– Куда едем? – спросил таксист, повернув ключ, запуская двигатель.

– Туда, откуда взял – на Савеловский. Загружаться будем, – пояснил.

На вокзале сообщил ребятам:

– Быстро грузимся. Старое место прикрыто временно. Поедем к новому покупателю или может сами справитесь, без меня?

– Что случилось? – обеспокоился Леднев.

– Нет уж. Поедем с нами. У тебя лучше получится разговаривать и торговаться, – предложил Стас.

– Вот вам за предыдущую партию, – достал пачку двадцатипятирублевок, не считая отделил часть и большую протянул Стасу. – Думаю, так будет справедливо, – заявил опешившим ребятам.

– Здорово! – прокомментировал Ухналь. – А то наши недовольны той ценой, – пояснил.

– Еще неизвестно, сколько за эту партию получим? – в сомнении пробормотал я.

До нового адреса пришлось далеко ехать в сторону Домодедово. Не доезжая, свернули на неприметную асфальтированную дорогу и проехав лесной массив выехали к дачному поселку. За высокими заборами среди деревьев – сосен, елей, берез располагались жилые строения. Как этот поселок разительно отличался от родительского садово-дачного кооператива без заборов с домиками-курятниками, построенными своими руками из того, что нашли хозяева, одноэтажными и выстроенными, как по линейке? Центральная улица этого поселка была также асфальтирована. На входе стоял домик администрации или охраны и шлагбаум, который был поднят.

Остановившись у нужного адреса, вышли из машины.

– Не знаю, что нас ждет, но предлагаю не вмешиваться в беседу и даже эмоций не проявлять, – предупредил я всех. – Если есть пожелания или предложения, говорите сейчас, – предложил, но все промолчали.

Осмотревшись, рядом с массивными воротами заметил калитку со звонком и коробочкой домофона.

Что и кто меня ждет за этим забором? – подумал и нажал кнопку.

– Кто? – искаженный плохим динамиком или микрофоном каркнул мужской голос.

– От Никонова, – ответил я в коробочку.

– Сколько вас? – поинтересовались.

Видеокамеру надо ставить, если боитесь, – со раздражением подумал. Денег хватит, наверняка, но подобных девайсов вроде нет в это время даже для подпольных миллионеров.

– Четверо, – сообщил я.

– Заходи один, – скомандовал голос и щелкнул замок калитки.

Взглянув на ребят, вошел в калитку и огляделся. От калитки через просторный двор вела пешеходная дорожка к деревянному двухэтажному особнячку с балкончиком, башенками и мезонином. Сама дорожка и автомобильная площадка слева от ворот выложена плиткой. Все пространство до дома занимал травяной газон, припорошенный снегом, голыми плодовыми деревьями и цветочными клумбами с многолетними цветами.

Красиво живут, богато, – отметил мысленно, – но куда идти?

Из-за дома появился согнутый временем старичок с метлой, одетый в фуфайку и в валенки с калошами. На голове у него была несуразная шапка. Это чудо направилось ко мне, шаркая ногами.

Хозяин или дворник? – удивился появившемуся персонажу.

– С чем пожаловал, мил-человек? – тонким тенорком спросил меня дедок, слегка улыбаясь.

– Я от Никонова, – повторил.

– А чего Женька сам не берет, а направляет ко мне? – остро взглянул из-под кустистых бровей он и вновь превратился в безобидного старичка.

– Понятия не имею, – ответил я, пожав плечами.

Мне не хотелось откровенничать с неизвестным, притворяющимся немощным стариком. В развороте фуфайки заметил ворот глаженной чистой рубахи, а старческая немощь была слишком нарочитой. Голос в динамике был искажен, но не был старческим, если он не умело искажал его.

– Много привез? – опять остро взглянул старик.

Натуру не спрячешь, – мелькнула мысль, а ответил я коротко:

– Много.

– Пусть занесут в беседку, – ткнул хозяин метлой в сторону, откуда пришел, – и уходят. Да скажи, чтобы газоны не топтали.

В голосе послышались командные нотки.

Хрен тебе! Пора зубы показать, – решил я.

– Ребята занимались организацией сбора товара и заинтересованы в результатах нашей беседы, – пояснил миролюбиво. – Вам опасаться нечего.

