Иногда летом он проводил тут целые рабочие дни, сидя с ноутом на скамейке. До офиса рукой подать, на встречу всегда можно подойти, а по клавишам тыкать гораздо приятнее здесь, у тихого пруда с деревьями. Удивительный район: самые приличные места – у психов и покойников. Анти-мир. А вот этот круглый пруд Бекет – настоящий анти-остров посреди асфальтового анти-океана.

Нет, город должен быть устроен совершенно иначе. Как Одесса или Севастополь. Ладно, пусть сверху будет деловой центр, с чёткой декартовой решеткой улиц и зданий. Это сознание города, тюрьма рационального. Но тут же рядом, за углом, должна быть лесенка в городское подсознание: заброшенные сады на склонах, тёмные аллеи дендрариев, обрывы и овраги, где торчат наружу пласты других эпох и бегают бродячие собаки. А в самом низу, когда прошёл через весь этот лабиринт – вдруг открывается море. Ни слов, ни времени, только спокойный шорох волн по гальке.

И даже если у города нет лестницы к морю, ты всё равно её ищешь. Наверное, это как с деревьями: древняя память, которая вечно толкает искать выход к воде. Даже вон у президента: то Сочи, то Крым. Надо предложить Паше запустить такой мемчик, фейковую новость про перенос столицы на юг.

Ну вот, мысли вернулись к работе. Стало быть, послеотпускной сплин отпускает. А все эти поиски верёвочной магии, приключение с Инной – просто последние приветы того сплина. Пора с ним завязывать. И Ольге надо позвонить…

– Давай сделаем рыбу, – сказал детский голос за спиной.

– Сначала кошачий глаз! – сказал другой голос.

Егор обернулся. Позади скамейки стояли девчонка и мальчишка, лет по шесть, похожие на космонавтов в своих цветных комбинезонах. На руках у девчонки натянута рамочкой верёвка, с двойным крестом посередине. Мальчишка подцепил верёвку пальцами там, где перекрещивалось, крутанул руками в стороны и вниз, и теперь верёвочная рамка оказалась у него на руках, но с другой фигурой.

– А мне можете показать? – спросил Егор.

Дети посмотрели на него с опаской.

– Маша, Дима, что вы там мешаете людям! Идите сюда! – От группы детей на площадке отделилась женщина в пуховом платке.

– Я хотел спросить, что это за игра, – обратился к ней Егор. – Хочу тоже научиться… дочке показать.

Женщина поглядела на него с таким же подозрением, как и дети.

– Посмотрите в Интернете. Называется cat's cradle, «кошачья колыбель».

– Спасибо!

Егор выхватил смартфон и открыл поисковик.

– Можете ещё по запросу «string figures», – добавила женщина, смягчившись. – На Youtube есть много роликов. Маша и Дима, пойдемте, пора в сад возвращаться.

Когда перед ним появились картинки с верёвками, он понял, что на маленьком экранчике не разглядеть деталей. Теперь точно пора в офис.

Фигура, похожая на тот самый «гарпун», нашлась на японском сайте. Правда, там она называлась «метлой». И как сделать из неё рыбу, в ролике не показывали. Потом он нашёл пару отдельных верёвочных рыб, австралийскую и индейскую. Обнаружилась даже «ловушка для рыбы» в коллекции фигур из Гайаны. Всё похоже, но не то.

Странная культура верёвочных игр оказалась гораздо разнообразнее, чем он ожидал. Видимо, когда-то на этом пальцевом языке говорили все побережья и острова Тихого океана. Егор добавил в поисковый запрос слово «hawaiian» и только начал просматривать скан гавайского этнографического исследования 1928 года, как прямо перед ним нарисовалась серая шерстяная юбка с верёвочным пояском. Вера подошла незаметно и стояла вплотную к его столу.

– Его-ор… – сказала она вкрадчиво. – Ты не очень занят?

Он поднял глаза, собираясь сказать, что очень. Но на лице у Веры была написана большая печалька. Ему даже показалось, что Вера похожа на какую-то известную певицу, такую же рыжую и печальную. Но он не смог вспомнить, какую.

– Что случилось?

– Там к Паше пришёл какой-то тип… кажется, из ФСБ. Спрашивает про аптеки. Паша очень нервничает, по-моему. Может, ты зайдешь к ним?

– Хорошо.

Он закрыл лишние окошки на мониторе.

