– Почему ты ничего не пишешь, когда я диктую новые определения? Ты все знаешь?

Александра полностью выпрямляется и пытается придумать что-нибудь в свое оправдание.

– Я жду ответа!

Владимир Владимирович скрещивает руки на груди. Точно так же, как тогда, в коридоре. Только сейчас на нем другой, черный костюм, который идет ему не меньше, чем предыдущий.

– У меня рука устала писать. И я решила просто послушать.

И тут из ушей Александры резко вываливаются наушники. Провода падают прямо на парту, и те, кто это замечает, начинают смеяться. Владимир Владимирович скептически приподнимает бровь и делает шаг вперед.

– Послушать музыку – ты это хотела сказать?

Смешки становятся громче, но Владимир Владимирович заглушает их своим громким голосом:

– Покажи мне тетрадь. Немедленно!

Александра смотрит на пустой тетрадный лист. Впервые за долгие годы ей становится по-настоящему неловко.

– Я все перепишу у подруги, обещаю.

– Показывай, что есть.

Не дождавшись ответной реакции, учитель начинает подходить к столу Александры. В его лице нет ни намека на возможную поблажку.

Испугавшись, девушка резко захлопывает тетрадь.

– Что ты делаешь?

– Там ничего нет.

– Тетрадь открой!

Приходится повиноваться. Сидящая за одной партой с Александрой Ксюша начинает раздраженно потирать виски. Каждый урок одно и то же!

– Это все?

– Я же говорила, что тут ничего нет.

– Останься после уроков, Александра.

– Боюсь, сегодня это невозможно.

– Почему же?

– Потому что после уроков у меня запланирована подготовка ко Дню учителя.

– По какому предмету?

– По математике.

– Насколько я знаю, учитель математики после уроков уходит из школы.

– Знаю. Он поручил нам с Марком позаниматься вдвоем.

Услышав это, Вика резко меняется в лице, но никто, даже Жанна, этого не замечает. Сейчас все взгляды прикованы только к Александре.

– Ничего страшного не случиться, если ты пропустишь одну подготовку.

– А я боюсь, что случится. Поэтому после уроков можете меня не ждать!

Александра опускается на место и старается не глядеть учителю в глаза – все еще чувствует смущение.

– Я не разрешал тебе садиться.

– Я сама себе разрешила.

– Что ж, если ты не можешь пропустить подготовку, то приходи после нее. Твоя успеваемость давно меня напрягает.

– Хорошо. Если не забуду, зайду после подготовки.

– А если забудешь – будешь писать объяснительную в присутствии директора!

Голос Владимира Владимировича звучит настолько строго, что Александра боится поднять глаза. Давно с ней такого не случалось.

– Хорошо, я приду.

Объяснительные и излишнее внимание к ее персоне со стороны руководства сейчас совершенно ни к чему. Поэтому девушка заставляет себя на время воздержаться от очередных язвительных реплик.

***

В небольшой, но довольно уютной квартире Никоновых жизнь течет своим чередом. Проводив Диану, Полина с Пашей сами не замечают, как их непринужденный разговор о новом фильме перетекает в обсуждение последних событий.

– Как думаешь, его будут искать? – вполголоса спрашивает Полина, словно из окна второго этажа кто-то может ее услышать.

Паша пожимает плечами.

– Прошло уже больше месяца. А его фамилия так нигде и не промелькнула.

– Ты в этом уверен?

– Ты же знаешь, где я работаю. Через меня проходит тысяча документов, в том числе и объявления о пропаже.

– Выходит, мы были правы.

– Правы насчет чего?

– Правы насчет того, что он никому не нужен. Будь оно не так, его хватились бы в первую же неделю.

– Но не забывай о существовании других городов, сестрица.

Полина пододвигается ближе к брату.

– Что ты хочешь сказать?

– Вполне возможно, что кто-то был с ним настолько близок, что сейчас пытается его отыскать. А если этот кто-то знает о сожженном теле, он может заподозрить неладное.

– Брось меня пугать! Такое невозможно!

– Нужно рассматривать все варианты.

