========== Пролог ==========
Прекраснейшая из богинь золотого Олимпа, вечно юная улыбколюбивая Афродита пребывала в несвойственном ей отвратительном настроении. Все тело, казалось, звенело от напряжения, а нежные руки и веселое щебетанье харит, ей в купальне служащих, лишь усиливали этот зуд. Она еле терпела, пока они ее беломраморное тело благоухающими маслами умащивали и в тончайшие златотканые одежды одевали, и, наконец, со вздохом облегчения отпустила их.
— Идите, — велела прислужницам богиня, — я сама прической займусь.
Афродита присела перед бронзовым отполированным зеркалом и стала расчесывать водопад волос, любуясь золотым великолепием, переливающимся на солнце. Но, увы, даже созерцание своей блистательной красоты не помогло ей прийти в хорошее расположение духа. Вот уже больше недели минуло, как она была с мужчиной, а это срок немыслимо долгий для богини любви! И то, последним, ее спальню посетившим, был хромоногий супруг — кузнец Гефест, так что этого можно было даже не считать.
Она закусила губу. Ее любимца — нежного прекрасного златокудрого Адониса — прибрала к своим жадным рукам Персефона, и теперь придется ждать долгих три месяца, прежде чем на земле наступит весна, и он снова вернется к ней из подземного царства мрачного Аида…
На Ареса она до сих пор сердилась и даже отлучила от своей постели в наказание — о, она прекрасно знала, кто на самом деле был тем вепрем с Идалийской горы, что её доверчивого Адониса заколол! Ей даже не нужно было ждать ответа на вопрос — достаточно было увидеть, как в этих жестких, серых глазах непреклонного убийцы появляется несвойственное им вороватое выражение… В тот день они страшно рассорились, и в конце-концов она велела Аресу пойти прочь и никогда, никогда не сметь переступать порога ее спальни!..
Хотя, вот в таком состоянии, как сейчас, Афродита уже, пожалуй, была готова его простить: все-таки не пристало богине любви проводить ночи одной, да и любовником Арес был самым лучшим: самым страстным, самым выносливым. Однако, вот незадача: где-то опять разразилась война, и Арес, радостно потрясая оружием и выкрикивая угрозы, поспешил заняться любимым делом – войной. И когда он соизволит вновь показаться на светлом Олимпе — одним мойрам известно.
Афродита отбросила в раздражении щетку, откинулась на спинку стула и начала, почти отчаявшись, перебирать в уме бывших любовников. Незаметно для себя, она погрузилась в воспоминания; от видений сладостных ночей ее окутала томная нега, рука потянулась к набухшему лону и она уже стала уплывать в блаженстве, как вдруг настойчиво повторяющийся призыв выдернул ее из грез. Она попробовала было не обратить внимания, но голос был упорен и на удивление зануден. Блаженное состояние упорхнуло прочь, как бабочка с цветка, и Афродите ничего не оставалось, как протянуть руку за зеркалом и посмотреть, кому же так понадобилась ее помощь.
Зеркало отразило один из храмов богини, где перед алтарем из розового гранита на коленях стояла совсем юная светловолосая девушка. Ее лицо некрасиво покраснело и опухло от потока непрекращающихся слез; она протягивала руки вперед, била в грудь кулаком и что-то говорила. На алтаре клубились дурманящие благовония и лежали многочисленные дары: золотые украшения, гирлянды пестрых цветов и сладости. Богиня решила уважить просьбу молящей. Она закрыла глаза и перетекла в свое святилище. Воздух едва слышно зазвенел и наполнился нежным благоуханием роз, но девушка продолжала причитать, ничего не заметив:
— О Афродита, рожденная в пене бурлящей! О прекраснейшая из богинь! Взываю к тебе, снизойди! Услышь молитву священную несчастной влюбленной! О Афродита, о златая…
— Да-да, я всё это знаю, — немного раздраженно прошелестели лепестки роз на алтаре. — Что хочешь ты от меня, смертная? Отчего зовешь так настойчиво?
Девушка, вздрогнув, в первый момент осеклась и застыла, однако быстро пришла в себя и затараторила:
— Справедливости прошу, о лучезарная! Брат мой старший, Психей, сводит с ума честных благонравных мужей. Красуется перед ними, раздразнивает, заманивает в свои сети. Заставляет превозносить на все лады свою красоту! Говорит, что… о, я даже боюсь это произнести… но в своем безрассудстве смеет считать он себя равным тебе, о прекраснейшая из всех живших и живущих! — она, казалось, сама испугалась своих слов и бухнулась головой об пол.
