– Я знаю. Приблизительно. Здесь недалеко на Вознесенском проспекте, – тихим голосом сообщил травмированный. – Только, чего мне говорить? Упал? Ведь видно, что избит, – засомневался.

– Сегодня менты так задерганы, что даже если с ножевым ранением поступишь и сообщишь, что сам на нож напоролся, они только обрадуются – разбираться не надо. Сегодня все травмпункты и больницы переполнены такими потерпевшими, – успокоил я его.

Доставив Андрея в приемное отделение какой-то больницы, медленно пошли с Ольгой в сторону Лиговки, где она жила и вспоминая о выпускном. Болела голень правой ноги и ступня в подъеме. По-видимому, сильно кому-то зарядил в драке и потянул связки. Саднили многочисленные ушибы и ссадины.

– Может такси попробуем поймать? – предложил спутнице, так как меня совсем не привлекало таскаться пешком по ночному Питеру.

– Мне недалеко, – ответила Ольга.

– Пойдем, тогда посидим, – кивнул на тенистый скверик со скамейками.

– У тебя что-то болит? – догадалась она встревоженно.

– Нет, терпимо, – ответил, не признаваясь в болезненных ушибах. – Просто посидеть хочется и передохнуть.

– Пойдем, – с готовностью свернула к лавочкам девчонка.

Чего надо от меня этой девчонке? – задумался, пристраивая зад и вытянув пострадавшую ногу. Преследует взглядом, пошла за нами от Дворцовой площади одна, теперь со мной возится. Влюбилась? Покосился на круглые коленочки, выглядывающие из-под обреза юбки и вспомнил о возникшем желании во время танца.

– Тебе не холодно? – заботливо поинтересовался, обнял за плечи и притянул к себе. – Извини, куртку бы накинул, но она грязная и мокрая, – пояснил свои действия.

Ольга ничего не сказала, а доверчиво прислонилась телом, но внимательно посмотрела на меня. Увидев рядом привлекательные пухлые губки, непроизвольно потянулся к ним…. Как там Наташка? – мелькнула на периферии сознания мысль и растворилась. Мы с упоением целовались. Ольгины губы оказались мягкие и теплые. Такие всегда хочется целовать, что я и делал. Вначале она неумело и нерешительно отвечала, а потом втянулась и даже закинула руку на плечо. Тут уж я дал волю рукам и залез под кофту, нащупывая круглые и твердые холмики грудей. Или это были чашечки лифчика?

Девчонка сначала вздрогнула от моего прикосновения, замерла, попыталась отстраниться и даже потянулась, чтобы убрать мою руку, но помедлив, вновь закинула свою руку мне на плечо, предоставив свое тело в мое распоряжение.

Разрешила! – догадался и обрадовался. Интересно, где будет тот предел, за который меня не пустит? – подумал с азартом и начал уже шарить по всему девичьему телу. Левую руку, обнимая ее за шею сунул в вырез блузки и забрался пальцами под лифчик, добравшись до голой грудки, а правой погладил коленочки и сунул руку между ног, но продвинуться в заветную глубину не смог – мешала тесная юбка, обтягивающая полные бедра.

Ольга дергалась на каждое мое новое движение, замирала, прислушиваясь к себе, а потом продолжала с упоением целоваться.

Неужели получится? – я уже обрадовался. Однако, когда залез рукой под пояс юбки и скользнул за резинку трусиков, уже нащупав волосики лобка, то она отстранилась, вздохнула и решительно вынула мою шаловливую ручонку из своих трусов.

– Не надо Сережа, – мягко попросила. – У меня никогда еще не было так с мальчиком, – с трудом призналась. – Ты и так…. Никогда и никто меня так не трогал. Надо подождать…. Не сейчас…. Не обижайся, пожалуйста.

И вспомнив про вторую мою руку на груди, пошевелила плечами, освобождаясь от объятия.

Член уже давно рвался из штанов, и я уже чувствовал нарастающую боль от неудовлетворенного возбуждения. Утром точно буду «звенеть» яйцами. А может…?

– Оля, ты знаешь, что мужчина, не достигнув оргазма от долгой эрекции мучается болями, – посмотрел на смущенную девушку. – Не поможешь мне разрядиться?

– Как? – удивленно и испуганно подняла глаза она.

