Ещё пару дней назад девушка бы презрительно фыркнула и закрыла страницу, устыдившись собственной разгулявшейся фантазии, но сейчас… Сейчас это была единственная версия, способная объяснить происходящее. Получается, что это не закончится, пока она не досмотрит «фильм» до последнего кадра.

Проникнувшись ответственностью момента, Ира решила лечь спать немедленно, особенно учитывая то, что домой она и так вернулась за полночь, выслушав грандиозный скандал длительностью не меньше получаса. Обняв подушку, Ира закрыла глаза, готовая к очередному погружению. Ничего. Совсем ничего. Девушка чувствовала себя возмутительно бодро. В три часа ночи, не выдержав напряжения, она выпила успокоительного, но сути дела это не поменяло. Так и не уснув, с первыми лучами солнца Ира выбралась из кровати, ненавидя весь мир.

Как ни странно, но вопреки ночному бдению Ира не ощущала себя разбитой или не выспавшейся, напротив, энергия била в ней ключом даже больше, чем после полноценного девятичасового сна. День обещал быть насыщенным, ведь уже завтра Новый год. Детский восторг и предвкушение от этого праздника Ире удалось пронести через всю жизнь. Наверное, он нравился ей даже больше, чем собственный День рождения. Включая перед сном гирлянду, в честь праздника повешенную над кроватью, Ира засыпала с твёрдым убеждением, что этот праздник просто обязан изменить её жизнь в лучшую сторону. Обязательно должно случиться то новогоднее чудо, о котором снято немыслимое количество фильмов.

Едва покончив с завтраком в гробовом, недобром молчании матери и отца, Ира было вознамерилась залечь в засаду в своей комнате, чтобы переждать бурю, но родители, решив ей отомстить за вчерашнее, объявили о совместной поездке в магазин за продуктами.

Да, Ире нравился этот праздник. Но вот от некоторых негласных традиций она бы всё же предпочла отказаться. Например, от предновогодней суеты в продуктовых магазинах.

Худшие ожидания девушки оправдались с первыми шагами по торговому центру. Обезумевшие люди с потерянным видом перебирали сваленные горкой мандарины, те же, что побойчее, вырывали их прямо из рук работников магазина, выкладывающих фрукты на прилавок. У весов то и дело вспыхивали перепалки, а продавцы, выгружая товар, едва сдерживались, чтобы не кинуть его в толкающихся покупателей. Более того, словно на оживлённой автостраде, на каждом шагу возникали всевозможные заторы и пробки, ещё больше затягивая пытку. Вцепившись в ручку корзинки, Ира силилась сосредоточиться на ярких упаковках, папином ворчании и маминых рассуждениях о свежести, но мозг категорически отказывался хоть что-то запомнить.

– Может, обойдёмся в этом году без оливье? – вздохнула Ира, на пятой минуте ожидания доступа к полке с горошком.

Мать взглянула на неё со смесью удивления и неприязни, словно её дочь только что предложила выкинуть ёлку и не включать телевизор в новогоднюю ночь.

– Тётя Люба специально просила приготовить этот салат, к тому же, это главная традиция каждого Нового года, – наконец обрела дар речи мама.

– Вот именно, что каждого, – вполголоса проворчала Ира.

– Это традиция, – повторил отец, – когда будешь праздновать без нас, можешь и оливье не готовить и ёлку не наряжать, а пока мы…

– Слушайте, раз я не вписываюсь в ваши традиции, может мне тогда отпраздновать с друзьями?

– Опять двадцать пять! Мы уже это обсуждали.

– И что? Почему я не могу встретить Новый год со своими ровесниками? Чёрт возьми, у меня и так никакой личной жизни и всё из-за ваших дурацких запретов!

– Ира, тебе уже девятнадцать, а ведёшь себя, как тринадцатилетняя девочка! Пока ты живёшь в нашем доме – ты будешь подчиняться нашим правилам.

– Ты есть мне девятнадцать, но делать я могу то же, что и в тринадцать – подчиняться вашим приказам. Какая занимательная арифметика!

– Ира, хватит устраивать сцены, вокруг люди, – одёрнула её мать, закинув в корзину с боем отвоёванный горошек.

