Литмир - Электронная Библиотека

«Тсс… Не плачь!», – сказала себе женщина.

Анна занималась йогой уже много лет, это помогало расслабиться, настроиться на работу. И в этой критической ситуации она не нашла ничего лучше, как сесть в привычную позу и делать дыхательные упражнения до тех пор, пока бешено стучащее о рёбра сердце не затихло в груди. Впоследствии, ей сложно было сказать, сколько времени она так просидела. Когда Анна поднялась на ноги, закат уже окрасил дома за окном в персиковые тона. Джорджа и его пассии давно уже не было.

Обернувшись к зеркалу, Анна вздрогнула, поразившись своим блестевшим, как влихорадке, глазам. Решение созрело в одну секунду.

Обведя взглядом привычную обстановку дома, все эти милые сердцу безделушки, любовно охраняемые ею от пыли, Анна почувствовала неудержимо нарастающую в душе злобу.

Как ловко водил он её за нос все это время! Как добр и снисходителен был этот человек, позволяя Анне жить в иллюзиях и строить планы на будущее. На их совместное будущее, – зная, что ничему из этого не суждено сбыться!

Великодушный, милосердный Джордж Хэмптон! Как любезно с твоей стороны было дать твоей дурочке-жене до последнего момента пребывать в радужном неведении! Умилялся ли ты сам себе, своему малодушному состраданию, выслушивая разнообразные предложения о совместном отдыхе перед отъездом дочери в Англию?

Как многие спокойные и терпеливые люди, оказавшиеся в крайней степени отчаяния, Анна возжелала одним махом вырвать все корни, оборвать все нити и связи в своей жизни.

Телефон в руках, пальцы находят нужный номер. Длинные гудки, щелчок соединения:

– Алло? – высокий мужской голос в трубке.

– Элл, это снова Анна. Я беру дом.

– В смысле?! Покупаешь?!! – Элл опешил.

– Именно. Подготовь все бумаги и как можно скорее.

Второй звонок. На этот раз в трубке звонкий девичий голосок:

– Привет, мам! С днём рожденья! Я проснулась, а тебя уже нет. Надеюсь, папа ничего тебе не рассказал, потому что я сама…

– Дженни, – перебила Анна, – мы с твоим папой расходимся. Я уезжаю жить в Эксетер, в тот самый дом, я покупаю его. Ты можешь уехать со мной сейчас, можешь остаться с папой до начала занятий.

Пауза в трубке была слишком короткой.

– Я с тобой.

– Отлично. Я соберу наши вещи.

Глава вторая

Дженнифер Хэмптон… Плод любви совершенно непохожих друг на друга людей. Огонь и лёд… То податлива, как воск, то упряма, как тысяча ослов. Она была умна, красива и слишком уверена в себе для такой юной особы. Свои каштановые, вьющиеся от природы волосы Дженн упорно осветляла и стригла в короткое задорное каре, не слушая причитаний бабушки и тётушек. Её, такие же как у отца, чайно-карие глаза в обрамлении густых чёрных ресниц и тёмные изогнутые брови резко контрастировали с нежным платиновым цветом волос, делая, и без того яркую внешность, ещё эффектней. Обладая высоким ростом, она имела роскошную фигуру, очень женственную – хорошо сформировавшуюся грудь, высокие крутые бёдра, стройные, в меру мускулистые ноги черлидерши и тонкую девичью талию. Мужчины всех возрастов, кто украдкой, а кто в открытую, оглядывались на неё, провожая мечтательным взором. Но острый язычок позволял Дженни без труда отсеивать сомнительные знакомства.

Она всегда была в центре внимания, умудряясь заводить друзей абсолютно в любых ситуациях. Казалось, ей неведомы сомнения, да и вообще какие-либо долгие размышления. Её решения невозможно было изменить, Дженни всегда брала от жизни то, что хотела. Когда она заявила, что надумала учиться в Англии, в Эксетерском университете, что расположился в графстве Девоншир, более чем за пять тысяч километров от дома, никому и в голову не пришло её отговаривать, хотя найти хороший университет можно было и поближе. Анна лишь предложила полететь с ней на пару-тройку месяцев, чтобы посмотреть, как дочь устроится в незнакомом месте.

