Литмир - Электронная Библиотека

*

К лагерю подъехали минут через десять. Под тентом за длинным алюминиевым столом расположились студенты и преподаватели известной археологической школы. Несмотря на усталость, многие из них живо обменивались шутками, развлекались заумными беседами, но никто не говорил о деле. Не очень хотелось после трёх с половиной месяцев полевых работ и ввиду скорого ужина. Ждали только их, начальника экспедиции и организатора проекта. Вообще, они подбирали на месте районы тщательного исследования и составляли первые отзывы по добытому материалу. Уезжали из лагеря первыми, возвращались последними. Не всегда одни, но частенько. Люди втихаря посмеивались: дело не только в специфике обязанностей. Эта странная парочка (он же вдвое старше!) слишком часто и дотемна гуляла по степи, ездила к морю. При этом жили в отдельном вагончике. В Питере, как было достоверно известно, их объединяла не только наука, а кое-кто утверждал, что они расписаны уже не первый год, и недавно купили квартиру на Мойке.

Стемнело. Зажгли гирлянду. Но никого не было видно, только в поварском вагончике всё ещё постукивала армейская алюминиевая посуда, да у кого-то шипел радиоприёмник. Устали все: быстро отчитались у руководителей, заполнили ежедневники, и – отбой. Назавтра опять в августовскую жару, в степь, где нет и кустика с приличной тенью.

– Иосиф, – вполне серьёзно продолжила Елизавета. – Мне интересны твои дальнейшие планы. Я, конечно, не верю во все твои вечные фантазии, но мне они интересны. Что-нибудь получится, как всегда. Но ведь ничего нет, кроме мнения нескольких фанатиков. Для того, чтобы первый генетик сделал первый соскоб нужны веские материальные причины. Учёный совет разрешит тебе рассматривать кусок глины под микроскопом, но это всё. Понимаешь?

– У тебя есть план? Есть возможность зафиксировать пока ещё возмущённую среду? Мне предложат отдать предмет за границу, – я знаю, как это сделать. И вот над этим думаю. Честно сказать, я на многое готов – на то есть причины: в этих местах прятались последние члены Ордена храмовников, здесь всегда случалось что-нибудь удивительное. Я сейчас припоминаю кое-что относительно действий Рима и последних рыцарей, когда кыпчаки выгоняли их в Европу. Это не шутки, Лизавета. Кажется, это тот самый единственный шанс. Эх, я не говорил тебе… мне кажется, я понял надпись на горшке. Бессмыслица, правда.

– Надпись? И ты молчал?

– Да ты сама видела полустертые треугольники и квадраты. Васильев даже читал их тебе, только перевести не смог.

– И что это было?

– Арамейский, ничего необычного. Только не спрашивай перевод – я ещё не сошел с ума. Тогда не сказал, и сейчас не скажу – велика и печальна тайна сия есть.

Елизавета сгорбилась над небольшим столом, монитор ноутбука давно погас, и лицо её наполовину скрывалось в тени плафона настольной лампы. Тем чётче выделялись сжатые маленькие губы, проступили морщинки вокруг рта. Она не была интересна как женщина, но железный характер и ясный логический ум всегда заставляли считаться с ней. Как-то по особому на неё засматривались люди обоих полов, ну и третьего, если он всё же есть.

– Да, мне всё это интересно. Более того, согласна бесплатно трудиться на тяжкой ниве раба твоего. Ты изящно ушёл от другой темы. Через месяц мы закрываем сезон. Предстоит тяжёлый разговор с Ольгой. Что мы вообще собираемся делать?

Захар Алексеевич сидел в трусах на самодельных нарах, вывернув поджатые бедрами пятки. Легко поднял с пола рюкзак, достал пачку сигарет, бросил её обратно.

– А что мы собираемся делать? – разочарованно переспросил он, как ребёнок, которого шлёпнули по руке, когда он потянулся к любимой игрушке.

– Послушай. У меня есть почти взрослый сын. У тебя нет не только сына, у тебя внучатого племянника не завалялось. А, может, я не знаю? – криво усмехнулась Изотова, но тут же жёстко добавила: – Из меня небольшая любительница рожать, воспитывать потом, да и все эти бабьи глупости. Отвечай, тебе нужен сын, наследник? Меня ты и так устраиваешь, но нельзя же быть таким наивным, прости господи, инфантильным таким. У мужика должен быть сын – ты можешь себе это позволить и при этом не думать о бессонных ночах и пелёнках. Или ты уже не хочешь? – Елизавета не то, чтобы сдалась в своём рвении навязать профессору наследника, но как-то поникла, смолкла.

