Никто из ее товарок новую диадему увидеть еще не успел и поэтому она принялась во всех красках расписывать новое творение Гефеста. Все заохали, заахали и зачирикали дальше про наряды и украшения. Вдруг перед ними вырос Эрот, перепугавший всех своим появлением и рассерженным видом. Девушки пискнув, разбежались кто куда, но Эрот успел ухватить одну из них за локоть:

— А ну-ка расскажи, что там с Психеем? — Он навис над ней и нетерпеливо дернул за руку. — Ну, отвечай, где он сейчас?

Прислужница побелела, видя так близко от себя лицо разгневанного бога.

— Н-не знаю, господин мой, ничего не знаю. — Тот ещё больше навис над ней. Девушка сдалась и затараторила: — Психей сейчас в рабстве у твоей матери. Она его держит у себя на Пафосе. Дней пять-шесть назад госпожа послала его к Персефоне, и с тех пор его не видели. И волшебное зеркало его не показывает…

Эрот сразу же помчался в спальню Афродите. Та сидела перед зеркалом, а несколько прислужниц колдовали над ее прической.

— Ты же обещала мне, что не будешь ему мстить.

Афродита не стала делать вид, что не поняла, о ком речь. Она склонила голову, посмотрела на Эрота, как на неразумное дитя, и ответила:

— Конечно же, обещала. Я ему и не мщу, кто тебе такую глупость сказал? В отличие от тебя, я свое слово держу. Мальчишка сам пришел ко мне и сам согласился послужить мне. И все, кто там был, подтвердят тебе это. Фалло, — обратилась она к одной из ор, перевиваших ее золотые локоны жемчужными нитями, — ты, кажется, при этом присутствовала. Подтверди, что смертный сам у меня в ногах валялся и просил взять его на службу? — Та испуганно кивнула. — Вот видишь? — с видом оскорбленного достоинства сказала она уже Эроту.

— И прямо сам явился, сам начал упрашивать? С чего бы это?

Афродита слегка пожала плечом — кто же их разберет, этих смертных. Она посмотерла на себя со всех сторон, осталась довольна и знаком велела подавать ей на выбор серьги. Эрот так и мячил в проеме двери и сверлил ее взглядом. Она вздохнула:

— За это он попросил перенести его сюда на Олимп. Дорогой мой, но я же в самом деле не могу всех твоих любовников и любовниц на Олимп таскать. Ты только представь, что начнется. Пусть сначала заслужит… Иди. Мне сегодня нужно на пяти свадьбах поприсутствовать, а ты меня задерживаешь.

Афродита отбыла на землю в самом прекрасном расположении духа — может теперь Эрот успокоится. Всем известно, кто в руки Персефоны попадёт, уж того она не отпустит. Эрот же выждал какое-то время, а затем вылетел в окно и направился прямиком к Гермесу, чтобы попросить того вывести Психея из царства мертвых [1]. Тот был у себя и был рад помочь Эроту.

— А за мною должок будет. Я же поспешу к Зевсу, напомню-ка ему, кто для него Ганимеда воспламенял. Нужно еще придумать, чем бы мою мать отвелечь, — сказал он больше про себя.

Гермес посмотрел на него искоса и бросил небрежно:

— Хочешь, могу по старой дружбе взять на себя внимание Афродиты. А за тобой двойной должок будет.

— Ха-ха! Нашел дурака. Думаешь я не помню, как ты хотел оказаться на месте Ареса, «будь там хоть трое сетей» [2]. Или не вижу, как ты пожираешь мать глазами? Пока она еще в твою сторону не глядела, но могу подсобить, если хочешь. Так и рассчитаемся.

Гермес толкнул Эрота плечом и рассмеялся:

— Но попытаться стоило. Посейдона Афродита уже одарила своей милостью, а я чем хуже.

Они договорились встретиться неподалеку от входа в царство мёртвых и разошлись…

***

Эрот еще издалека заметил Гермеса, ждущего у входа в ущелье. Он опустился вниз, размахивая луком и не заметил сначала расстроенного вида Гермеса:

— Я пустил стрелу, мать тебя уже ищет. Ты меня очень обяжешь, если ваша встреча пройдет не на Олимпе. А где Психей? Ты его нашел?

— Нашел, но случилось несчастье. Я не знаю, что с ним. Он не живой и не мертвый.

— Где он?!

Гермес указал на дуб неподалеку. Под ним в неудобной позе лежал Психей. Эрот вскрикнул и кинулся к распростертому телу.

