— Кстати, про фанатиков. Ведь это ты, Кимблер, нацист и антисемит, решил подставить несчастного Рубера и концерн AGFA? Ведь это семейная компания ужасных, омерзительных евреев-Мендельсонов! Посудите сами: AGFA остаётся за бортом, долгие разборки мешают консолидации, потом ещё пара несчастных случаев — и немецкая химическая промышленность развивается уже не так стремительно! О каком оружии массового поражения может идти речь? Но такие, как ты, Кимблер, тоже иногда ошибаются, поэтому ты и не успеешь спасти свою драгоценную задницу — какая ирония! Тебя убьёт то, чему ты посвятил всю свою жизнь!
Шлезингер подошёл к стойке, жестом попросил повторить, взял подобострастно наполненный барменом стакан и, неторопливо пройдя обратно, сел и продолжил.
— А вы, ребята, — он обратился к Элрикам, — просто мешаете мне. Мне нужна бомба, а вы вертитесь вокруг неё, как назойливые мухи.
Он сделал пару глотков и затушил окурок.
— Но ничего, скоро от вас и от этого стадиона останется только воронка. Зато представьте, как будут плакать и цыганочка, и твоя цветочница, — он снова кивнул в сторону Маттиаса, — и твой именитый папаша, — Хельмут метнул колкий взгляд в Ласт, — как они возненавидят нацистов! Все, чьи дети, мужья, братья, жены, матери и отцы полягут здесь — все! Все возненавидят нацистов! Германия ещё больше потонет в междоусобицах и долго не сможет оказаться на мировой арене как та страна, с которой хоть сколько-нибудь стоит считаться!
Исаак усомнился — этот человек никак не мог быть разведчиком Советов. Но он однозначно был шпионом, ещё и раскрывшим часть карт. Не Советы — потому что руководство этой страны никогда бы не пошло на организацию кровавого теракта из-за такой мелочи. Но кто тогда? Британия? США?
Внизу начались ска́чки, и стадион огласился криками, свистом и бурными апплодисментами.
— Вот ты, — Шлезингер снова обратился к Исааку. Голос его не стал звучать громче, но каждое слово доносилось отчетливо, несмотря на шум и гам вокруг, — вот что тебе в обществе Туле? Что ты там вынюхивал? Искал, какую бы информацию кинуть своей подстилке-шпи…
Он не договорил. Раздался выстрел, потом ещё один, и ещё… Хельмут Шлезингер захрипел, из раскрытого рта толчками полилась алая кровь. Стоявшая за спиной бьющегося в агонии человека официантка опустила пистолет, стянула темный парик, распуская светлые волосы, и, прищурившись, обвела взглядом изумлённых аместрийцев и волею случая попавшего в это сборище комиссара полиции Маттиаса Хана.
========== Глава 44: Malum consilium consultori pessimum est/Не рой другому яму ==========
Soon to fill our lungs
The hot winds of death
The gods are laughing,
So take your last breath
Fight fire with fire
Ending is near
Fight fire with fire
Bursting with fear
Metallica «Fight Fire With Fire»
Половина персонала, удивлённо посмотрев на труп своего нанимателя, побросала кто подносы, а кто и оружие и попыталась как можно скорее покинуть помещение, судорожно подбирая ключи от запертой двери. Оставшаяся часть подобралась и взяла сидящих за столиками людей на прицел.
— Крысы бегут с тонущего корабля, — усмехнулась Анна, — пусть их. Исаак! Я пришла за тобой, времени мало, пойдём!
Она протянула руку и призывно посмотрела на Хоффмана-Макдугала. Исаак не верил глазам и ушам.
— А как же остальные? — нахмурившись, спросил он. — А взрывчатка?
— Ты беспокоишься за них? — она обвела глазами присутствующих и ещё больше округлила и без того выпуклые глаза. — И за готовую на всё ради дармовых денег буржуазию?
Остальные переглянулись.
— Исаак, пойдём со мной! Мы принесём этому миру счастье! — голос Анны переменился, она, казалось, до такой степени воодушевилась этой идеей, что за её спиной вот-вот раскроются крылья. Красные крылья.
— Нет, — Ледяной смотрел холодно. — Никакого счастья на чужих смертях не построить.
— Сколько пафоса, — иронично отметил Зольф, прищуриваясь и обводя оценивающим взглядом их конвой.
Конечно, пока наемников было больше, однако, по мнению Кимбли, у их компании имелся козырь: охранники понятия не имели о том, кто и что мог им противопоставить. А противопоставить явно было что, это уже не четверо на одного. Он скосил глаза на комиссара в надежде, что здешних полицаев тоже учат нормально драться.
