По пути к своим местам Зольф и его спутница наткнулись на Карла Хаусхоффера с женой.

— Здравствуйте, Карл, — он пожал руку приятелю. — Рад видеть.

— Зольф, — лицо Хаусхоффера выражало искреннее удивление. — Не думал, что вы азартны…

— Я хотел поблагодарить вас за билеты и приглашение, — прищурившись, проговорил Кимбли.

Хаусхоффер непонимающе посмотрел на собеседника.

— Мой друг, вы что-то путаете. Я не отсылал вам приглашения.

Сославшись на чудовищную занятость и возникшую путаницу, Кимбли подхватил под руку Леонор и поспешил ретироваться.

— Что будем делать? — Ласт принялась нервно теребить кулон с красным камнем.

— Хорошую мину при плохой игре, — ухмыльнулся Зольф. — Пусть думают, что мы у них на крючке.

Кимбли несколько расслабился. Он был убеждён, что, скорее всего, к этому приложили руку его недавние похитители. А если так, то вряд ли он и Ласт в реальной опасности, тем более, у его невесты с собой было фото злополучной бомбы, а более ничем они и не располагали. Судя по разговору с Ханом, похитителям был нужен тот, кто имел дело с почившим Рубером, и сейчас они могли попросту использовать его, Зольфа, как приманку. В восторг от этой идеи он не приходил, но уйти сейчас означало лишить себя шанса на отгадку, кому и зачем он понадобился здесь и сейчас.

Дойдя до ложи, указанной на билетах из письма, Зольф вошел внутрь, придержав дверь для Ласт, и огляделся. Небольшое, но очень уютное помещение не могло похвастаться особенной освещенностью, за барной стойкой молодой бармен протирал стаканы, ближе к парапету стояли невысокие столы, окруженные удобными креслами. За одним из столов сидел человек, в котором Кимбли с явным неудовольствием узнал Исаака Макдугала. Неужели тот, кто затеял эту игру, решил собрать аместрийцев в одном месте?

— И вы здесь, — с нотками раздражения в голосе заметил Исаак, оборачиваясь. — И вас старик Хаусхоффер позвать решил…

— Похоже, он ныне делает ставки на азартную молодежь, — ответил Кимбли, пожав плечами и придвигая кресло Ласт.

— О, мы не опоздали, и то хорошо! — послышался знакомый голос от входа. — Ничего себе, какое пафосное место!

На пороге нарисовался Эдвард, позади которого стояли Ал и Энви.

— Господин Кимбли, спасибо за приглашение, — начал Альфонс и осёкся, увидев Исаака Макдугала.

Зольф и Ласт переглянулись. Прежняя беспечность покидала сознание Кимбли, уступая место пьянящему ощущению опасности.

— Думаю, очевидно, что я вас не приглашал, — скривился Зольф. — Так же, как меня и вас, — он кивнул в сторону Хоффмана, — Хаусхоффер.

Пока Элрики мялись у входа, Энви широкими шагами проследовал к свободному столику и занял за ним место. Исаак нахмурился.

— Интересно, кто ещё пополнит нашу скромную компанию? — протянула Ласт, улыбаясь накрашенными губами.

— Я в этом фарсе участвовать не намерен, — Ледяной поднялся и решительно направился к выходу. — Кто бы ни был тот, кто собрал нас здесь, ему не удастся сделать из нас марионеток.

Двое официантов вежливо преградили Макдугалу выход.

— Позвольте, — он попытался расчистить себе путь.

— У нас инструкция, которую мы не имеем права нарушить, — голос одного из них звучал так, словно он привык командовать на плацу, а не разносить напитки.

— Теперь вся компания в сборе, — улыбнулся внезапно появившийся у входа долговязый молодой человек с длинными патлами, вталкивая в помещение комиссара полиции Маттиаса Хана и закрывая дверь. — Прекрасная, должен заметить, компания!

Багровый и Ледяной подобрались: они оба узнали Хельмута Шлезингера, придурковатого вечного неофита общества Туле и сотрудника химического концерна BASF с потными ладонями. У выходов и за стойкой, по периметру помещения, появилось еще множество официантов. Гораздо больше, чем требовалось для обслуживания шести-семи человек.

— Вы садитесь, вечер обещает быть просто прекрасным, — он взял с барной стойки стакан виски с содовой. — И без глупостей, весь персонал — мой. Отменные бойцы, вооружённые до зубов.

Хан потянулся к поясу, но поздно поймал себя на мысли, что так как он не при исполнении, противопоставить этому маньяку ему решительно нечего. Шлезингер же сел на стул и по-американски вальяжно закинул ноги на низкий столик.