– Лиз, хочу, ну, успокойся. Сто грамм налить?

– Алкаш. Какие сто грамм…

– Да где мы четвертую суррогатную мамашу возьмем? Уже весь город знает, – не особо печалясь, скривил губы профессор.

– Вот об этом и думай. А то у него там на предмет сына божьего сход состоялся, – упершись подбородком в кулак, отрезала женщина сквозь сжатые зубы.

– Собор.

Елизавета Петровна поднялась, глядя в стол, задумчиво и покаянно заговорила:

– Вот-вот, собор. Может, креститься тебе? Нехристь столичная. Меня бабки в церковь быстро снесли – тут у них развлечений мало. А что толку? Вот и тебе родить не могу. Не могу – и всё тут, убей, как вспомню…

Захар глупо захихикал, достал таки сигарету, пошёл на крыльцо.

*

Буквально на следующий день после возвращения в Петербург Захар Алексеевич и Елизавета Петровна побывали в деревне у незадачливой мамаши. Это была симпатичная смышленая девушка, когда-то предложенная им клиникой экстракорпорального оплодотворения «Мой малыш». Среди прочих она выделялась покладистым характером, яркими зелеными глазами и крючковатым носом, что тут же подметила Елизавета, потому что у неё самой был нос Бабы Яги, а от изумрудных глаз профессора, имевшихся на лице искусственной мамы, она просто теряла голову. Ольга тут же согласилась переехать из пригорода в квартиру заказчиков, справедливо заподозрив, что там за ней будет установлен явный и тайный пригляд. Действительно, в помощь ей тут же предоставили няню, медсестру, роскошную спальню, шикарную столовую с кинотеатром и пластиковую карту, привязанную к десятку очень неплохих интернет-магазинам. И только одно условие: учитывая, что каким-то невероятным образом две предыдущие фальшивые мамы не довели дело до нормального разрешения родами (одна отравилась грибами, вторая банально ударилась в загул), Ольге предстояло развлекаться, не выходя из квартиры.

Условие было грубейшим образом нарушено, но «мама» выклянчила миллион рублей на лечение и тут же вместе с супругами отправилась в клинику «Мой малыш» по поводу дальнейшего сотрудничества. А бездетная пара решила в очередной раз показать своё маниакальное упорство в достижении однажды поставленной цели. Естественно, раздосадованное руководство фирмы пошло навстречу и даже предложило какие-то бонусы и скидки. Но уже на следующий день будущие родители получили некие документы и видео от частного детектива, после просмотра которых они не только расторгли контракт со своей клиникой, но не стали пока обращаться ни в какую другую. Вопрос повис в воздухе, но от решения его не отказались.

А пока отвлеклись на тьмутараканские изыскания. Материал за три с половиной месяца собрали приличный, оставалось бегать по лабораториям, совещаться с коллегами, внедряться в пределы герметических наук: от алхимии к нумерологии, от астрологии к теургии. Все больше фактов указывали на то, что, действительно, некая крымская колония в докняжеский период имела тесные византийские и римские связи. Кое-какие находки прямо говорили, что эллины и славяне появились здесь одновременно, что уже подводило к сложному для осознания выводу: христианство могло прийти сюда из Палестины ещё до того, как оно перекинулось в Рим. Локация осваивалась и «окультуривалась» одновременно с Каппадокией, Антиохией, Фракией.

О чаше профессор не забывал ни на минуту. Уже через месяц у него была официальная карта на артефакт по составу, символам и знакам, совершенно выбивавшимся из логики исторических познаний и религиозных учений, так что публиковать её, как научный факт, никто бы не озаботился. Меньше всего этого хотел и сам Захар Алексеевич. Но дело не застопорилось, оставалась небольшая лазейка, чтобы ухватиться за тему и раскрутить её до конца. В отчётах биохимической лаборатории содержалось весьма загадочное заключение относительно состава плёнки на внутренней стенке сосуда. Профессор из личных бесед выяснил, что идеальную формулу вещества аналогичного свойства смогли составить только однажды и не очень давно. В лабораториях университета Экзестера, известного своим явным эзотерическим уклоном. Это была кровь человека, возможно, женщины.

8
{"b":"701830","o":1}