Но вот сейчас ноябрь и что-то резко пошло по пизде…
Пропала Джейн Хоппер. Харгроув начал встречаться с матерью Уилера. Макс их спалила, не спрашивайте как. Сам Майк был чем-то между амёбы и психа, сбежавшего из мест не столь отдалённых. Уилл пытался прорваться сквозь Изнанку. Дастин работал над связью и делал какие-то антенны.
А Лукас ей признался в том, что все два с половиной года сох по ней. Но Билли, милый, добрый, морально-нравственный урод Билли, его, четырнадцатилетку, запугал до полусмерти и запретил втречаться с Мэйфилд. Да, блять, даже обниматься…
Это всё как-то ужасно резко навалилось на всё такие же острые и хрупкие плечи Максин.
Это был даже не снежный ком. Это была какая-то лавина, цунами.
В ночь на 6 ноября, 1985 года, Макс Мэйфилд тихо собрала самые необходимые вещи и впервые сбежала из дома. От единственного близкого человека, который её предал и разбил сердце.
Ей пятнадцать и она не знает, куда бежать. Дойдя до остановки, Макс села на рейсовый междугородный автобус и поехала в неизвестном направлении, даже для самой себя.
Билли в это время валялся пьяным и жутко уставшим. Единственный выходной. Он впервые не зашёл в комнату Макс, проверить на месте ли его девчонка.
Только утром, отходя от похмелья и делая завтрак на двоих Харгроув впервые стокнулся с тишиной в ответ на своё привычное: «Ма-а-акс».
Прошло три минуты, а ответа нет. На пятую Харгроув начал медленно подниматься на второй этаж. На шестую минуту он аккуратно постучал в комнату Мэйфилд. На седьмую выбил хлипкую дверь с одного удара, которую Макс предусмотрительно подпёрла стулом. На восьмую минуту Билли читал оставленную на столе прощальную записку.
Ровно через десять минут Билли Харгроув разгромил половину дома от внутреннего бешенства из-за этой рыжеволосой дряни и страха за её дебильную башку.
Куда. Она. Уехала. Блять. Сучка рыжая. Дрянь. Сломала мне все планы! Джек меня уволит за опоздания. К черту… Когда я её найду, припечатаю к стенке и выпорю. За все ёбаные пять лет семейной, сука, жизни.
Закинув в рюкзак пару документов, прихватив кошелёк и паспорт, Билли закрыл дом. Синий камаро завизжал по асфальту. Билли прибавил газу. Кристально голубые (точь-в-точь такие же как у Мэйфилд) глаза смотрели на табличку «Счастливого пути. Приезжайте в Хоукинс. Ждём вас снова.»
====== Харгроув ======
Билли Харгроув всегда был холодным, закрытым и даже жестоким человеком. Ещё в шесть лет он понял, что в этой жизни надо надеяться только на себя, когда родная мать ушла к своему новому ёбырю, а отец женился на Сьюзан Мэйфилд. Родители его бросили нахуй. За всё своё детство он не получал от них и капли ласки. К двенадцати годам к списку добавилась детская злость на всё того же отца, который за любые косяки сначала на него орал, потом тыкал, а после уже откровенно бил старым армейским ремнём по рёбрам, ногам, шее, рукам. Билли до сих пор видит в отражении зеркала те шрамы, оставшиеся от «воспитания» папаши. Когда он переодевается в тренажёрном зале, они являются свидетелями его брутальности. Ни у кого даже в мыслях не возникает перейти дорогу Харгроуву. Ну если, конечно, этот человек не хочет быть закатанным в асфальт. Однако, вместе с тем никто и не догадывается, что «настоящие шрамы» сидят у Билли Харгроува глубоко внутри, в самих лёгких, что его уязвимое место..... (Да, оно несомненно есть, имеет длинные рыжие волосы и ярко-голубые глаза) находится на подкорке в памяти, в самом чёртовом сердце, больше похожим на маленький чёрный комок. К пятнадцати годам список «лучшие черты Билли» завершил цинизм. Да, он стал законченным циником. Билли больше не видел ни в одном человеке, будь то, это парень или девушка, старый или молодой, красивый или страшный, что-либо хорошее. Потому что, когда видишь людей насквозь со всем их дерьмом, не получается выудить хоть что-нибудь доброе. По этой самой причине Билли Харгроув никогда и ни к кому не привязывался, ни в каких делах и ни при каких обстоятельствах. Женские слёзы его вообще не трогали, в особенности после секса. Блять, ну почему каждая девица рассчитывает на продолжение из книжек про принцесс? Какое нахрен «долго и счастливо»?! Что за бредятина?!!! И как раз теперь возникает главный вопрос, самое огромное сучье, но такое классическое исключение. Причина, по которой Харгроув сейчас, в данный момент жмёт все сто восемьдесят.