Я достал из штанов возбужденный член, взял ее руку и сжал девичью ладонь на стволе. Осознав, что происходит, она ойкнула и испуганно отдернула руку.

– Дурак! – воскликнула.

Да, сложный случай! Самой же нравится, когда ее глажу, но настолько закомплексована и безграмотна сексуально! Я заметил, что во время ласк она возбуждается и дыхание учащается.

– Извини, – произнесла Ольга спустя некоторое время, глядя в сторону. – Я так сразу не могу. У тебя, наверное, было много женщин? – предположила. – Мне надо время, чтобы все осознать.

– Это ты меня извини, совсем голову потерял, – признался я, приводя одежду в порядок и ругая себя.

Уже сегодня планировал вечером уехать домой, а там Гулька. С ней же первого июля приедем сюда подавать документы и будем вместе. Зачем мне Ольга? Хорошая девочка, мамина дочка, наверное, зачем ей голову морочить? Пусть живет своей жизнью, но без меня.

– Извини, – повторил. – Наверное идти по домам надо?

– Ты обиделся? – вздохнула она и пристально вгляделась в мое лицо.

– На что? – удивился я. – Нет. Ты все правильно сделала, – признался. – Это я голову потерял.

Если бы я этого большого ребенка сейчас трахнул, то как бы чувствовал себя потом? Подлецом, использовавшим ее влюбленность. Ведь ясно, что у нас нет и не может быть совместного будущего, а она, вероятно, стала бы ждать от меня продолжения отношений.

Хромал домой, вспоминая слабый запах духов и молодого девичьего тела, тепло и гладкость Ольгиной кожи, мягкость губ. Сволочь я испорченная! – отругал себя, но мысли все равно упрямо возвращались к этой встрече.

Вернувшись под утро домой, был встречен тетей. Она без лишних слов погнала меня мыться в душ, забрала в стирку грязную одежду, а потом смазала все ссадины. Немного попричитала над новыми брюками, рассеченной в очередной раз бровью и отправила спать, но рано утром позвала к телефону.

– Сережа! Сережа, тебя к телефону. Наташа звонит, – еле растолкала меня.

Конечно, еле продрал глаза, ведь спал всего пару часов. Чего не спится этой неугомонной? – ругался про себя, натягивая спортивки. Потирая закрывающиеся глаза поплелся к телефону.

– Ты дома? Когда вернулся? – услышал взволнованный голос подружки.

– Часа три назад, – посмотрел на часы. – Чего спать не даешь? Случилось чего?

– Случилось. Сейчас к вам моя мама придет. Жди, – неожиданно всхлипнула.

– Что случилось? – повысил голос, встревожившись и сразу проснувшись, но в трубке услышал короткие гудки.

Что произошло? Чего ждать? Придет Роза Михайловна. Зачем? В недоумении посмотрел на тетю.

– Что-то произошло. Сейчас придет Роза Михайловна зачем-то, – пояснил встревоженной родственнице и отправился в туалет.

Наташкину маму встретил уже умытый и одетый, только с распухшей рожей.

– Ты что наделал, засранец? – сразу с порога она накинулась на меня. – Как ты мог? Воспользовался девичьей влюбленностью, подлец. Ей же учиться надо, вставать на ноги, а если беременность? Химией травить девчонку? Или аборт делать? Что ты наделал подлец? Ты думал о чем-нибудь кроме своей похоти? Сволочь! Как ей дальше жить? Наверняка жениться не захочешь! Я тебя засужу, если дочкино здоровье пострадает. Так и знай. Явился сюда из своего Мухосранска! Задурил девчонке голову и воспользовался гаденыш.

– А вы тоже хороши! – перевела взгляд на застывшую от изумления тетю. – Разумный, порядочный…, передразнила. – А у него одно на уме.

– Что случилось? – наконец-то прорвался я в монолог разгневанной матери. – Мы с Наташкой расстались в одиннадцать на Дворцовой и больше ее не видел, – попытался оправдаться. – Она оставалась с девчонками.

– Замолчи немедленно. Ты сейчас все что угодно сказать можешь. В суде будешь оправдываться, подлец. Воспитают же таких…, – никакие доводы разгневанную женщину не могли успокоить.

– Что случилось, Роза Михайловна? – пришла мне на помощь тетя.

– Случилось, вот…, – Наташкина мама неожиданно всхлипнула.