– Гарри! – я крикнул. – За ней кто–то следит. Тип уже второй вечер подряд отирается около ее дома.

– Может поклонник?

– Не похож! Старый форд. Одет в толстовку с высоким горлом и бейсболка на голове. Приезжает, когда начинает темнеть.

– Знаешь, что я думаю?

– Что?

– Ты параноик.

– Пусть так. Пробей номер тачки и узнай кто она.

– Джеймс, ты меня не слышишь или не хочешь слышать? Видимо пять месяцев заточения не прошли для тебя бесследно. Я начинаю думать, что сам ты из своего депрессивного состояния не выберешься. Возможно, тебе нужна помощь специалиста?! Осталось меньше трех недель до конца…

Я заорал в трубку:

– Твою мать, Гарри! Я никогда не ошибаюсь! Она в опасности, я просто чувствую это. Если ты не поможешь, я найду того, кто это сделает.

Он шумно вздохнул.

– Ладно. Скинь номер тачки и номер дома в сообщении. Посмотрим, что можно узнать.

– Спасибо.

– Джеймс?

– Да.

– Обещай, что будешь осторожен, и никаких необдуманных поступков не будет.

– Обещаю.

– Постарайся не вляпаться в дерьмо.

Я услышал гудки в трубке.

Я не спал до самого рассвета. Сначала я как сторожевой пес сидел на кухне и смотрел в окно. Потом вышел на террасу и сел в кресло. Там и уснул.

Я проснулся, когда к дому соседки подъехал белый Chevrolet. За рулем была та же блондинка. Кукла вышла из дома в коротком белом платье. Перед тем, как сесть в машину, она посмотрела на меня. Не надо быть особо проницательным, чтобы понимать, что я ей не нравлюсь. Да, характером мы явно не сошлись.

Часа через три девушки вернулись с покупками. Блондинка помогла выгрузить покупки и уехала.

Не успел я устроиться за своим наблюдательным пунктом, как мне позвонил Гарри.

– Привет.

– Для тебя есть новости.

– Выкладывай, – я взял блокнот и карандаш.

– Дом оформлен на Лиама Хоука.

Я не понял и переспросил:

– Ты хотел сказать: был оформлен?

– Нет, я сказал: дом оформлен на Лиама Хоука. Не перебивай! Машина взята в прокате на имя Пола Нельсона. Этого тебе достаточно? Теперь ты успокоишься?

– Это вряд ли. Гарри, Лиам Хоук вместе со своей супругой и сыном переехали в Чикаго больше трех недель назад. Девушка въехала неделю назад. Дом не может по–прежнему быть оформлен на Лиама. Он был выставлен на продажу.

– Возможно, сделку еще не оформили?

– Это странно. Вопрос остается открытым: кто девушка? Пробей мне еще один номер марка Chevrolet …

Гарри перебил:

– Ты обещал, что успокоишься. Больше никаких номеров. Хватит! Джеймс, остановись.

– Гарри, ты не узнал кто девушка?! Так что записывай номер тачки ее подружки. Именно она выгружала соседку, и сегодня они вместе ездили за покупками. Это единственная зацепка, так как у соседки машины нет. И никакой другой информации о ней больше нет.

– Ты псих. Скинешь номер в сообщении.

Гарри бросил трубку.

Я сразу набрал ему сообщение.

Ситуация не сильно прояснилась. Я бы даже сказал наоборот, она еще больше запуталась. Почему дом до сих пор не переоформлен? Кто такой Пол Нельсон?

Я пошел на кухню, но потом сразу вернулся в гостиную и стал напротив окна.

Воспоминания ворвались и оставили неприятное послевкусие. Раньше я не был так беспомощен как сейчас. Еще пять месяцев назад я мог найти иголку в стоге сена. Я не всегда был частным детективом. Сначала были годы службы в полиции и уж потом частная деятельность. Не скажу, что любил то, чем занимался, но я отлично справлялся, да и доход был приличный. С тех пор, как я ушел из полиции, мой заработок значительно увеличился. Люди любят копаться в чужом грязном белье, выслеживать неверных супругов, собирать информацию о партнерах по бизнесу, искать компромат, за что можно зацепиться в судебных разбирательствах. У меня даже выходных не было. Я был по уши в работе. Совершенно не было времени задумываться, а нужно ли мне все это дерьмо и хочу ли я вот так всю свою жизнь выискивать людские скелеты в шкафу?! Наверное, такая жизнь у меня была бы и дальше, не случись со мной то, что случилось.

Звонок Гарри вырвал меня из воспоминаний. Я сразу схватил блокнот и карандаш.