Макс Мэйфилд.
Парню вот-вот стукнет двадцать один, а он до сих пор не втыкает какого, блять, чёрта, он не сдал эту рыжую дрянь в детдом ещё тогда, когда они были в Калифорнии. Какого чёрта он опекал её как кровную, родную сестру ещё, блин, при живых родителях. Тем было до неё чуть больше, чем насрать. Какого грёбаного хрена, он вообще стал её официальным опекуном?!
Точнее, чем-то между злым и строгим старшим братом, приёмным отцом и бешеным зверем.
Три личности ещё как-то уживались в Харгроуве на протяжении нескольких лет, но вот, когда мелкая подросла, оставаясь всё такой же маленькой и наглой девчонкой, к этим «трём несчастным» добавился четвёртый.
Влюбленный придурок, в студию!!! Мы вас ждали, очень! Проходите, не стесняйтесь.
— Это какая-то херня. Так не бывает. Так не бывает. — Твердил себе Харгроув, когда просыпался весь потный, со стоявшим членом после очередного кошмарно-сладкого сна, главной героиней которого была та самая девчонка. Рыжее чучело, которое Билли постоянно проверял перед сном. Она крепко спала, как обычно скомкав одеяло где-то в ногах. Одна рука свисала с кровати. Рот был чуть-чуть приоткрыт, и из него капала слюна.
Господи, за что?!
За что он к ней так привязался, при том так сильно, что влюбился. А теперь хотел, жутко хотел, словно голодный волк.
Очередная дрочка на Мэйфилд в туалете закончилась главным выводом.
Он должен найти новую работу, чтобы не оставалось сил на подобные желания, а если хоть одна извращенская мысль коснётся его сознания, то он просто найдёт себе тёлку. На одну ночь. На один секс. Просто для разрядки, чтобы, блять, не сойти с ума.
Ещё одну работу Билли конечно же нашёл, но вот что касается «тёлки»…
Гормоны взяли своё, поэтому одним таким сексом, хотя бы раз в неделю, Харгроув не мог обойтись.
Запретный плод сладок. Мм, кто-нибудь перескажет Харгроуву этот вкус? Нет, просто сколько бы он ни пытался, ни старался. Ни одна девушка, женщина в конце-концов не могла заменить ему даже запаха Мэйфилд.
О каком поцелуе идёт речь?!
Билли уже последние полтора года не подпускает себя к Мэйфилд ближе, чем на сорок дюймов. Потому что боится сорваться с цепи, как бешеный пёс, на которую он сам себя сознательно и посадил. Однако, её духи, её шампунь, собственный аромат её тела так глубоко забились в нос Харгроува, что последний готов был всю жизнь нюхать собачье дерьмо, лишь бы не сглатывать судорожно слюну каждые пять минут, когда рядом находится младшая.
Это мучительно. Ужасно и печально.
Не подпуская самого себя, Билли конечно же, по канонам жанра, не допускал и остальных.
Придурков и уродов.
При всех хороших намерениях окружающих Макс подростков, в лице парней, Билли знал что конкретно так или иначе все они хотят от неё.
Знал, потому что судил по себе. Но у него было одно единственное оправдание, которое конечно же он никому не расскажет и даже в собственной голове не согласится с ним.
Билли Харгроув любил её. По-настоящему, по-своему, грубо и резко. Но чисто. Он любил её.
Потому что именно ради той самой грёбаной любви люди готовы жертвовать собой, своими страстями, желаниями и животными инстинктами. Готовы перерезать глотку всем, кто посмеет посягнуть на святой объект этой любви. Всем, тем более самим себе.
Он настолько сильно её любил, что эта любовь разъедала его нутро вместе с остальными классиками, вроде самобичевания, ревности, злости и страха.
Билли Харгроув ничего никогда не боялся. Все это знают?! Если нет, то вам же хуже. Будьте аккуратнее, когда ставите с ним на какой-нибудь спор или просто ссоритесь. Это опасно.
