- Ну, около двадцати минут, если не меньше. - Женька смотрел на дока. Короткие волосы, черные глаза, выразительные черты лица, щетина, окрашивающая щеки в серый цвет. Вся голова будто бы была воплощением мужского идеала, с которого можно было бы рисовать портрет до самых ключиц.

  - Хорошо, очень хорошо! Одну секунду...- Док достал до одной из кнопок на столе, и проговорил в микрофон: 'Лера, в 148 палату рацион 19-3Р и 1-3О'.

  - Хорошо, Лева, сейчас все будет, - произнес из маленького, но достаточно громкого динамика молодой, но писклявый женский голос.

  - Так! Пройдем обратно к вам, Жень, если не возражаете. По дороге расскажете все, что видели.

  Женька кивнул, и они вышли в пустой коридор.

  - Как чувствует себя Рим?

  - Вроде бы нормально. Умудряется даже шутить и отвечать на шутки. - Женька рассеянно смотрел по сторонам. Как-то не укладывалось до конца в голове, что его друг неизлечимо болен. Биопсию делать не стали: обошлись томографией. Ее успели проделать еще с утра, и страшные опасения подтвердились. - Простите, я сейчас сбит с толку.

  - Жень, мы будем пытаться сделать все, что в наших силах.

  - Я знаю. Спасибо вам за то, что делаете свою работу. - Хотя Женька и знал Рима в основном не с самой лучшей стороны, он оставался человеком, с которым он последние два года тесно дружил, вел интересные беседы. Пусть и по натуре они были разными людьми, Рим и Женька обладали одной детской и предприимчивой идеей: они хотели вместе основать самую четкую строительную компанию во всем Союзе четырех сторон. А теперь, если не предпринять чего-то радикального, всему этому не суждено будет случиться.

  До конца коридора они шли молча. Потом Женька поинтересовался:

  - Док, можно вопрос?

  - Конечно можно. - Доктор приятно улыбался, так что Женьке тоже хотелось изобразить более-менее достойную положительную эмоцию, но с грустью поник. 'Не могу найти причины для улыбки, уж извините'.

  - Скажите, а вот...от того укола, что мне вчера сделали, могут быть воздействия, скажем, на восприятие?

  - Промедол хорошо действует на центральную нервную систему. Оказывает, в основном, расслабляющее воздействие. Ну, максимум, что может быть от такой дозировки - головокружение, слабость, может быть легкая тошнота. Про восприятие вряд ли что-то могу сказать...хотя...

  Женька с интересом посмотрел на хирурга.

  - Не так давно произошел один случай, быть может, месяца три назад. Первый и пока единственный за всю историю моей медицинской практики. Нам пришлось оперировать одного пожилого мужчину, и у него так же были проблемы с ногой. Так вот, по прошествии двух недель пациент после введения препарата начал жаловаться на головные боли и странные сны. Когда мы перестали вводить промедол, жалобы от него прекратились.

  - Хм, а вы можете описать этого человека и его сны поподробнее?

  - Вас это интересует?

  - Да. Ну, если вы, конечно, не возражаете. В противном случае вы можете ничего не говорить, а я пойму.

  - Да нет, почему же. Вроде как я вам доверяю. И все же вы можете сказать, зачем вам это нужно?

  Женька подумал, потом ответил:

  - Понимаете ли...у меня произошло чуть ли не то же самое, только не во сне. Все казалось ну очень реальным.

  Лев Владимирыч казался удивленным. Но он решил выслушать то, что видел Женька. Он рассказал ему про улыбающиеся лица с журналов и одинаковый текст. Удивление все росло по мере продолжения истории. Когда Женька подвел логическую черту, док сказал:

  - Кошмар! Возможно, нам придется отказаться от практики применения промедола.

  - Не думаю. Вдруг он только на нас двоих так подействовал? Других же происшествий не возникало?

  - Это не имеет значения. Кто знает, произойдут ли в ближайшем времени такие же случаи. Придется подать заявление главному врачу о замене препарата.

  - Делайте, что считаете нужным. И все же! - Любопытство взыграло в Женьке, как гром среди ясного неба.

  - Что вы подразумеваете?

  - Ну, я хочу узнать поподробнее про сны того человека и того человека, в частности. Я думаю, вы бы очень мне помогли, если бы рассказали побольше.

  - А, да, точно. Я тайно передам вам карту, со всеми данными. Вы же понимаете, что просмотр чужих сведений посторонними лицами запрещен правилами больницы?

  - Да. Я со своей стороны буду действовать очень осторожно. Сделайте так, чтобы и вы не попались.

  - Обещаю. - 'Как же я рад, что знаюсь с вами. Возможно, вам удастся дать мне возможность получше одного брехуна'. Женька почти не сомневался, что тем больным был Сан Саныч. Хотя, стоит заметить, он оценил его смелость сделать операцию в таком преклонном возрасте. 'А старикашка-то живучий оказался! Пройдет еще немного времени, и он выбросит трость, бегать по утрам начнет и кидать гири'.

  - Вы хороший человек, Лев Владимирыч. Теперь и мне это тоже следует признать. Большое вам спасибо. Вы мне нравитесь, без шуток.

  - Спасибо, очень рад это слышать. Вы мне тоже. - Они пожали друг другу руки еще раз. Док улыбнулся, и взрослое, щетинистое лицо как будто бы просияло от радости. Вероятно, последний раз в своей жизни. Женьке захотелось приобнять этого человека, но осознав, что не может этого сделать безболезненно, передумал.

  - Оба-на! - Женька не без улыбки смотрел на Рима, у которого стояла миленькая медсестра-стажерка. Она аккуратно ставила поднос к ногам, застеленным белым одеялом. Ее короткие, черные волосы загораживали выражение лица Рима.

  Лера отреагировала на возглас Женьки и качнулась свои телом к обладателю голоса. Ее слегка выделяющаяся маленькая грудь слилась с телом под вытягиванием спины. Огромные серые глаза раскрылись с удивлением и стали еще больше.