— Грид, дитя моё…

— Попрошу здесь именовать меня Эудженио Мария Джузеппе Джованни Пачелли, — предупредительно поправил Христа мужчина в очках. — В этом мире даже у стен есть уши.

— И после останется лишь грамотно составить донос, — усмехнулся в усы подтянутый.

— Дети мои, — вновь начал распятый, обводя страшным слепым взглядом всех присутствующих и не меняя положения склонённой головы, — Рас, Грид, Ласт, Глаттони, Слосс, Энви! Вы готовы привести в исполнение мой план и править миром? На сей раз промашки быть не может, я предусмотрел всё!

— Нет, — мужчина в очках с длинным непроизносимым именем встал, — я не участвую в твоих играх, Отец. Ни в Аместрисе, ни здесь. Неужели ты не понял, что я по-прежнему настроен править миром единолично? И здесь у меня к этому есть все предпосылки.

— Остановись, Грид! — голос был страшен и властен, словно земля готовилась разверзнуться и поглотить непослушного сына в раззявленный зев Геенны огненной, но ничего подобного не произошло.

— Я же сказал, — скривился мужчина, — здесь моё имя — Эудженио Мария Джузеппе Джованни Пачелли. Придёт время, когда его сократят, но это будете не вы, Отец. Я не желаю вам удачи, потому что знаю — она будет на моей стороне.

Тяжелая створка двери со скрипом запахнулась.

— Я рассчитываю на вас, оставшиеся дети мои, — продолжил распятый, — настанет тот час, когда оба мира преклонят пред нами колена.