— Я помню тебя, напыщенный индюк, — он указал вытащенной из пачки Camel сигаретой на Исаака. — И девицу твою помню. И как вы принимали меня за наивного идиота — тоже вовек не забуду.

— Что это за придурок такой? — громким шёпотом вопросил Эдвард, перегнувшись через стол к Альфонсу, Энви и подсевшему к ним Хану. — Мы-то тут вообще причём?

Растерявший былую придурковатость Шлезингер не обратил внимания на выпад Элрика и продолжил, а голос его разительно изменился: в нём больше не было ни неуверенности, ни заискивающих интонаций — теперь он казался лишённым всего человеческого, выхолощенным, утратившим даже тембр.

— А уж тебя-то тем более, — он указал сигаретой на Кимбли. — Как ты отмывал свои татуированные ладошки в сортире после моего рукопожатия и рыскал глазками в поисках более достойного собеседника — что, не хотелось быть замеченным в обществе идиота? Но ничего, сегодняшний день расставит всё по местам.

— Слышь ты, макаронина, — зло сверкнул глазами Эдвард, вскакивая и направляясь к странному долговязому типу, — мы-то тут при чём? Хватит говорить загадками — выкладывай всё как есть или заткнись!

Шлезингер рассмеялся каким-то неживым смехом.

— Эдвард Элрик, прошедший сквозь Врата, Стальной, кажется… — он словно бы слегка замялся, — алхимик. Пришедший в этот мир, чтобы найти бомбу. Ах, какая ирония.

— Больно много знаешь, — проворчал Эд, поджав губы и скрестив руки на груди.

— Больше, чем ты думаешь, — самодовольно осклабился Шлезингер, однако на тоне голоса это никак не сказалось. — Ничего, скоро мои знания останутся при мне. А вы, господа, отправитесь в мир иной. И сможете оттуда сколько угодно вести беседы хоть с Богом, хоть с дьяволом. Что же вы не хотите провести последние минуты весело? Скоро начнётся забег, да и напитков здесь множество, всё включено.

— И смерть по абонементу, — проворчал Энви. — Да вы щедры так, что на радостях и обосраться недолго!

— Туалет здесь тоже есть, — отметил Шлезингер. — Но вернёмся к более насущным делам.

Альфонс и Эдвард оглядывали помещение, прикидывая пути к отступлению. Ситуация выглядела неутешительной — тот, кто планировал эту акцию продумал всё до мелочей. Вниз прыгать было нельзя: во-первых, высоко, во-вторых, это неизбежно привело бы к панике. Все выходы уже перекрыли, да и вооружённого персонала оказалось как минимум по четверо на каждого из них. Конечно, у них была автоброня Эда и два гомункула, но устраивать заваруху в таком скоплении народа явно не стоило — слишком высок риск жертв.

— А о побеге даже не думайте: под ложей взрывчатка. Её хватит, чтобы стереть с лица земли этот чёртов стадион со всеми людишками.

Эд сжал зубы. Этот самодовольный гад ещё и приплёл ни в чём не повинных людей к своим злодейским планам! Интересно, о какой такой взрывчатке он говорил?

— Если ты думаешь, что я говорю про ту бомбу за которой ты так рьяно охотишься, то ты не угадал, — продолжил Шлезингер, обращаясь к Эду. — Точнее, угадал отчасти. Старина Рубер хотя и был алкоголиком, оказался толковым малым. А бомбу ты не найдёшь. Во-первых, её нет в Германии, она в куда как более достойном месте. Во-вторых, да, кажется, я повторяюсь, никто из вас отсюда больше не выйдет.

Он закурил, победно оглядывая всех присутствующих. Однако впечатления от триумфа оказались смазанными: и Ледяной, и Багровый алхимики смотрели на Хельмута вовсе не со страхом и благоговением, как он ожидал, а с высочайшим презрением, которого даже не пытались скрыть. Это нечеловечески раздражало.

— На тебя, Кимблер, — он мстительно усмехнулся, в один глоток осушив стакан, — на тебя повесят этот страшный террористический акт. И на твоих приятелей с противоположного конца этого стадиона: Хаусхоффера, Вагнер, Прёль… Кстати, Гесс… Это же он — старина Руди — он решил отсидеться в безопасном месте, пока вы демонстрируете превосходство Германии, рискуя задницами. А вы, — он стряхнул пепел и указал на Элриков, — честные немцы, падёте случайными жертвами фанатиков, носящих свастику, — он посмотрел в упор на Маттиаса.