— Заткнись! — покраснела Анна, дёрнув пистолетом.
— Да ладно вам, весело же! Обожаю, когда люди начинают выяснять отношения, проклинать друг друга и рвать на куски, — осклабился Энви. — Сначала один клинический идиот, теперь влюблённая идеалистическая дура!
Он развалился в кресле так, словно это был по меньшей мере трон, и свысока взирал на разведчицу аметистами глаз.
— Исаак… — она решила не обращать внимания на провокаторов, а завершить начатое. — Пойдём. Скоро рванёт, нам надо успеть…
— Ты и правда считаешь, что я куда-то с тобой пойду?! — Макдугал попытался встать, но в его сторону тут же оказались направлены два пистолетных дула. — Вероломная тварь! Я-то думал… А ты оказалась…
Он задохнулся от возмущения. Его мир перевернулся — в очередной раз! — с ног на голову. Пусть Ледяной алхимик и являлся в чём-то наивным идеалистом, он не был ни злым, ни безнадёжно глупым человеком.
— Кем? — Анна запрокинула голову, обнажая безупречную дугу белых зубов-жемчужин.
Пока внимание разведчицы было сосредоточено на Ледяном алхимике, сидевший в тёмном углу Ал решил сменить дислокацию.
— Сидеть! Куда направился? — рявкнул плечистый мужик, направляя пистолет на младшего Элрика.
Исаак слегка дёрнулся — ситуация накалялась. С одной стороны, это избавляло его от необходимости прямо сейчас отвечать на вопрос Анны — а ответить ему было что, да только слова вязли в глотке. С другой, чутье подсказывало ему, что драки не избежать, а противницей его будет та женщина, которая так ему дорога.
— Нам, между прочим, тут туалет обещали! — встрял Энви, вставая.
Плечистый резко развернулся на голос и нажал на спусковой крючок. «Слишком медленно», — подумал Энви, удивлённо глядя на расползающееся под черным пиджаком и от того даже толком не заметное кровавое пятно.
Никто не успел понять, что и как произошло, но в следующий момент плечистый уже лежал на полу, воя и баюкая на груди искалеченную руку, а Ласт, хищно оскалившись, целилась в Анну.
— Ты стрелять-то умеешь, жидовка? — усмехнулась разведчица.
Грянул еще один выстрел, рука Ласт дрогнула — на её голом предплечье расцвёл багровый цветок. Дальнейшее же повергло всех, наблюдавших за этой сценой, в недоумение, пропитанное страхом. Вопреки здравому смыслу, Ласт не выронила оружия и даже не издала ни стона, ни всхлипа — напротив. Она рассмеялась. Пуля со звоном упала на пол, кровь перестала течь, а рана приобрела такой вид, словно появилась не только что, а по меньшей мере несколько дней назад.
— Сраная срань… — стрелявший на мгновение замер и чуть не уронил ствол.
Всё смешалось: время будто замерло, наступив себе на пятки; аместрийцы и бравый немецкий полицейский Маттиас Хан тут же ухватились за выпавший им шанс. Эдвард, воспользовавшись так вовремя случившимся коллективным оцепенением, пнул стол так, что тот улетел в другой конец помещения, сбив двоих нападающих с ног. Сам Эд набросился на ближайшего противника, нанося страшный удар протезом — пистолет вылетел, и рука повисла безвольной плетью. Обнажившиеся кости прорвали тонкую ткань рубашки, тут же пропитавшуюся алой кровью. Бандит тяжело рухнул на колени и протяжно взвыл, заходясь в мучительном рвотном спазме, а после потерял сознание. Маттиас подобрал пистолет и открыл огонь, целясь в ноги врагам. Альфонс сражался с двумя — ему удалось выбить из рук одного из них оружие и не давать второму поймать себя на мушку так долго, что у того кончились патроны. Рядом с ним Кимбли, сбив донышко у бутылки, нанёс удар еще одному «официанту» в лицо, распарывая веко и проворачивая острую стеклянную кромку в глазу так, что белая рубашка несчастного обагрилась и кровью, и остатками красного вина. Зольф отступил в сторону, наслаждаясь нечеловеческим криком боли, и вступил в схватку с ещё одним, ловко орудуя «розочкой». Исааку, в которого избегали стрелять по приказу Анны, удалось обезоружить и уложить на пол двоих. Ласт, переложив оружие в незадетую руку, стреляла на поражение.
