Жучок…

Старший похолодел, проклиная себя за тупость. Посланцам Сергея Сергеевича нет необходимости преследовать по тайге джип Николая. На сто процентов, следящую аппаратуру вшили ему в куртку или в брюки, пока дрых под гипнозом!

— Я по большому хочу, — заявил Старший.

— Ты издеваешься? — Славик оторвался от «Муз-ТВ», кряхтя, поднялся и сопроводил Вальку к себе в номер. — Живо только, не рассиживайся!

В туалете, не вполне сознавая, что делает, подвывая, словно угодил в яму с пауками, Старший принялся лихорадочно стаскивать с себя джинсовую куртку. Он вывалил скудное содержимое карманов на кафельный пол и стал прощупывать швы. Опять же, как это делали разведчики в кино. Вроде бы пусто. Непонятно. Это ничего не значило. Оставались джинсы и кроссовки.

Позади скрипнула дверь. Старший выронил куртку и повернулся на ватных ногах.

— Загорать собрался? — Слава одним взглядом оценил все — и разбросанную по полу мелочевку, и вывернутые рукава куртки, и занавеску на окне. — Ну-ка, живо оделся, и чтобы мне не пришлось повторять!

Подтверждались худшие подозрения. Либо в номере заранее запрятали телекамеру, либо аппаратура агентов позволяла чувствовать, даже когда он просто снимал куртку.

Он ожидал, что Славик ударит или вывернет руку, но тот лишь молча подтолкнул Старшего в коридор. Вывести этого носорога из себя было невозможно.

В дальнем углу фойе, возле поста администратора, крутился крепкий молодой человек с чемоданом. Пока Славик запирал дверь, Валька узнал в очередном командировочном одного из подручных Сергея Сергеевича. Одного из «санитаров», не добитых в прошлом году…

В номере Славик запер дверь и снова развалился на кровати. Не находя себе места, Валька еще раз выглянул в окно и заметил Андрея. Тот попивал пиво из горлышка и внимательно разглядывал газеты в киоске. Простой сибирский паренек, русый, неприметный и беззлобный. Не задумываясь, придушит шнурком или утопит в ванне.

Сбоку к гостиничному крыльцу подрулил грузовик. Четверо мужиков в синих комбинезонах готовились вытаскивать на ремнях внушительный деревянный ящик, из которого торчали опилки. Еще один такой же ящик уже занесли внутрь, было слышно, как где-то в глубине здания ругаются на лестнице. Валька вспомнил, как в похожей таре к ним в школу привезли пианино. Это было сто тысяч лет назад. За стеной захохотали, потом принялись материться, где-то очень близко хлопнула дверь. У Вальки внезапно возникло скверное чувство, словно на шее затягивается намыленная веревка. Он застыл, схватившись за занавеску, не в силах оторваться от подоконника.

Что-то назревало, словно вспухал нарыв.

Славу подкинуло на кровати. Внезапно его неловкие сытые движения сменились леопардовой грацией. Он сунул в рот пластинку «дирола» и, медленно пережевывая, скользнул в прихожую. Из ванной высунулась Наташа. Валька окончательно примерз к подоконнику, заметив в руке женщины пистолет. Славик сунул руку за пазуху, повернул ключ в скважине. Что-то там тащили вверх по лестнице: Валька слушал, как горничная спрашивает, не скатать ли ковровую дорожку, и представлял, с каким удовольствием разбил бы о бритый затылок Славы стеклянный графин, стоящий на тумбочке. Потом он услышал, как щелкнул замок на соседней двери, и хриплый мужской тенорок спросил, куда заносить. Слава что-то невнятно пробурчал, треугольным торсом загораживая проем. В коридоре топали башмаки, густой прокуренный голос советовал заносить левым углом вперед.

— Проваливай, вечером поставишь! — сказали за дверью.

Валька непроизвольно кинул взгляд в окно. Да, на этаже копошились те самые грузчики, что выволакивали из чрева грузовика громадные сундуки. Но не пианино, это точно. Фургон все так же прижимался распахнутыми дверцами к ступенькам, шофер покуривал в кабине. Валька не видел, торчит ли еще у газетного киоска Андрей, потому что между киоском и стоящим на разгрузке «ЗИЛом» как раз попытался втиснуться высокий импортный микроавтобус. Вроде бы «мерседес». Он потолкался на узкой дорожке и застрял в опасной близости от клыкастого бампера грузовика. Шофер высунулся из кабины и стал кричать водителю «ЗИЛа », чтобы тот сдал назад.

