*
Денег на вольное житье студиозусу не хватало, и он устроился в местной администрации подрабатывать дворником. Служебная пятикомнатная квартира (расселенная коммуналка) выходила окнами во двор-колодец, так в Питере заведено. Там и был поставлен рекорд всех времён по количеству кляуз на одного жильца: на шум из нехорошей квартиры жилконтора получила 184 жалобы от соседей и 37 предписаний от участкового. Но как раз в то время Захар сдружился с молоденькой девушкой, техником-смотрителем той же конторы, приехавшей в этот город жизнь устраивать. Через полтора года слухи в деканат всё же просочились. Но учился Захар Крымский неплохо, только «зачётка» и спасла.
Конечно, в те годы студенты выпивали не меньше нынешних. Особенно после сессии, особенно занесённые на край света практиканты-археологи. Однажды во время практики в заполярье Захар с товарищами раскопали мамонтёнка, только что не живого, настолько хорошо сохранился. Мясо нефтяникам продали, выдав за говяжий спецпаёк, а вот со шкурой дело не прошло. Потому что местный чиновник высокого ранга (в лице шамана) лишился дара камлания после того, как на его глазах мамонт с оленьими рогами покрыл олениху. Из университета чуть не выгнали. Но учился Захар Крымский неплохо. «Зачетка» только и спасла.
Свою вторую жену (через месяц развелись) Захар обрёл всё там же, в служебной пятикомнатной квартире. После очередной вечеринки девушка не успела разводной мост перебежать и осталась ночевать. Оставалась она не одна, но тут казус вышел: ребята, которые тоже не успели мост перебежать, ради шутки предложили в «дурака» сыграть, кому с красавицей ложе делить в оставшиеся до рассвета часы. Захар проиграл, но девчонка всё равно с ним спать пошла. Это крепко зацепило юношу – очень уж романтично показалось.
Так, при соблюдении традиций студенчества всех времён, с полумифическим везением и обретёнными в результате неплохими знаниями, пробился Крымский к «госам», а потом и к диплому.
Часть 2. В поле
Конечно, после защиты диплома талантливого, предприимчивого и везучего студента оставили на кафедре. Тему для диссертации подбирали недолго. Сам Юрий Моисеевич Троянский сказал: «Фамилия у тебя знаковая. Вот и возьмешь тему «Крымское золото скифов». Командировки на юг, к морю? Знаю-знаю, согласен». После такой рекомендации имя участника самой перспективной научной программы никто не оспаривал.
Захар обладал завидной памятью и уже через неделю музейный этап был пройден. Три месяца он провёл в богатой библиотеке университета, где с удивлением обнаружил факт пребывания в Крыму разрозненных племён русов в период раннего средневековья. Потом получил доступ в мощнейшую локальную сеть. Здесь по какой-то причине особенно заинтересовался северо-восточным побережьем Крыма времён Боспорского царства. Полудикий конгломерат после убийства Скрибония на триста лет стал вассалом Римской империи. С IV века Боспор уже центр одной из епархий Византии, и культура местного населения развивалась под влиянием греческих традиций. Теперь город называется Керчь. Религия осталась та же. Но культуру придётся ещё откапывать, чтобы узнать, как племя русов, отпетых кочевников и дикарей, превратилось в киевское княжество Тьмутаракань.
Наконец, молодого учёного решили выпустить «в поле» для натурного ознакомления с материалом. Впереди ждала степь и чёрное небо палаточных городков. Большинство курганов в ареале обитания кочевников в Северном Причерноморье разграбили еще в XIX веке – кладоискатели не понимали, что само по себе скифское золото не отличается высокой стоимостью. «У него низкая проба, – говорил Троянский. – Эти древние украшения, конечно, в первую очередь представляют историческую ценность». Но ещё оставались нетронутые курганы, ещё больше их надеялись отыскать. Так и получилось. В группе Крымского оказалась студентка из местных, из крымчан. Когда Захар на третью ночь их близкого знакомства, уже собирался уходить в свой вагончик, она придержала закрай палатки.
– Захар, я хотела тебе одну вещь сказать. Погоди.
Молодой учёный уже имел богатый опыт, попытался ужом пролезть на выход. Но человек он был порядочный, опомнился, задержался.
– Говори, Тася.
В её огромных татарских глазах отразилась звезда.
– Ты что, Таська? Ну, нельзя же так. Сразу в слёзы…
– Не сразу, – девушка всхлипнула. – Это большая тайна. Бабушка, когда умирала, рассказала мне… ты первый, кому признаюсь.