Аптеки. Это было ещё в октябре. Знатная вышла хохма. Заказчик, здоровенный такой боров-армянин в кремовом костюме и розовом галстуке, похожем на раздавленный член коня, вальяжно развалился на диване в пашином кабинете – прямо хозяин жизни. Поэтому Егор не стал «мягко вводить в тему», как они планировали, а вместо этого рубанул с порога:

– А вы разве не идёте на митинг? На Сахарова, через полчаса уже!

Владелец сети аптек нахмурил и без того мохнатые брови.

– Я на такые мэропрыятия нэ хажу.

– Почему же? – невинно спросил Егор, прекрасно зная о его активной позиции в партии «Единая Россия». – Там собираются замечательные люди…

– Толька бальные там сабыраюца! – выпалил аптекарь.

– Правильно. Больные. Ваша целевая аудитория.

– Мы провели для вас небольшое исследование… – подключился Паша, выхватывая листок с таблицей. – В каких СМИ лучше всего работает реклама лекарственных препаратов. Угадайте, какая радиостанция на первом месте?

Надо отдать должное аптекарю, врубился он быстро:

– «Эхо Москвы»?

– Бинго! Вот мы и подумали… ну так, в порядке бреда… там на Сахарова всего одна из ваших аптек, и то не у места митинга, а дальше по проспекту. Но есть другие площадки в городе, где ваша аптека прямо на углу, или даже две аптеки с разных сторон. И если была бы возможность устраивать митинги оппозиции именно на таких площадках, число ваших покупателей заметно увеличилось бы. Мы называем эту концепцию «мопинг», как объединение митинга и шопинга.

Но эта идея так и осталась шуткой, насколько помнил Егор. Аптекарь купил у них лишь то самое исследование, а также размещение своей рекламы на «Эхе» и в парочке других СМИ для любителей свободы и лекарств. При чем тут ФСБ?

– Заходи, заходи! – Паша с видимым облегчением обернулся к человеку, сидящему напротив него в кресле. – Это Егор, наш научный консультант. А это Николай из… органов безопасности.

Эфэсбэшник выглядел как-то простовато. Похож на нашего вечно невыспавшегося сисадмина Жору, подумал Егор. Такая же белая рубашечка-поло, джинсы линялые. И стрижка почти что «под горшок». Вот так думаешь о человеке заранее чёрт знает что, насмотревшись фильмов – а он по жизни не сильно от тебя отличается. Тоже небось на рок-концерты ходил, пиво пил с друзьями, а теперь погряз в канцелярской работе, где надо целыми днями писать планы и отчёты.

– Я тут рассказывал Николаю, что наше предложение господину Асланбекову по поводу митингов в местах расположения его аптек было просто приколом. – Паша механически улыбался, словно конферансье в цирке. – Мы разместили его рекламу на нескольких сайтах, но больше никаких услуг не оказывали.

Николай перевёл сонный взгляд на Егора.

– Ваша идея с мопингом?

– Моя. Но…

Эфесбешник поднял руку.

– Знаю, знаю. Доктор Асланбеков решил попробовать без вас. К счастью, его дело быстро передали в наш отдел. Отличная идея, парни. Сейчас мои коллеги её прорабатывают. И не только с аптеками. А я решил зайти к вам посоветоваться. Есть другая задача, противоположная.

– В смысле? – не удержался Егор. – Не больных лечить, а здоровых мочить?

Николай посмотрел на него с какой-то вселенской печалью. Нет, не такой уж простак. Наверное, их специально обучают так непрезентабельно выглядеть, чтоб легче входить в доверие к публике. Егору представился подвал на Лубянке: слева пыточная, справа лаборатория со шпионскими гаджетами и оружием. А посередине – гардероб, где выдают рубашечки-поло и тёртые джинсы. И стрижку делают «под горшок». Но взгляд всё равно жёсткий.

– Мы как раз беспокоимся о здоровье города, – сказал Николай. – В Думе сейчас обсуждают новый законопроект касательно выгула собак. Будут значительно повышены штрафы за отсутствие намордника, а также за испражнения в публичных местах. Оппозиционные политики решили воспользоваться недовольством собачников. И созывают их на митинг. В следующее воскресенье, на Пушкинской. Вместе с собаками. Не исключены целевые провокации. Проще говоря, они собираются засрать центр города. Я знаю, вы специализируетесь на создании полезных сообществ… а тут надо наоборот. Мирно разобщить деструктивную толпу. Мы могли бы просто запретить митинг или объявить о переносе в другое место. Но прошлый опыт показывает, что это не лучшее решение. Есть другие идеи?