Сквозь стекло Валька не слышал, но, видимо, парень в синем комбинезоне ответил грубо, потому что из боковой двери застрявшего «мерса» вылезли двое и полезли на подножку грузовика. Похоже, затевалась драка, но Старшему было абсолютно наплевать на чужие уличные разборки. Он уже отвел глаза, как вдруг, в самое последнее мгновение, снова увидел Андрея.

Или ему только показалось… Наверняка показалось, потому что быть такого не могло. В короткую секунду, пока пассажир «мерседеса» и шофер «ЗИЛа» размахивали руками, еще двое пассажиров микроавтобуса закинули мужчину в светлой рубашке к себе в салон и задвинули дверь. Это произошло так быстро, что Старший даже не сразу осознал, что там было у них в руках — большой мешок, манекен или тело человека.

После этого один из пассажиров «мерса» невозмутимо закурил, а второй стал помогать своему водителю размежеваться с бампером грузовика. И, как ни странно, в этот раз они успешно разъехались. Желтый автобус исчез. Водитель «ЗИЛа» спокойно читал журнал. У киоска валялась газета и недопитая бутылка; из нее, пенясь, вытекало пиво. Над автомобильной стоянкой висела дремотная тишина. Все оставалось как и раньше, только двое приятелей в джипе уже не играли в шашки. Они лежали, откинувшись на сиденья, сомкнувшись плечами, как позирующие фотографу братья. Сквозь тонировку и скольжение солнечных бликов по пыльному стеклу Старший не различал деталей.

Он видел только черную дырку в виске ближайшего шашиста, черную дельту и протоки, растекшиеся по белой футболке. Андрея нигде не было.

Обдумать ситуацию Валька не успел, поскольку дальнейшие события уложились в несколько секунд.

За дверью снова забубнили, все так же тихо, но возмущенно. Слава оглянулся. Его лоснящаяся рожа выражала крайнюю степень досады, левой рукой он полез в карман за сотовым, а правую все так же держал за пазухой. До Старшего не сразу дошло, что Слава пытается выйти и не может. Грузчики ухитрились поставить свой здоровенный ящик так, что прижали дверь.

— Убери свой гроб, живенько, — вполголоса приказал кому-то Слава.

Ему что-то ответили. Наташа скрылась в ванной. Потом Славины ноги разъехались, и «спортсмен» шумно свалился на коврик.

Валькины коленки ослабли, он тихо съехал под кровать. Сухопарый «грузчик» с седым бобриком волос и аккуратными усиками стоял на пороге и держал в руке блестящую штуковину, похожую на пистолет с укороченным стволом. Слава валялся на спине, его конечности вздрагивали, по левой брючине растекалось темное пятно.

«Грузчик» приподнял инъектор и отстрелил в ладонь пустую ампулу. Его соратник один втолкнул в комнату огромный ящик, который они только что с трудом волокли вдвоем. Соратник вместо чапаевских усов носил строгую эспаньолку, он вопросительно глянул на Старшего только один раз, как будто провел по щеке тупым ржавым ножом. Такие же глаза были у любимого Сергея Сергеевича.

Дверь ванной еще не закончила открываться, а Наташа уже падала наружу, обеими руками сжимая рукоять пистолета. Выстрела Старший не услышал, но лицо первого «грузчика» передернулось, из-под усов метнулись мелкие алые брызги, и усатый неловко упал лицом в белоснежную кровать.

Второй «грузчик» дважды выстрелил упавшей Наташе в затылок из пистолета с глушителем. Старший посмотрел на ее тонкую изогнутую спину, на вывернутую руку в перчатке, и вдруг поймал себя на дурацкой мысли. Он думал о том, успела ли Наташа родить ребенка или так и погибла за свое правое дело нерожавшей.

Судя по шумному сопению, совсем близко находились еще двое парней со вторым ящиком. Однако вместо ящика третий усатый мужчина в комбинезоне впихнул в номер «командировочного» с чемоданом; у того вздрагивала левая половина лица. Мгновением спустя парень натолкнулся взглядом на лежащую Наташу, рванулся назад и получил пулю в живот. Чемодан взвился к потолку. Сам питерский агент, сложившись, как перочинный ножик, задницей протаранил зеркало и грузно осел на пол в облаке серебристых осколков. Обеими руками он придерживал вскрывшийся живот и тонко всхлипывал. В мгновение ока Старший припомнил, как именно этот детина душил его в «клинике», а жирный Сергей Сергеевич вопил, чтобы щенка не убивали, а только отключили…