— Нет! Нет!!! — Он то осыпал его поцелуями, то тормошил и тряс, а потом прижал к груди и начал баюкать, как ребенка. Психей был все еще теплым. Казалось, он спит, но сердце его не билось.

Эрот обернулся к Гермесу:

— Что с ним?!

— Говорю же, не знаю. Но одно точно: он — не мертв. Я расспросил сестрицу Персефону. Да, Психей был у нее пару дней назад, она передала ему ларец твоей матери, а затем он благополучно покинул Подземное царство. Она поклялась водами Стикса, что его нет среди теней. Тогда я прошел тем путем, что и он должен был пройти, и вот…

Эрот положил Психея обратно на землю. Он был так прекрасен! Эрот отвел упавшие на лоб волосы и тут заметил едва заметную дымку на глазах Психея. Он зачерпнул ее рукой и посмотрел – это было почти прозрачное вязкое вещество. Эрот вытер руку о траву. Глянул на валяющийся рядом открытый ларец.

— Это еще что за гадость? Что было в том ларце? — бормотал он, снимая слой за слоем с глаз Психея.

Гермес выглянул из-за его плеча.

— А-аа, вот и объяснение: вечный сон. Ларец долго стоял открытым, и воздух Аида сгустился в нем.

Эрот снял всю дымку с глаз Психея, но тот продолжал спать. И тогда он начал целовать его и, целуя, вливал в него свое дыхание — дыхание бога, пьющего бессмерный нектар.

Ресницы Психея затрепетали, легкая дрожь прошла по телу и он открыл глаза. Сначала все вокруг было мутным, расплывчатым. Он сморгнул раз-другой и увидел Эрота, глядящего на него с тревогой и надеждой, а за ним темноволосого незнакомца, облегченно вздохнувшего и нарочито вытершего лоб рукой. Психей еще не вполне пришел в себя, и не веря, что все происходит на самом деле, потянулся к Эроту:

— Эрот, Эрот! Ты здесь, ты нашел меня, ты простил меня.

Тот прижал его к себе, осыпая поцелуями.

— Тебя же нельзя оставлять одного. Вечно твое любопытство…

Они целовали друг другая, гладили, восклицали что-то бессвязное, ахали-охали, опять целовали. Эрот глядел на чумазого, в обносках, худого мальчишку, как на величайшую драгоценность, а тот лишь дрожал и прижимался к нему.

— Я, пожалуй, пойду, — вклинился было Гермес, но на него никто не обратил внимания и он поспешил удалится, предвкушая встречу с Афродитой.

—Так ты меня простил?

— Я не могу без тебя, — просто сказал Эрот. —Я тебя люблю. Эрос сильнее меня. — Он задумчиво погладил лицо Психея. — Что с тобой было? Ты похудел, осунулся… Зачем ты вообще к моей матери полез?

— Я хотел увидеть тебя, хотел попробовать вымолить прощение. А Афродита обещала, что если я буду ей верно служить, она даст мне с тобой встретится. Мне не жить без тебя, я люблю тебя больше жизни. — Он поцеловал ладонь Эрота и прижался к ней щекой.

— А просто позвать меня ты не догадался?

— Я думал, ты слишком зол на меня и не придешь на мой зов. А ты правда не злишься больше?

— Поначалу, да, злился сильно, но потом понял, что всему виной твоя наивность и доверчивость… Но, поспешим же скорее ко мне на Олимп, у нас есть в запасе немного времени.

— А твоя мать, — встрепенулся Психей.

Эрот широко ухмыльнулся и подмигнул:

— О, ей сейчас не до тебя, поверь.

Психей был еще очень слаб. Он закинул руки на шею Эрота, тот крепко обхватил его и взмыл ввысь в небо.

У Психея кружилась голова и он слабо замечал, как расступились облака и их взору открылись величественные и прекрасные дворцы Олимпа; как оры распахнули перед ними ажурные золотые ворота, и как Эрот внес его во дворец и передал в руки верных слуг. Психея сразу накормили-напоили досыта; нежные руки выкупали и умастили тело, и уложили на шелковую постель, отдыхать. Психей сам не заметил, как заснул, а когда проснулся — рядом уже сидел Эрот и нежно гладил его по голове. Заметив, что Психей проснулся, он пробормотал: «Ну наконец-то!», и сразу же полез к нему с поцелуями на ложе. Психей заметил, что Эрот был уже очень возбужден. Он опять уменьшился до размеров смертного и казался уже не таким огромным. Психей успокоился, хотя легкое разочарование всё же ощутил.