Билли склонил свою голову чуть ниже, касаясь лбом макушки Мэйфилд. Сладкая, какая же она сладкая. При этом в сладости нет той приторности, которая должна быть присуща. Но Харгроув вообще не любит сладкое, терпеть его не может. Совершенно ни в каком виде. Да, несомненно.

Тогда какого чёрта рот наполняется слюной? Прямо сейчас. А в животе, внизу живота что-то очень приятно щекочет изнутри. И чешется.

Один раз. Она даже не проснётся. Всегда крепко спит. Сова. Рыжая, пернатая, тёплая сова.

Большие голубые глаза с длинными светлыми ресницами начали внимательно рассматривать девчонку с рыжими волосами. Руки у неё такие хрупкие, даже слишком, кожа белая-белая на них. И тонкая. На левой — от предплечья до запястья виднеется голубовато-зелёная вена, словно корень древа. Билли не сдерживается и указательным пальцем касается этой детали, проводит вдоль сверху вниз. Мягко.

За время сна рыжая засранка крутилась как юла, и, естественно, тот плед, который укрывал их обоих, давным-давно валялся на полу.

Её голая нога так по-детски лежит на его бедре, невинно обнимая, приклеивая к себе. Правда, мысли приходящие в голову Билли от этой картины в данный момент далеки от невинных. Очень.

Футболка и трусы — вот спальный комплект Мэйфилд. А, ну за одно, данную одежду можно назвать «пыточная Харгроува». Поразительно, но почему-то Билли никогда не испытывал такого наваждения от таких вещей.

Харгроув, солнышко, иди, найди под своей кроватью старые порно-журналы. В них изображены высокие девушки в кружевном белье. Подрочи, что ли......

Блять, какого хуя ты готов сейчас душу продать самому дьяволу, лишь бы прикоснуться к этим грёбаным хлопковым белым трусам?! Иметь право дотронуться до них, чтобы что? Снять, не так ли?

Ты никогда не будешь иметь на это право. Никогда, ясно? Давай, давись слюной, мычи, рычи, дрочи до жёстких мозолей на руках, а потом груби всем окружающим, бей этих отбросов в подвальном зале, кулаки же чешутся от накопительного напряжения, правда? Короче, делай, что хочешь из этого любимого списка, но ты всё равно никогда не получишь права… блять даже поцеловать её. Потому что она твоя. Но сестра.

Сука, кто?! Кто придумал эти блядские правила?!!! Мы ведь даже не кузены друг другу. За что?!

За всё хорошее, Харгроув. Просто смирись с этим. И вообще, засунь эту ёбаную любовь куда подальше. Дождись в конце-концов её совершеннолетия. Макс исполнится восемнадцать, она пошлёт тебя нахуй и со всеми вещами съебёт в закат. Потому что жить с тобой, дорогой Билли, сможет только мёртвый или такой же псих. Возможно, лет через семь-восемь ты получишь приглашение на её свадьбу с каким-нибудь придурком, у которого есть член, да даже того же Синклера для примера возьми. Ты будешь стоять и смотреть на эту парочку возле алтаря, а когда священник спросит коронное «Кто против этого брака», ты, конечно же, будешь молчать вовек, потому что за это «против» отлучают от церкви. Если бог есть, то он тот ещё садист. Возможно, ещё через пару лет у неё будут дети, точнее у них. У Мэйфилд и человека, которого она любит, за которого вышла замуж. Короче, не ты, Билли.

Всё, что тебе осталось, останется, так это доживать свою никчёмную жизнь в этом сыром, вонючем Хоукинсе. И возможно… Возможно, если тебе повезёт найти… Нет не девушку, не женщину, хахахаххаха размечтался. Твой больной мозг полностью поглощён сам знаешь кем, а от сердца тем более ничего не осталось. Его разъела серная кислота, под названием «Мэйфилд». В общем, если тебе повезёт найти какое-нибудь старое охотничье ружьё раньше верёвки и мыла, то… Одним зимним вечером где-то в поле стая ворон будет слишком громко каркать, а потом на это место съедется полиция Хоукинса.

Здравствуйте, мистер Хоппер. Вы всё ещё работаете здесь? Класс. Не читайте мою предсмертную записку, окей? А то вас хватит инфаркт…

Билли сильно зажмурил глаза.

Макс, ты никогда, никогда не узнаешь об этом. Я тебе не позволю ломать свою жизнь.

