Стоп, погодите. Неужели Нико сейчас действительно сопереживает мисс-мимолетный-прорыв-умственной-деятельности?
Так, так, так, ей и без этого несладко жилось, но сочувствовать своему врагу определённо не стоит для её хлипкого душевного равновесия.
— Вот это поворот. — Герт соглашается с ней и хрустит чипсиной.
— Я… Чёрт с ними. — Нико откидывает планшет в сторону и падает на перину. У Герт кровать другая, мягкая, но не такая как у Алекса, с запахом жасмина. Постель у Нико твердая, с ортопедическим матрасом и автоматическим подогревом. Нет. Нико не хочет возвращаться сегодня домой. Только не сегодня.
Герт сама ей предлагает остаться и Нико старается не слишком выражать свою радость этому, но искренне благодарит её, а позже Йорксов, забравших обиженную на сестру Молли.
— Хэй, Эми, это я, слушай, прикроешь меня перед родителями, я сегодня не вернусь домой.
— Нико, всё в порядке? — Эми беспокоится, но её волнение не перекрывает смех в трубку какой-то девушки, наверняка Каролины. — Ты где сейчас?
— Я у Йорксов — родителей Герт.
— Оу, я не знала, что вы с ней подруги. — По правде говоря, последние пол года Эми откровенно забила на свою младшую сестру, но Нико не обижается на неё, если только совсем чуть-чуть.
— Ну да, с недавних пор. — Нико неловко. Она никогда прежде не отпрашивалась на ночевку к кому-то, даже к Алексу.
— Окей, думаю мама не будет против этому, будь только аккуратней и не стань веганкой. Я всё еще хочу съесть те бургеры о которых говорил Брэндон. Вместе с тобой, сестренка.
— Эй, что? Какие-такие бургеры? — Нико смотрит на телефон. Сбросила. Ну надо же. — Ну конечно, чёрта с два она будет обедать со мной в бургерной!
— В нашем доме точно, только если не с чуккой. — Нико не спрашивает об этом, потому что согласна на всё что угодно в этот момент.
Йорксы совсем другие. Эмоционально открытые, общительные и слегка чудные. Те самые «ботан и ботанша», но до жути приятные люди. Нико проводит ужин вместе с их семьей, даже соглашается сыграть в настольную игру (её просто Молли уговорила, едва не вывихнув ей руку) и даже посмотреть нудный документальный фильм о женщинах в Кении вместе с Герт. Стейси и Дэйл радушно приняли её у себя дома и Нико хотела отплатить им вежливостью и учтивостью, поэтому терпела всю зелень на ужин, старалась сгладить неловкие углы и вообще светилась как звёздочка. Она согласилась спать вместе с Герт в комнате, даже под страхом того, что всю ночь на неё будет таращить свои кукольные глаза Олд Лэйс.
Нико всю ночь напролёт размышляет о Каролине Дин. О своём аномальном влечении к ней и как к этому вообще можно адекватно относиться, потому что общение с этой девушкой её лишь выматывает, и она не собирается с ней дружить, да и Каролина явно настроена убить её при следующей встрече. А ещё неразумно отрицать то, что ей определенно нравится задница этой волейболистки. Но это ненормально и не попадает ни под какое объяснение. Ну не могла же она влюбиться в свою эмоциональную насильницу?
Она никогда не чувствовала тяги к девушкам. Ну уж точно. Это было бы очевидно, ну верно же, да? Именно так? Только почему-то сердце у Нико сопротивляется этой мысли и бьётся оттого только сильнее, как она только воссоздает сцену в библиотеке. Синие-синие глаза, как перед закатом над ЭлЭй. И ярость, плескающаяся голубым вином. Один раз Нико поворачивается к Герт, спящей на соседней кровати — чем не симпатичная и приятная девушка? Умная, смекалистая и явно имеет чувство юмора, хоть и очень странное. Нико со стоном мечется по сторонам. Но, блин, разве это вот так вот правильно оценивать кого-то? Ну нет, не могут же Нико нравится девушки, а точнее одна конкретная девушка? Или может?
Только этого ей не хватало.