– Машина оформлена на Шейлу Грин, ей тридцать два года. У нее есть родная сестра – Николь Уотсон, двадцати шести лет. Видимо, твою соседку зовут Николь. Я настоятельно прошу тебя прекратить лезть туда, куда тебя не просят. Ты и сам понимаешь, чем все это для тебя может закончиться. Ты сейчас не в том положении, чтобы неоправданно рисковать.

– Кто такой Пол Нельсон?

Гарри бросил трубку.

Ладно. Уже неплохо.

Я произнес вслух:

– Значит, тебя зовут Николь.

Пола Нельсона не было три дня. Я немного успокоился и стал допускать мысль, что, возможно, он больше не появится. Но внутренний голос подсказывал мне, что камеры в кустах лучше оставить.

Неожиданным сюрпризом для меня стал визит моей сестры. Она подъехала на такси. Я открыл дверь не дожидаясь, когда она позвонит.

– Привет, – Мэнди взглянула мне в глаза. Взгляд ее грустных глаз напомнил мне, что мы с ней больше не друзья.

– Привет.

Я настолько был удивлен ее появлением, что даже растерялся.

– В дом–то пустишь или мне на крыльце так и стоять?

Я отошел в сторону.

– Конечно, заходи.

Она сразу прошла в кухню.

– У тебя перестановка.

Мэнди обратила внимание на то, что я передвинул стол ближе к окну.

– Да, как видишь.

– Так тоже нормально.

Я промолчал.

Мы не виделись почти шесть месяцев. Мэнди изменилась: похудела, волосы подстригла в короткую стрижку и перекрасила их в черный цвет. Раньше ее волосы были каштановые, длинной до плеч. Но должен отметить, эта прическа и цвет ей идут. Хотя в целом сестра выглядела уставшей. Взгляд потухший, в ее глазах словно нет жизни. Мэнди стала другой.

Она положила свою маленькую сумочку на столешницу и облокотилась о кухонный гарнитур.

– Не буду ходить вокруг да около. Я приехала попрощаться.

– Что?

– Ты стал плохо слышать?

– Мэнди, – я повысил голос.

– Я не ненавижу тебя. Просто хотела, чтобы ты знал.

Я сел на стул. Мэнди продолжала стоять.

– Присядешь?

– Нет. Я ненадолго.

– Что значит попрощаться?

– Уезжаю. Надеюсь навсегда.

Новость об отъезде была довольно неожиданной. К такому повороту событий я не был готов.

– Куда?

– В Нью–Йорк. Всегда мечтала там жить.

– Ты с ума сошла? – я снова повысил голос. – Так далеко! А дети?

– Не ори на меня! Дети останутся с Гарри, – она достала из сумочки сигареты. Прикурила сигарету и выпустила дым.

– Ты снова закурила.

– Ради Бога, Джеймс, я уже не маленькая девочка. Остановись! Твоя миссия по моему спасению закончена! Все детство таскался за мной, да и во взрослой жизни отличился.

– Что с тобой было бы, если бы я не отличился?

– Перестань, я не ругаться приехала. Хотела, чтобы мы расстались по–нормальному.

– Это возможно?

– Ты неисправим, – она снова затянулась от сигареты. – Я все решила. Планы свои менять не намерена. Дети будут жить с Гарри. А я поеду строить свою новую жизнь.

– Замечательно!

– Пожалуйста, постарайся понять меня, – на ее глазах навернулись слезы, но она продолжила говорить: – Джеймс, вся эта жизнь, она была словно не моя, – голос сестры дрогнул, и она начала свою исповедь. – Помнишь наше детство? Эту бесконечную ругань родителей. И даже, когда они, наконец, развелись – легче не стало. Вечно на всем экономили, и мамы никогда не было с нами. Когда она снова вышла замуж, жизнь резко поменялась. Только мы с тобой все равно так и остались сами себе предоставлены. Мы никогда не были ей нужны. Я не чувствовала ее любовь и не уверена, что по настоящему люблю ее. Джеймс, я всегда любила и люблю тебя, и мне очень больно, что сейчас мы стали чужими. Прошу пойми, та жизнь, что была у нас с Гарри – это было какое–то фальшивое ощущение счастья. С ним я никогда не была собой. Я по сути никогда не была собой. Я всегда делала то, что скажешь ты или мама. А потом появился Гарри. Да, он никогда не давил на меня, но он и не давал мне того, чего я хотела. Он мне понравился, и я увлеклась им. Но, черт возьми, я не готова была становиться матерью двух детей. Я не хочу проводить выходные, жаря барбекю на заднем дворе. Я всегда мечтала жить в Нью–Йорке, путешествовать. Я получила блестящее образование, но даже дня не успела поработать. Я хочу жить совсем по–другому, не так как с Гарри. Я не хочу всю свою жизнь ждать его с работы. С ним я всегда была одна. Одна, но не свободна! Понимаешь меня?