, мой брат, но другого выхода у меня нет.