– Но мы же сейчас не в вашем доме, дайте мне насладиться пятью минутами возможности высказать своё мнение! – огрызнулась девушка, начиная входить в раж.

– Никаких встреч с друзьями, – отчеканила мама, решительно расчищая перед собой путь корзинкой, как каравелла водную гладь. – Ни в новогоднюю ночь, ни в ближайший месяц.

Ира открыла рот, но тут же закрыла, осознав всю бесполезность крутящихся на языке контраргументов вперемешку с ругательствами. Судорожно втянув носом воздух, девушка исподлобья вскинула глаза на родителей. От переполняющей её злости голос прозвучал тихо, но поразительно отчётливо вопреки громкой музыке и разговорам со всех сторон:

– Хорошо, я сяду за стол и там вы мне рот не заткнёте. Клянусь, я устрою вам такой праздник, что чёртов оливье у вас всех в глотках застрянет!

– Что ты там бубнишь? – холодно переспросил папа.

– Говорю, что надо ещё кукурузы купить. Для крабового салата, – Ира изобразила на своём лице широкую улыбку, куда больше смахивающую на хищный оскал.

Больше Ира не проронила ни слова, храня обиженное молчание. Родители тоже не спешили растапливать лёд, что только злило девушку ещё больше. В конце концов, разве так много она попросила? Возможность встретить Новый год с друзьями – не самая грандиозная просьба, но даже её они восприняли в штыки! И как объяснили? Банальным и избитым «наш дом – наши правила»!

Предоставив родителям самим разбирать пакеты, Ира свернула к себе в комнату, плотно прикрыв дверь. Усевшись на кровать, девушка закрыла лицо руками. Казалось, мысли существовали сами по себе и сменяли друг друга с такой скоростью, что даже нельзя было понять, о чём они вообще были. «Как меня зовут? Ирина. Так, а сколько мне лет?» На этот вопрос мозг с усилием пытался отыскать хоть какую-то информацию. «Мне пятнадцать? Нет, я же уже учусь в университете. Мне двадцать? Нет, не может быть так много. Сколько же мне?.. Девятнадцать, точно! А на кого я учусь?» Загрузка воспоминаний о самой себе давалась ей едва ли не с физически ощутимым трудом.

Ира не могла сосредоточиться даже на собственном отражении в зеркале, словно у неё вдруг резко упало зрение, прямо как тогда, в клубе. Кстати, родители ни слова не сказали ей про шрам. Неужели он пропал? Шатаясь, она подошла ближе, но зрение всё также не желало восстанавливаться. Хотя, если задуматься, волосы, кажется, стали значительно темнее, чем были. Ира провела рукой по голове, старательно вглядываясь в отражение, пока ладони что-то не коснулось. Иссиня-чёрное, длинное перо. Откуда это у неё в волосах?

Девушка поспешно отвернулась от зеркала, но зрение только продолжало стремительно ухудшаться. Теперь и комната, как совсем недавно её отражение, превратилась в размытые пятна и неясные контуры. Она попыталась шагнуть вперёд, но вместо этого рухнула на пол и даже не успела почувствовать боли от падения. Пустота, тёмная бездна, ставшая за это время уже чем-то привычным и даже отчасти родным, немедленно поглотила её сознание.

– …Только погляди, какие люди, да без охраны!

Брэм, опасно прильнув к стеклянному куполу, с интересом наблюдал за происходящим. Встряхнувшись, словно только что проснулась, Руна придвинулась к стеклу, с умеренным любопытством взглянув вниз.

– Барон Клиффорд собственной персоной пожаловал, – констатировала она, поглубже надвинув на голову капюшон. – Не вижу повода для бурной радости. Этот скользкий тип всегда оказывается в эпицентре абсолютно любого скандала.

– Да, но что за мутки у него с местной вампирской элитой? И, кстати, там с ними ещё кто-то…

– Нас не это должно волновать, а Нексус у него в руках и то, что наш план летит ко всем чертям. Мы раздобыли ключи, но вот проблема, они решили начать ритуал пораньше и теперь…

– Мы здесь, чтобы начать новую эру, сделать этот мир более совершенным! – эхом разнёсся голос барона Клиффорда. Мрачный и торжественный, словно возомнил себя каким-то великим колдуном! Хочется верить, что они скоро наиграются и положат Нексус на место, а там уж дело техники.