***
Тусовки, по определению Нико, не стоят и гроша, если на них больше пяти человек и каждый выпил как минимум по стакану дешевого вонючего пива. Вообще, всеобщему веселью Нико предпочитает комиксы и просмотр культового кино. Лучше всего была бы старая добрая книжка, но вечером ей всегда хотелось чего-то лёгкого и ненавязчивого, а Стивена Кинга таким не назовёшь.
Предложение сходить на закрытую вечеринку слитков Атласа как ни странно поступает от Герт, и Нико задаётся вопросом, как она вообще смогла получить эти пригласительные, потому что навряд ли их раздавали всем подряд. Йоркс стоически отмалчивается, махает четырьмя бумажками и пихает в рот кусок пиццы. А потом вообще говорит, что у всех есть секреты. Алекс поправляет очки и чешет затылок.
— Ты возьмешь с собой Молли?
— Нет конечно! Я люблю Молли, поэтому ей не стоит соваться на вечеринку к этим животным. — Кто бы говорил, Герт. Конечно, перспектива побывать на самом знаменательном событии помимо рождественского бала очень заманчива, но такие как они вряд ли впишутся в компанию самых настоящих отморозков школы. — Не смотрите так на меня, я просто подумала, что будет здорово развеяться и завести новые знакомства, потому что мы вместе учимся почти три года и ни черта о друг друге не знаем.
— Ну, мне достаточно вас с Нико, — Герт делает «то самое» лицо, — и Молли. Я не люблю всякие шумные вечеринки, лучше уж посидеть с вами. Однозначно. — Да, Алекс нелюдим как туча над Гибралтаром, но ему всё же иногда приходится вылезать в люди. Когда предки заставляют. Он же не может им отказать речитативом: «Йоу, нига, я твою мамашу ебал, так что идите-ка без меня».
— Ты можешь взять с собой Ливви. — Манипуляция Герт ясна как белый день. Алекс оживляется — его глаза загораются как при виде новой игровой платформы. — Если хочешь, конечно, я не настаиваю.
Еще бы. Нико понимает, что рычажки давления медленно направляют в её сторону. И вроде Алекс на её стороне, но он уже строчит своей девушке в телефоне смс с предложение пойти отдохнуть на закрытой вечеринке среди самой крутой молодежи и его не смущает перспектива того, что их оттуда могут взашей выгнать, потому что они не такие как все и вообще…
— Нико, а что насчет тебя?
Нико не знает. Она никогда не была на таких мероприятиях, понятия не имеет, что там происходит и очень нехотя обдумывает эту затею. В принципе, откинув сомнения, можно в первый раз за долгое время попытаться социализироваться, но это же Нико. Она любит кровати Герт и Алекса, любит чипсы с паприкой и тихий блю-соул, играющий в наушниках, ей нравится сидеть в школьной библиотеке, потому что там никого не бывает. Вот именно: тихо и безлюдно. Она предпочитает меланхолию и вечера в интернет-кафе, где все молча утыкаются в свои дела и не дёргают других. Нико любит разглядывать альбомы с татуировками в одном салоне, но она сама ни за что не набьет себе хоть одну. Домой она возвращается нехотя — предпочитает бродить по тихим уголкам Лос-Анджелеса весь день, а ночью, когда родители спят, а в комнате Эми слышен тихий смех, она садится за домашнюю работу, но особо не волнуется, потому что средний бал её устраивает, а по некоторым предметам у неё стоит «отлично».
Её просто заставляют согласиться, и ей слишком все равно, чтобы сопротивляться. Они сидят в кафе и Нико была бы рада, если эта тусовка была бы такой же спокойной и умиротворенной, но её уверяют, что их ждёт адское веселье.
Нико кивает собственным наблюдениям и понимает, что Гертруда сошла с ума.
Но разве это плохо?
Гардероб маленький, напичканный клетчатыми рубашками, футболками с дурацкими принтами и вся одежда такая черная, что Нико думает о том, что за все эти годы так нормально и не выбралась в магазин одежды, а этот шкаф — бездна её самооценки, которая, несомненно, уже покоится у ядра земли.
Ей просто нечего надеть. Она не может найти ничего приличного из своих вещей кроме однотонной черной футболки и серых относительно чистых джинс с прорезями на коленках. И что о ней подумают, если увидят? Какая-то неотесанная, взлохмаченная девчонка, которой не место среди них. И Нико с ними будет полностью согласна в этом.
Нико вздыхает. Зря она согласилась на эту аферу.