– Ну? – Захар нежно лизнул невидимую влажную щеку.
Тася продолжала хныкать, искала губами его губы.
– Она сказала, что, когда у меня будет муж, я должна показать ему одно место. Волшебное. Только мужу, иначе много беды случится.
Оба помолчали. Захар уже знал, к чему все эти уловки, но продолжал гладить её спину. Соображал, ну, вот опять черти с ним замутили. Неужели таки по-простому нельзя. «Все они одинаковые. И всех жалко».
– Обещай, если покажу тебе место, то женишься на мне. Обещай.
– Проклятье, – тихое слово сорвалось непроизвольно, но студентка услышала, поняла по-своему.
– Нет, если передумаешь, просто не говори никому.
– Я ничего не думал, чтобы передумывать. Что там такое страшное?
– Курган распаханный. Давным-давно наши, когда случайно вскрыли его, нашли нетронутое захоронение. Потом присыпали, большой дом сверху поставили. Потом их угнали. Осталась одна бабушка. Никто не вернулся…
– Ничё себе. И ты мне это вот так.
– Как?
– Да неожиданно очень. И много там?
– Полно. По завещанию насчитали тогда двенадцать фигурок всадников, десятка полтора коней. Стрелы, стремена, посуда византийская.
Захар уже не сомневался – настоящий исследователь ради любви готов на всё.
– Но я же тебе не муж.
Она молчала. Такие женщины на самом деле способны хранить тайны. Но как теперь оценить доверие?
– Хорошо, – промычал Захар. – Давай завтра решим вопрос. Ты мне, конечно, очень нравишься, Таська, но я подумать хоть для приличия должен. Да и сама ты меня давно знаешь?
Захар почувствовал, как она разулыбалась, тряхнула гривой жёстких волос.
– Давно знаю. Я узнала тебя, как только на свет появилась. И вообще, Захар Лексеич, кто к тебе чаще других на консультации ходит? Кто тебя с каждым днём рождения поздравляет, с каждым Новым Годом?
Захар не выдержал, пожал её плечо и юркнул в черноту южной ночи.
Буквально на следующий день молодые археологи оказались в заброшенном селении неподалеку от Симферополя. В подвале полуразрушенного дома в свете аккумуляторной лампы Захар взял в руки свои первые бесценные древности: их не надо было очищать – стоило запустить ладони в серый тлен подземелья, вытащить тяжелый предмет, и сухой песок легко обнажал тусклый жёлтый металл очередной поделки. Стоя на коленях, Захар всматривался в знакомые формы скифского литья. Сомнений не оставалось. Если и жило на свете волшебство, он находился в его жилище.
– Я не знаю, что тебе сказать, Тася, – дрожащим хриплым голосом начал Захар. – Я даже не знаю, что с этим делать.
– Решай сам, – легко отозвалась девушка. Она тоже была одета в комбинезон и стояла рядом на коленях. Захару показалось, что в её глазах мелькнула хитринка. Но это показалось, только лукавство – она искала здесь другой клад.
Очень скоро развалины огородили полотнами, прибыли вооруженные сторожа, закипела работа. Делегации музеев и университетов следовали одна за другой, а имя успешного аспиранта с восторгом и завистью произносили во всех мировых научных заведениях. Это была сенсация, оглушительный успех, равный победам Шлимана.
Раскоп приносил щедрые дары. Все указывало на то, что захоронение было царским, а вокруг располагалась невидимая столица знаменитых кочевников. Столица Скифского царства, покорённого такими же дикими племенами готов. Именно этим и объяснялся тот факт, что большая часть артефактов открывалась только на месте курганов. У них не было даже деревянных строений. Но история народа, населявшего степи между Дунаем и Доном с VIII века до нашей эры до второй половины III века нашей эры медленно разворачивалась прямо на глазах самых обыкновенных современных молодых людей. Они поселились здесь же, в отдельном вагончике по молчаливому согласию университетского начальства. Целые дни проводили в образовавшемся карьере, ползали с кисточками, наблюдали за работой опытных мастеров. Мало кому приходилось испытать столько счастья, столько очарования и забытья, как им в эти святые дни. Но злое пророчество сбылось: дождей не было всё это время, в сухой земле даже корешки пересохли: одна из стен на краю невысокого котлована медленно сползла вниз, когда под ней работала Таська.
