Васькина семья уехала в новые хоромы. Я радуюсь: «Слава Богу, мы останемся одни!»

Но каждое утро они приходят к нам в дом, продолжают командовать и грубо меня унижать. Васька работает по сменам и не всегда пересекается со своими родственниками.

Каждое утро я встаю рано, готовлю свиньям, которых держит семья моего мужа, готовлю еду и семье, ношу тяжеленные ведра и стираю на доске бельё.

Дом я стараюсь держать чисто и уютно.

Однажды за столом, я прошу мужа передать мне кусок хлеба, так как далеко сижу. Свёкор сразу же стал упрекать, что я ещё на хлеб не заработала. Слёзы медленно покатились и стали капать прямо в суп.

Я каждый день ищу работу. С училищем и распределением проблемы.

По требованию свекрови каждый день я должна ходить к ней в больницу, где она для свиней собирает объедки, и носить их к себе домой.

Ничего позорнее и постыднее я до этого ещё не испытывала. Объедки надо выносить из больницы тайно, чтобы никто не видел, и тащить через полгорода.

Я не говорю уже, о вонище от этой мешанины, брезгливости и тяжести. Мой вес около 46 килограмм.

Если бы моя мама узнала, она бы удивилась и сказала: «Томка, как ты это всё терпишь?»

Я устроилась на работу. Меня взяли в бухгалтерию в совхоз «Серовский». Работа ладится, я быстро учусь. В совхозе можно покупать продукты, сметану, молоко.

Если бы не родители мужа, которые продолжают унижать меня, жизнь была бы хорошей.

Но месяцев через пять, меня вызвал к себе руководитель и, спросив, не беременная ли я, получив положительный ответ, велел писать заявление на увольнение. Я заплакала и написала. Домой я пришла несчастнее несчастной.

Я осуществляю еще несколько попыток устройства на работу, и как только живот мой привлекает внимание, мне предлагают уволиться.

Ну, почему всё так несправедливо? Я так хочу работать, встать крепко на ноги, быть ни от кого независимой. Но беды, как назло, наваливаются на меня одна за другой, доводят меня до невыносимого состояния.

Я чувствую себя тоненьким прутиком, который пытается пустить корни в сухую безжизненную почву, но какая–то невидимая сила, не дает мне это сделать; ветер клонит к земле так низко, что порой света белого не вижу.

Пусть сегодня я вытерплю упрёки свекрови о никчемности моей жизни. Для себя я знаю, что я не никчемная, просто так складываются обстоятельства.

Только при терпении наступит та точка, которая поменяет ход событий и изменит мою жизнь. Я не сдамся никаким трудностям! Всё плохое пройдет, нужно только немного подождать.

Защитить, и научить меня некому. Родители далеко. Дома меня продолжают упрекать едой и называть «Чумичкой Гаринской».

Однажды, когда я утром вымыла пол, и он еще не успел просохнуть пришёл Лёнька, (младший брат мужа, ему еще нет 18 лет).

Он специально зашёл в дом в грязных сапогах, стал топать ими, чтобы ошмётки грязи отваливались на пол.

– Лёнь, ты чего, я же только помыла…

Он не дал мне договорить, схватив за волосы, стянул с табуретки на пол, стал пинать. А, я же беременная.

Васька пришел с работы, с ночной смены и повёл меня в милицию, писать на Лёньку заявление. В дежурной части меня отговорили подавать жалобу. Я с ними согласилась, как– никак – брат мужа. Пошли мы в горячке, да и то только, чтоб Ваську успокоить.

Другой раз, утром, ещё не успев натопить печь, замёрзнув, я надела свитер мужа, чтобы согреться.

Тут же пришедший свёкор нападает на меня и вытряхивает из этого свитера, т.к. я не заработала ещё и своей нитки.

Терпение моё лопнуло.

Я вцепилась когтями в лицо свёкра, с силой толкнула так, что он свалился со своей одной ноги, и крепко ударился головой. Его лицо превратилось в разодранную кошками подушку.

На следующий день свекровь рассказала, что на Николая напали вечером подростки, избили, и лицо разодрали.

Я поняла, что свёкор не смог сказать, что это я превратила его лицо в полосатый флаг.

С этой минуты Васькин отец обходит меня стороной, не трогает и помалкивает.

Постепенно мой авторитет в семье укрепляется.