Несмотря на внешнюю эксцентричность, Дженнифер была одаренной и целеустремленной личностью. Учителя, высоко оценившие умственные способности своей ученицы, предложили ей пройти программу «A-Level», обязательную для всех поступающих в высшие учебные заведения Великобритании, всего за один год, вместо положенных двух. И Дженни блестяще справилась. Теперь она была одной из немногих, если не единственной, кто поступал в университет не достигнув восемнадцати лет.

«Папина копия», – хором говорили друзья и родственники, имея в виду как пробивной характер, так и притягательную внешнюю оболочку.

Откуда было им знать, как безумно Дженни хотела быть похожей на свою маму! Она боготворила её. Да, она обожала и отца, – его невозможно было не любить с этим сверхъестественным обаянием. Но мама… Мама была недостижимым идеалом с её тактом, тонким умом, элегантным чувством юмора, бесконечной терпимостью и добротой к окружающим.

Дженни небезосновательно считала, что по-настоящему сильный и волевой человек в их семье далеко не отец. Мама была стальным стержнем в нежной зефирной оболочке.

Когда Дженни было восемь, она умудрилась сломать руку, играя на заднем дворе, – упала с дерева. Отец был в панике и метался вокруг неё как обезумевшая наседка, не в состоянии решить, что нужно сделать в первую очередь. Бежать за телефоном и оставить плачущую дочь на земле, или занести сперва её в дом? Можно ли вообще её трогать в этом состоянии?! Сама Дженни рыдала от боли и ужаса, её рука висела как плеть и опухала с катастрофической скоростью.

Анна, узрев из окна это трагическое происшествие, сразу же вызвала скорую. Достав из аптечки обезболивающий спрей, она вышла во двор и со спокойной улыбкой направилась к дочери.

Увидев маму улыбающейся, Дженни сразу поняла, что теперь все будет хорошо. Анна опрыскала место перелома, и боль стала терпимей. Не столько от спрея, сколько от уверенности Дженн в действиях своей матери. Пока ехала скорая, Анна в красках рассказывала дочери, как лихо та будет выглядеть с загипсованной рукой на дне рождения своего кузена, и как будут завидовать все мальчишки – ведь она ни капельки не испугалась. К приезду скорой Дженн была уже рада такому повороту событий.

И так было всегда. Что бы ни происходило в её бурной жизни, насыщенной приключениями, она знала, что хрупкая нежная мама всё исправит, успокоит, и научит по-новому смотреть на любую неприятность. Особенно трепетно Дженни ценила в отношениях с матерью искреннюю и надёжную дружбу. Ей было с чем сравнивать, – в среде знакомых такие отношения были редкостью.

Потому, услышав сегодня такие страшные слова от мамы, Дженни ни на секунду не усомнилась, – раз та произнесла эти слова вслух, значит все уже решено. Отговаривать бесполезно. И она сразу сказала:

– Я с тобой.

Услышав короткие гудки, Дженн ещё с минуту смотрела на свой ярко-оранжевый смартфон, недоумевая, как такая привычная и безобидная вещь может в один миг перевернуть жизнь с ног на голову.

Все планы на прощальную вечеринку, поездка на озеро с друзьями и многое другое, что она наметила на этот последний месяц лета, – все испарилось. Осталось главное – она нужна своей матери. Значит, они вместе будут жить в Англии, пока Дженни учится, и после окончания учёбы мама останется там навсегда. И дочь больше не увидит родителей под одной крышей. Никогда.

Дженнифер так и стояла посреди улицы с телефоном в одной руке и только что купленным букетом цветов в другой. Пышные сиреневые пионы, – любимые цветы Анны, – казались теперь неуместными в этой новой реальности.

Девушка не торопясь пошла домой, понемногу приспосабливая свои мысли на новый, неожиданный лад.

Она давно подозревала отца в измене. Они были слишком похожи, чтобы Дженни не почуяла неладное. Оня ясно чувствовала – отец кем-то увлечен. Сколько раз их семейные беседы прерывал телефонный звонок, и он торопливо выходил из комнаты, чтобы ответить. А потом возвращался, надев на лицо свое обычное расслабленное выражение, словно маску.

Мама не замечала ничего. Но Дженни знала отца как саму себя. Она сразу разглядела старательно скрываемый блеск в глазах, и едва уловимое возбуждение после каждого такого звоночка.

4
{"b":"702168","o":1}