Некоторое время старик посверлил меня взглядом и, махнув рукой пошаркал обратно чего-то бормоча.

Я повернулся к калитке, которая оказалась вновь закрыта и заперта. Даже не слышал! – мысленно удивился.

– Заносим! – предложил ребятам. – По траве не ходить, деревья не ломать и цветы не нюхать! – добавил громко, чтобы услышал хозяин и понял, что не держу себя в руках – раздражаюсь по пустякам. Соберись! – приказал себе.

Взял пару свертков и первым пошел за дом, показывая, что у нас равноправие.

Хозяин остановился в дверях застекленной просторной беседки и внимательно оглядывал каждого, проходившего мимо. Закрыл дверь за последним и прошел к столу. Внутри было тепло от кирпичной печки, камина или мангала, стоящего у стены. Удобно принимать гостей, которых нежелательно вести в дом и уютно. Я оглядел помещение и печь с тлеющими углями в открытой нише.

– Показывайте, что привезли, – сварливым голосом распорядился хозяин.

Я взял один сверток и начал распаковывать.

– Все показывайте. Вон, вдоль стены ставьте, – недовольно распорядился тот.

Когда все иконы стояли на полу, прислоненные к стене, старик медленно пошел вдоль них, рассматривая. Потом наклонился к одной, поднес к глазам, рассмотрел обратную сторону и вгляделся в изображение через лупу, неожиданно оказавшуюся в руке. Повернулся к нам, оглядел, задержав взгляд на мне и снова отвернулся к иконе. Отложил ее на стол и пошел дальше вдоль ряда. Так он отобрал двенадцать икон.

– Сколько вам платил Никонов? – спросил антиквар, вновь оглядев всех и уставился на меня.

Теперь он не пытался изображать немощь.

– Он брал почти все, за исключением совсем негодных или явного новодела, – ответил я, не собираясь называть цену и намекая на оставшуюся часть.

Недовольно посверлив меня взглядом, старик вернулся к иконам, походил вдоль них и отобрал еще семь штук.

– Все! Остальные не возьму. У меня нет таких возможностей, как у Никонова, – буркнул. – А за эти…, – помолчал, – дам две тысячи, – положил руку на стопку отобранных досок.

Я задумался. Старик платит больше, чем Соломоныч за отобранное, но явно есть возможность для торговли, хотя в этом нет моего интереса, но для ребят…. Подошел к столу и взял верхнюю икону и посмотрел обратную сторону. Икона была от деревенских ребят, так как на обратной стороне не было бумажки с метками пацана, добывшего икону.

– За эту сколько даете?

Хозяин, взял икону у меня, осмотрел и ответил:

– Семьдесят.

– За эту? …

– По-моему, вы слишком занижаете цену, – начал я торг, когда все отобранные дедом иконы кончились. – Моя цена – три тысячи сто пятьдесят.

Мы начали торговаться. Куда девался старичок – божий одуванчик? Мой край был две тысячи триста рублей, то есть столько, сколько мы могли получить от Соломоныча за всю партию икон, но выторговал больше – две тысячи семьсот пятьдесят.

При расчете я заметил, как у хозяина на миг радостно сверкнули глаза. Обманул жучара! Но и ребята должны быть довольны – получили больше, чем могли увезти от прижимистого Соломоныча, а заодно часть икон осталась у них.

– Когда вас, ребята ждать в следующий раз? – перед нами стоял добрый гостеприимный дедушка.

Хотелось протереть глаза – тот ли это человек? Сдержав улыбку, повернулся к Стасу, напряженно глядевшему на меня, потом взглянул на Юрку и ответил:

– Сразу после Нового года.

– Приезжайте, приезжайте. Ждать буду, – излучал хозяин радушие.

По-видимому, сильно нагрел нас. Настолько он был доволен лохами, то есть нами. Но что взять с нас, провинциалов? Мы привыкли радоваться червонцу, в отличие от подобных столичных перекупщиков, спекулирующих на искусстве, человеческих слабостях, будь то иконы, картины или песни и ворочающих суммами с несколькими нолями. Подпольные советские миллионеры. Не удивлюсь уже если у Соломоныча или Аркадьевича окажутся подобные дачи, годные для проживания зимой с внутренней охраной.