Из-за моей беременности дом у свекрови не отобрали и нас не выселили.

Свекровь рада, что можно вести хозяйство и «Гаринская Чумичка» принесла хоть какую-то пользу.

В месте, где стоит наш дом, нет рядом никакой воды. Вся улица ходит, просит воду в колодце соседа.

Я написала письмо в Горком КПСС, о том, что жители мучаются без воды. И на улице установили колонку. Все соседи рады и благодарят меня.

Сестра мужа Любка познакомилась с парнем, он ушёл в армию и она не знает, как писать ему письма. Она плохо формулирует мысли и боится ошибок.

По её просьбе я пишу письма её жениху. Когда он приходит из армии, они женятся, и он увозит её на остров Шпицберген.

Я беременная уже 8 месяцев. Нинка – сестра мужа тоже беременная.

Начало мая. Родители мужа утром садят меня на телегу, и по всему городу везут в поле копать огород. Нинку, в поле, конечно не берут.

Телегу трясет. Вечером начинаются схватки.

Рожаю я долго и мучительно. Ребенок лежит неправильно.

Огромный мужчина–врач делает мне ручное обследование, и переворачивают ребенка внутри, чтобы я могла родить. От боли я чуть не теряю сознание.

Я родила девочку. Она хорошенькая. Пусть она выживет. Весит ребенок всего килограмм девятьсот грамм. Это очень мало. Плохо, что она родилась восьмимесячная. Я боюсь, что она не понравится семье мужа своей морщинистостью и синевой.

Как интересно меняются взгляды. До рождения ребенка, оказывается я и не понимала, как это можно так сильно любить.

Никакие слова, никакое человеческое воображение не может описать всей гаммы испытываемых нежных чувств к этому крошечному существу. Боже, какая теперь на мне лежит ответственность, ведь сейчас я отвечаю не только за себя, но и за дочку. А я сама – то – былинка на ветру.

Васькина сестра Нинка родила мальчика. Её муж заболел туберкулезом. Я снова написала письмо в Горком КПСС, что их ребенок живёт с заразным больным в одной комнате. Нинкиной семье дали квартиру в новом девятиэтажном доме. Это первый девятиэтажный дом в Серове. На его крыше строители прикрепили большие буквы: «СЛАВА ГЕРОЯМ КПСС». В доме даже есть лифт.

Свекровка говорит: «Томка у нас умная, чего захочет, всего добьется».

Глава 7

Материнство

Сначала дочку мы хотим назвать Майя, но мама сказала, что будут дразнить «майкой». Я не хочу, чтобы моего ребёнка дразнили. Девочку мы назвали Лиана.

В ЗАГСе не хотят регистрировать, так как нет такого имени. Но мы настояли и теперь у девочки редкое красивое имя.

Я сразу же запретила мужу разворачивать ребёнка. Боюсь, что моя девочка может кому–нибудь не понравиться и защищаю её.

Но Васька, разворачивает Лиану и удивляется: «Какая она хорошенькая!». Я безмерно рада. Моего ребёнка приняли!

Лиана всё время кричит. Я даю ей грудь, но это не помогает. Я не знаю, что делать, почему плачет моя девочка?

Утром приезжает из Андрюшки мама: «Томка, так она у тебя голодная». Я пытаюсь объяснить, что кормила грудью, но мама варит жидкую–жидкую манную кашу, совсем как водичку и из бутылочки кормит малышку.

Я сопротивляюсь, нельзя кормить малышку даже жидкой кашей. Но довольный ребёнок замолкает и больше не плачет.

В магазине мне стали оставлять молочные продукты. Девочка быстро растёт, тихая и спокойная.

С мужем мы живём хорошо и весело. Он заботливый. Васька любит Лиану.

Притащил домой комнатные цветы – крапивку, с разноцветными, как растёкшиеся акварельные краски листочками. Мне цветы ещё в деревне надоели, но дома становится уютно.

Потом мы раздобыли красивую зелёную дорожку, с красными полосами по краям и постелили посредине комнаты, украсив дом.

Ещё у нас появился мотороллер, и мы все трое ездим по городу. Лиану ставим на ножки в серединку между собой.

А недавно, я достала немного линолеумной плитки. Случайно совсем урвала. Такую нигде днём с огнём не купишь, а мне повезло.