Нахмурилась богиня: неслыханное оскорбление нанес ей этот Психей. Если правду говорит девушка, то страшное наказание ждет его.
— Положи руки на алтарь, — прозвучало откуда-то сверху.
Девушка повиновалась. Заглянула богиня ей в сердце и прочла в нем горькую обиду и жгучую ревность. Увидела заброшенную, нелюбимую невесту, жених которой открыто предпочел ее брату. Увидела Афродита и черную зависть к красоте этого Психея — да, нельзя не признать, смертный был довольно красив. Услышала, словно наяву, крамольные речи жениха этой несчастной, а также многих других мужей, восхваляющих на все лады прелести смертного. Сам мальчишка, насколько она могла судить, в таком поклонении замешан не был и даже наоборот, всячески увещевал воздыхателей и просил не смеяться над ним и не сравнивать его смертную внешность с совершенством красоты богов золотого Олимпа…
Но всё же стало Афродите жаль девушку. Фыркнув про себя: «Ох, уж эти мужчины, что боги, что смертные!», она решила, что проучить этого Психея всё равно не помешает:
— Твоя просьба услышана, смертная! Я позабочусь обо всем, можешь возвращаться к себе.
***
Вернувшись в сияющие золотые чертоги, Афродита призвала своего сына, Эрота легкокрылого. И залюбовалась, глядя на прекрасное, почти зеркальное свое отражение — вот единственный мужчина, который никогда не приносил и не принесет ей огорчений!
— Эрот, дитя мое! — протянула Афродита. — Тяжко оскорбил твою мать смертный Психей. Он посмел сравнивать свою презренную внешность с моей. Это, конечно же, полная чушь, — тут она бросила быстрый взгляд в зеркало, чтобы убедиться, что, да, конечно же, чушь, — но так просто оставить это нельзя. Накажи его в назидание прочим. Внуши ему безответную любовь к самому презренному, самому отвратительному из всех существующих на земле и возвращайся назад.
Весело рассмеявшись, Эрот, легко поцеловал в губы сомлевшую от ласки любимчика мать, закинул на плечо колчан, полный золоченых стрел с голубиным и совиными опереньем — одни внушающие любовь, а другие ее убивающие — и, предчувствуя забаву, устремился вниз на землю.
========== 1. Ревность ==========
В стародавние времена, когда мир еще был юн и свеж, как роса выпавшая на рассвете, на берегу ласкового синего моря жил царь Митрaдил. И было у него двое детей: старший сын Психей и дочь Теломена. Дружно жили брат с сестрой, нежная привязанность связывала их. И всё было хорошо, пока Психей вдруг не расцвел и не превратился в прелестного юношу, красотой которому не было равных на всем белом свете. Строен, как кипарис, гибок и изящен, словно виноградная лоза, стал Психей. Медью блестели на солнце локоны длинные, черными звездами мерцали глаза под стрелами ресниц.
По всей земле пошла слава о красе царского сына, многие стремились попасть ко двору Митрадила лишь для того чтобы взглянуть на прекрасного юношу. Хороша была и его сестра, Теломена, но, находясь рядом с Психеем, проигрывала ему, как свет лучины проигрывает свету Солнца.
Тем временем Теломена вошла в брачный возраст, и один за другим стали свататься женихи к царю Митрадилу. Долго выбирал царь, пока не остановил свой выбор на Элоиле из славного рода Кадмеонов – не мальчике безбородом, но муже, покрывшем себя боевой славой. Понравился Элоил и Теломене: красив и статен оказался ее жених, могуч и крепок, словно дуб зеленый.
Помолвку, как водится, отпраздновали пиром. Психею было дозволено принять участие в праздновании, в первый раз как равному среди мужчин. В честь торжества его волосы убрали в узел и обсыпали золотым порошком, но несколько медных локонов выпустили на пурпурный плащ, сколотый на плече золотой фибулой с изображением бабочки[1] – подарком отца на шестнадцатилетие. Психей стрался держаться степенно – ведь мужчина уже, а не мальчик, — но внутри аж подскакивал от нетерпения. Его радостное возбуждение всё равно вырывалось наружу, зажигая ярким светом глаза и улыбку, и все присутствующие в зале не могли удержаться и не улыбнуться, глядя на такое красивое и милое юношеское лицо.