– Даже если так, то полиция не за что не сможет выйти на след убийцы.

– Тут ты права, – улыбается Паша, – Их шансы равны нулю.

Блондинка берет со стола две кружки. Налив чаю брату, и только затем себе, она ставит их на стол. От горячего кипятка сразу же образуется пар, который нависает над кружками подобно туману над утренним полем.

– И все-таки, дело прошло не так гладко, как мы предполагали.

Паша снова кивает, соглашаясь с ее словами.

– Да, могло быть и лучше. Я не предполагал, что от его тела что-то останется.

Полина испуганно смотрит на открытую форточку и резко встает из-за стола. В окно она видит несколько старушек, что сидят прямо под ее подъездом и ведут негромкую беседу. Резким движением блондинка захлопывает форточку, чтобы посторонние ненароком не услышали их разговор. Кажется, нее начинает развиваться самая настоящая паранойя.

– С каких это пор ты стала таким параноиком?

– Не хочу, чтобы наши разговоры случайно до кого-то дошли.

– Кто-то стоял у окна и подслушивал нас?

– Там сидят люди.

– Ага, старушки, которые услышат тебя, только если ты начнешь орать им в уши.

– Лучше перестраховаться.

Полина снова опускается на свое место и теперь чувствует себя значительно спокойнее.

– На чем мы остановились?

– На сожженном теле.

– Точно. На теле. Я лишь хотела сказать, что мы допустили погрешность. Но сейчас все позади, и глупо сожалеть о прошлых ошибках.

– Не мы, а Диана допустила погрешность, – поправил ее брат. – Если бы она позволила мне пойти с ней, этого бы не случилось. Но она, как всегда, решила блеснуть умом и отвагой. И в результате чуть не подвергла и себя и всех нас опасности.

Полина отрицательно мотает головой.

– Не нас, а только себя! Диана ни за что не станет подвергать нас опасности, ты же знаешь ее. Даже тогда, два года назад, она не сказала о нас ни словечка, хотя мы тоже были замешаны в том ограблении.

– Мы всего лишь ждали ее в машине, пока она стаскивала бабки.

– В угнанной машине!

Паша делает глоток чая, признавая Полинину правоту.

– Хорошо, согласен. Диана здорово прикрыла нас и взяла всю вину на себя. Но если бы она доверилась моему плану, ее бы не посадили за решетку.

– Давай не будем говорить о тюрьме. Ты же знаешь, как Диана этого не любит.

– Если ты не заметила, ее здесь нет, – фыркает Паша.

Следующие минуты они с Полиной сидят в полной тишине, попивая горячий мятный чай. Каждый из них думает об одном и том же, но не спешит выражать свои мысли вслух.

– Как ты думаешь, – прерывает затянувшееся молчание Полина, – Ситниковы уже знают о том, что Диана в городе?

– О, ты опять завела речь об этих мерзавцах!

– Я просто спросила.

– Скорее всего, они ни о чем не подозревают. Единственное, о чем они могут помнить, так это о том, что Диану несколько месяцев назад выпустили.

– Как давно ты видел их?

– Последний раз я видел их мерзопакостную троицу ровно полгода назад. Видела бы ты, как они на меня посмотрели! Я уже рассказывал, да?

Полина отрицательно мотает головой и ставит локти на стол.

– Нет, не рассказывал. Как они на тебя посмотрели? С испугом? Или с насмешкой?

– Это трудно описать, – признается Паша. – Я был в продуктовом магазине, и наши взгляды встретились буквально на несколько секунд. Все трое вылупились на меня так, словно призрака увидели. Сначала я почувствовал себя неловко – хотел развернуться и выйти из магазина. Но потом вспомнил, что они – единственные, кто должен чувствовать себя неловко. В их взгляде я прочитал высокомерие и уверенность. Но затем увидел, что там был еще и страх.

– Страх? О, мне это нравится.

– Они как будто опасались меня. Наверно, до сих пор помнят ту фразу, которую я выкрикнул после заседания. Они помнят, что я пригрозил им Дианой. И, видимо, после тех слов они всерьез боятся за свои никчемные жизни.