Парень обнял девчонку, хотя, скорее, сжал в своих медвежьих объятиях. Но вот пальцы Билли медленно подтянулись к позвонкам грудного отдела Мэйфилд. Он чувствовал хрупкие косточки, легко касаясь, гладя её спину через домашнюю футболку.

Макс продолжала лежать не шевелясь. Дыхание было по-прежнему глубоким.

Член уже болезненно упирался в джинсы. А Билли был не в состоянии оторваться от неё. За этим желанием пришло следующее.

Харгроув, блять… Тебя же предупреждали.

Коснуться именно кожи на её ребрах.

Мерзавка не надела лифчик, ну, собственно, до Харгроува это дошло, когда его руки уже жадно ощупывали каждый дюйм голой спины Мэйфилд.

Ему показалось или он услышал стон?..

Что-то между шепотом и всхлипом.

Макс по-прежнему упиралась головой чуть ниже шеи Харгроува.

Господи, он бы всё отдал, если бы Макс была чуть выше, хотелось подтянуть её на уровень собственной шеи, чтобы её нос и губы были на ней. Просто были. Потому что целовать их просто опасно. Маленькая девочка. Она сейчас находилась полностью в его власти.

Чёрт, похоже так было всегда.

Билли, что же ты творишь?.. Она же твоя младшая сестра. Вы росли вместе под одной крышей. Ты ей заменил родителей. А сейчас сдерживаешься из последних сил, чтобы не сорваться и не трахнуть её. Какой ужас… Гореть тебе в аду, Харгроув. — Читал мораль господин Здравый Смысл где-то на задворках больного сознания.

Да, да, да. Самобичевание было запланировано на вечер среды. Вот зачем сейчас такие мысли? Они пришли в голову совершенно не по расписанию.

Билли затаил дыхание, когда почувствовал её руки в своих волосах. Глаза на мгновение закатились, будто Харгроув испытал крышесносный оргазм. В целом, он был не так далеко от этого.

Ноги Макс до сих пор обнимали поясницу брата. В бедре девчонки что-то закололо, она поёрзала. И молодец, Макс.

Ты довела своего старшего брата до психушечки.

Билли сжал зубы одновременно ещё сильнее прижимая к себе Макс. Куда уж ближе? Видимо, есть куда. Правая ладонь мягко сжала левое бедро рыжеволосой.

Так, кто там только что вещал самому себе о сдержанности, воздержании, смирении и суициде? А, ну да, вот последнее уж точно недалеко.

Последняя открыла глаза, но виду не подала.

На самом деле эта чертовка проснулась намного раньше братца. И даже слышала разрывающийся телефон в коридоре, но, хера с два, она сейчас выползет из объятий Билли. Это физически не-воз-мож-но. Проще держать глаза закрытыми и вдыхать любимый запах.

— Поебать. — Прошипел Харгроув, подтягивая Макс ближе к своему лицу. Перевернув девчонку на спину, парень на секунду застыл над ней.

Голубые глаза смотрели в голубые глаза.

— Доброе утро, Билли. — Прошептала младшая. Сердце стучало безумно быстро то ли от смущения, то ли от стыда, на секунду Макс даже хотела сбежать или закрыть глаза, притвориться спящей или мёртвой, но желание впиться в его губы было ещё сильней.

— Доброе… — В тот же момент Билли жадно впился губами в её.

Харгроув ожидал всё что угодно. От вскриков Мэйфилд, её слёз и обвинений, от сопротивления этого цыплёнка до укусов его собственных губ в знак злости и омерзения.

Нет.

Этого не было. Ничего этого не было и просто не могло быть.

Девчонка чуть поудобнее устроилась под его массивным телом, разводя ноги шире, крепче обнимая ими поясницу парня. Тонкие пальцы до сих пор находились в его волосах, перебирая пряди. Персиковые губы открылись, позволяя языку Харгроува целовать и облизывать её нёбо.

Билли это снится. Да, сто процентов, снится. Господи, это единственный сон, в котором он счастлив. Да к тому же такой гипер-реалистичный.

Харгроув утробно зарычал, на секунду отрываясь от рыжеволосой. Дыхание сбилось у обоих.

Кислорода просто не хватало.

Большие и горячие ладони уже переместились на маленькую грудь, сердце в которой билось с космической скоростью.

Они оба смотрели друг на друга, точнее друг в друга.

Вопрос «какого хрена происходит» растаял в голубых радужках, на его место пришёл другой «какого хрена мы до сих пор не голые».